Марциа Паллис, "Frankfurter Rundschau", 11 июня

Весь мир обошла, словно молния, новость: Пол Вулфовиц (Paul Wolfowitz), один из самых главных стратегов администрации Буша (Bush) и, якобы, тайный поклонник Лео Штрауса (Leo Straus) сказал в интервью британскому журналу "Vanity Fair", что поиск оружия массового уничтожения был лишь поводом для войны с Ираком. Эх! Эксперты по вооружениям из ООН не один месяц искали это оружие по всему Ираку - напрасно. Армия США прочесала Ирак, и если при этом удалось установить особое пристрастие Саддама к оборудованию ванных комнат, то поиски оружия массового уничтожения оказались безуспешными. И вот теперь шокированный мир узнает, что оружие массового уничтожения было лишь поводом?

Впрочем, меня больше удивляет очевидная ошибка США, не додумавшихся спрятать в Ираке оружие массового уничтожения, чем его отсутствие там. Что это за сверхдержава такая, если она не в состоянии фальсифицировать доказательства? На это способны даже новички в моем полицейском участке, что за углом. Господин Вулфовиц, тем не менее, заявляет теперь в "Vanity Fair", что настоящая причина зацикленности на оружии массового уничтожения в качестве повода для войны имела "бюрократический характер". По его словам, было необходимо достигнуть всестороннего консенсуса по поводу устранения Саддама как угрозы для Саудовской Аравии и получения возможности вывода оттуда войск. Что во всей этой подоплеке мы должны считать "бюрократическим"?

Предоставить военную защиту стране, на счету которой 15 из 19 террористических актов 11-го сентября, режиму, который на протяжении двадцати лет поддерживал исламистских экстремистов, это с самого начала было, конечно, гениальной идеей. И эта защита была, само собой разумеется, предоставлена правительству, которое хотело дать своему народу демократию. Кроме этого, следует добавить, что все памфлеты "Аль-Каиды", которые я собрал в пыли Торы Боры, были направлены против войск неверных не только в Саудовской Аравии, но и против грязных неверных, в какой бы мусульманской стране они ни находились. Одним словом, очень умно, действительно, выводить войска неверных из одной исламской страны (Саудовской Аравии), чтобы заставить их брать под контроль другую.

Тот факт, что США хотели бы вывести свои войска из Саудовской Аравии, поскольку исламистские экстремисты совершают террористические акты в Рияде, получает дополнительный смысл, если исходить из того, что саудовский королевский дом был бы тогда вынужден оплачивать борьбу против террора из своего собственного кармана вместо того, чтобы финансировать оттуда же террористов. Если бы мы жили еще в шестидесятых годах, я бы подумал, что ЦРУ само организовало террористические акты в Рияде. Кстати, в последнее время ЦРУ работает уже без прежней эффективности.

Во всяком случае, мы не должны так уж сильно волноваться по поводу неточностей господина Вулфовица в вопросах ислама. Быть может, его интервью являет собой признак нежного расцвета американской демократии. Мир должен видеть, как эта демократия после выборов 2000 года зашаталась, и вот теперь мы переживаем, как загорается светоч нового многообразия мнений. Вулфовиц возражает имиджмейкерам Буша: отчаянно не хватает приверженности курсу. Все же кто знает, может, в 2004 году будут даже свободные выборы.

Это, определенно, добрый знак, и мне не хотелось бы портить людям настроение своим недовольным вопросом: а почему мы обязаны верить Вулфовицу и на этот раз? И еще одно: что было бы, если бы его интервью, скорее, обратило бы на себя внимание своим наплевательским отношением к мнению всего остального мира, чем признаками расцвета американской демократии? Все еще должны помнить, что Бушу не раз приходилось трудиться над тем, чтобы фальсифицировать доказательства с целью привлечения на свою сторону международного сообщества. В этом плане наш президент провозгласил свою манеру общения с превращающейся в единое целое планетой, политические проблемы которой, глобальные в хорошем или плохом смыслах, требуют, прежде всего, унилатералистских решений.

Но за кем остается последнее слово при принятии решений? Ответ Буша заключается в заявленном им намерении устроить известный нам мир по образцу римских императоров. В качестве альтернативы могут быть предложены малые войны за власть между немногими значимыми кандидатами на мировое господство, как это было обычным делом в Европе после заката Римской империи вплоть до окончания второй мировой войны. Транснациональные институты и политико-экономические соглашения, подготовленные государствами мира и имеющие обязательную силу, являли бы собой иные возможности. ООН, Международный трибунал и т.д. являются шагами в этом направлении, но их огонь еле теплится. ООН как мировая власть дала сбой в Руанде и бывшей Югославии, сегодня она проявляет сдержанность в Конго, Бирме, в Чечне, в Судане и прочих странах. Шредер (Schroeder), Ширак (Chirac) и Путин молят Буша о милости после того, как выступили против войны в Ираке. Судя по всему, они охотно перепоручат ему задачу взять дела планеты в свои руки…

Буш победил. Не в войне в Ираке, а в войне за планету. Может, так и должно быть. Возможно, наш биологический вид настроен на страх и в своей борьбе за выживание слишком зациклен на известной войне по Гоббсу (Hobbes): войне всех против всех. Команда Буша олицетворяет собой сегодня Левиафана наших дней, всемогущее государство, которое положит для нас всех конец каждодневной борьбе за власть, как только мы предадимся ему.

С другой стороны, современный эксперимент по самоопределению заключался в принятом партиями или их представителями соглашении о взаимном признании прав и обязанностей в плане защиты сдерживающих институтов и заботы о них. Это тот эксперимент, который становится жертвой начинания Буша. Это - иронический поворот в истории Соединенных Штатов, которые первыми провели его на своей политической системе. В связи с тем, что первое федеральное правительство было настолько слабо, что тут же распалось, федерация союзных штатов, придуманная конституцией США, все же не разрешила больше вести малые войны друг против друга (торговые и экспансионистские войны). Она смогла сбалансировать вопросы независимости на местном уровне и сотрудничества на уровне федеральном. Если Линкольн (Lincoln) за что-то и боролся, то именно за это.

Таким образом, был реализован не только идеал национального государства - для 18-го и 19-го столетий это было новшеством, - но и идеал федерализма и репрезентативного самоопределения. Национальное государство было ответом на технический и экономический прогресс того времени, нуждавшегося в большей мере в крупных административно-управленческих единицах, чем в мелких княжествах и небольших государствах. Эксперимент "США", вызвавший к жизни понятие демократии, требовал от граждан, прежде всего, того, чтобы они избирали представителей, обязанных придерживаться интересов своего избирательного округа, как и накладывающих обязательства соглашений с другими избирательными округами и соглашений с некоим подобием единой страны.

Мы вновь пытаемся соответствовать техническому и экономическому прогрессу. Он требует от нас в большей мере крупных административно-управленческих единиц, чем национальных государств, если, конечно, мы не хотим погибнуть от загрязнения окружающей среды, эпидемий или бактериологического оружия. Касаясь вопроса создания подобной федерации, я хотел бы выйти за рамки того, что предложили недавно Юрген Хабермас (Juergen Habermas), Умберто Эко (Umberto Eco), Жак Деррида (Jaques Derrida), Адольф Мушг (Adolf Muschg), Фернандо Саватер (Fernando Savater) и Ричард Рорти (Richard Rorty). Они хотят создания противовеса США внутри ООН. Но создание противовеса являет собой чисто ответную меру, а ООН в настоящее время не является обязывающим или эффективным институтом ни с политической, ни с экономической точки зрения, и меньше всего в случае войны. ЕС - или то, что из него должно получиться, - представляет собой лучшую модель.

В предложении ЕС - высоко современная федералистская, демократическая форма правления, федерация. Не из небольших союзных стран, а из демократических национальных государств. У Союза одновременно достаточно власти, денег и веры, которую он может вселять в людей, чтобы придавать согласованному курсу обязательную силу. Опыт ЕС в решении "внутриполитических" конфликтов (то, есть, конфликтов внутри ЕС) превращает его в эксперта по разрешению трудных конфликтов между демократами остального мира, придерживающимися одинаковых убеждений. Общий внутренний валовой продукт и численность населения ЕС превышает аналогичные показатели США, и он достаточно состоятелен, чтобы расходовать на военные цели столько же, сколько и американцы. Не обязательно для того, чтобы реагировать на военные маневры США, а - для обеспечения своих собственных возможностей по разрешению мировых проблем.

США трудно обходиться без ЕС уже только из экономических соображений. Это могло бы коснуться и политической стороны дела. Миром правит не разум. Поэтому в моменты, когда нам требуется сбалансированность, мы идем на обязывающие договоренности на предмет защиты от тех бед, от которых мы охотно застраховались бы на время, когда находимся в состоянии, противоречащем разуму. Сегодня мы упускаем из виду ценность таких соглашений и готовность к согласию. И часть вины за это лежит на народах демократических государств - как в ЕС, так и в США, - если они позволяют своим правительствам, поддерживать Буша. Отправной точкой в его действиях, как и в любой ситуации за рамками межгосударственных соглашений, накладывающих обязательства, является надежда по Гоббсу: надежда на хорошего короля, который будет правильно править миром в интересах всех. И тогда можно будет сказать: долой Буша, я тоже хочу побыть королем.

Перевод: Синица Владимир, ИноСМИ.Ru
Опубликовано на сайте inosmi.ru: 11 июня 2003, 15:49