Ада БАСКИНА, "Известия", 15 октября

Со стороны кажется, что американцы - врожденные коллективисты. Они общительны и открыты, состоят в сотнях ассоциаций. Однако известный культуролог Макс Лернер утверждает: "В гуще постоянных перемен и кипения, посреди массового общения американец чувствует себя одиноким". Это противоречие между внешней коммуникабельностью и душевным одиночеством он считает главным парадоксом американского характера.

Известный немецкий психоаналитик Керен Хорни, приехав в Америку из Германии, вынуждена была изменить всю свою концепцию невротической личности. Потому что она обнаружила, что "внутренние истоки конфликтов в Америке совершенно иные, чем в Германии: главным источником психологической неустойчивости среднего американца является одиночество - оно играет в его жизни слишком большую роль".

Кто же этот демон, не выпускающий человека из застенков своего одиночества? Почему ему мало доступна радость глубокого, эмоционального общения? Имя этого врага - индивидуализм. "Каждый за себя, а Бог за всех нас", - вспоминает культуролог Макс Лернер популярную речевку. И делает короткую ремарку: "В этой ключевой фразе главное - первая ее часть". Потом он еще несколько раз формулирует свой главный вывод: "американцам свойственны индивидуализм и атомизм".

Этот "атомизм" мне приходилось наблюдать много раз. В группе, которая посещает мой семинар, вот уже третью неделю не приходит девочка. Что с ней? Я задаю этот вопрос студентам-однокурсникам. Двадцать пять пар глаз смотрят на меня бесстрастно: никто не знает, и никому не приходит в голову поинтересоваться, жива ли она вообще. Много раз приходилось мне видеть, как студенты, только что бок о бок сидевшие за одним столом - в лаборатории или на лекции, направляются в университетский кафетерий поодиночке. И всегда грустно наблюдать родителей, не старых еще людей, живущих в "пустом гнезде": семье, из которой уехали дети. А они уезжают очень рано, обычно сразу же после школы, и очень далеко - в другой город или штат. И вот матери и отцы в свои 40-50, когда уже поздно заводить нового ребенка, вдруг обнаруживают себя бездетными, покинутыми, одинокими... Не исключено, что именно это одиночество породило такой феномен, как "дружба по-американски".

На одной из домашних party, куда я приглашена, ко мне устремляется симпатичный седовласый джентльмен. Лучезарно улыбаясь, он приобнимает меня за плечи и обращается к близстоящим гостям:

- Вы еще не знакомы? Это наша гостья из России. Мой друг Ада.

Мы познакомились с ним накануне, на другой party, и пока сидели рядом, болтали не больше двадцати минут. Пожалуй, маловато для установления дружеских отношений. Представив меня гостям, милый человек дает мне свою визитку и со словами "Звоните в любое время. Не стесняйтесь - как это принято между друзьями" исчезает. Из визитки я узнаю, что он - чиновник высокого ранга. Недели через две у меня возникает идея, одинаково привлекательная для меня и моего нового друга. Я набираю номер с визитки.

- Как вас представить? - слышу мелодичный голос секретарши. Она два-три раза переспрашивает и затем довольно правильно повторяет мое имя по телефону своему боссу. После паузы я снова слышу ее приглушенный голос: "Это преподаватель из Москвы, она говорит, что вы знакомы". Опять пауза, потом совсем уж медовый голосок сообщает мне, что ее начальник будет рад мне помочь, только пусть я изложу суть просьбы вначале ей, она передаст ему, а потом она же мне непременно перезвонит. Я благодарю и - отказываюсь.

Потом-то я к этому привыкла. Когда едва ли не каждый новый знакомый после второй-третьей встречи называл меня своим другом, я поняла, что, очевидно, современное употребление слова "friend" не совсем соответствует его традиционному словарному значению. Дружба в представлении американцев нечто весьма своеобразное, отличное от норм, принятых в других обществах. Вот как ностальгически описывает дружбу по-русски знаменитый танцовщик Михаил Барышников: "В России вы делитесь своими проблемами с друзьями. Это узкий круг людей, которым вы доверяете. И от которых получаете то же отношение. Беседа с друзьями становится вашей второй натурой. Потребностью. Скажем, ваш друг может прийти к вам в дом рано утром, без звонка, и вы встаете и ставите на огонь чайник". Позвольте, но разве у американцев это не так? Нет, не так, с сожалением констатирует Барышников. Впрочем, может, это поверхностный взгляд иностранца? Тогда еще раз обратимся к Максу Лернеру: "В традициях американской жизни избегать ненужных сложностей и не ставить себя в уязвимое положение. Отсутствие сильных дружеских привязанностей - печальная черта американского характера, - заключает он. - Американец больше всего боится попасть в западню приятельских отношений, поэтому ему приходится отказываться ото всего, что привязывает его к другому человеку".

Однажды я попросила студентов из моей группы ответить на вопрос: "Зачем нужен друг?" Ответы оказались на удивление похожими: "чтобы вместе отдыхать"; "чтобы посещать дискотеку, ездить за город, ходить в походы"; "чтобы вместе ходить в компьютерный зал, в библиотеку"; "чтобы было кого позвать на party".

- А к кому вы обращаетесь, когда у вас появляются личные проблемы?

- К шринку, - хором ответили студенты.

Шринк - это психотерапевт, то есть профессиональный "слушатель" клиента, решающий вместе с ним его проблемы. А как же поплакать в жилетку другу, набрать хорошо знакомый номер, чтобы раскрыть душу? Этого дружба по-американски совершенно не предполагает.

Впрочем, это касается именно личных проблем. Если же речь идет о проблемах деловых, тут все с точностью до наоборот. Тебе помогут - и советом, и правильным адресом, и звонком нужному человеку. Я лично сталкивалась с этой готовностью оказать реальную помощь несчетное количество раз. И очень благодарна за это моим американским друзьям. Другое дело, что и среди этих очень добрых людей не так уж много было тех, кому я была готова раскрыть душу.