Константин Сыроежкин, "КонтиненТ", 3 декабря

Можно сказать, что Эдуард Шеварднадзе сам загнал себя в угол, но это было бы лишь частью истины. Активность США, России и Европы накануне парламентских выборов и в период кризиса, та стремительность, с которой разворачивались события в Тбилиси, преступная для опытного политика, каковым, вне всякого сомнения, является Шеварднадзе, пассивность – все это свидетельство того, что Белого лиса просто "сдали". У Михаила Саакашвили, Зураба Жвания и Нино Бурджанадзе наверняка был четкий план действий и развернутая программа доведения ситуации в стране до кризисной точки. И этот план фактически государственного переворота в Грузии, судя по реакции Москвы, Вашингтона и европейских столиц, разрабатывался отнюдь не в Тбилиси. Однако обо всем по порядку.

Слабое звено

Несмотря на все усилия, Грузия так и не смогла за годы своей независимости превратиться в суверенное государство. Безусловно, у нее присутствовали все атрибуты государственности, и она была даже признана международным сообществом. Более того, зачастую она вела себя таким образом, как будто речь шла о государстве, от мнения которого в международных делах что-то зависит. Однако и "особая позиция" Грузии, и все остальное было либо результатом признания "заслуг", оказанных Эдуардом Шеварднадзе Западу в период его нахождения на посту министра иностранных дел СССР, либо частью "Большой геополитической игры" по формированию "санитарного кордона" вокруг России.

В реальности же Грузия за двенадцать лет своей независимости продемонстрировала лишь одно: кроме политических амбиций "мирового лидера", усиленно пропагандируемых Шеварднадзе и активно используемых в геополитических играх, больше за душой у нее ничего нет. Ни ресурсов, ни экономики, ни социально-политической стабильности. Нет даже территории, о которой можно было бы с уверенностью сказать, что она контролируется Тбилиси.

Эдуарду Шеварднадзе, пришедшему в 1992 году "спасать Грузию" от хаоса, в который ее повергло недолгое правление "звиадистов", в отличие от того же Гейдара Алиева, не удалось решить этой задачи. Его подвела "любовь" к компромиссам и привычка к "достижению консенсуса". Результат – разгул политического либерализма, отсутствие жесткой управленческой вертикали, тотальная коррупция, экономический кризис, возврат к клановой системе и местничеству в политике и экономике. Существование Грузии базировалось лишь на финансовой подпитке США, МВФ и Всемирного банка. Только США за десять лет независимости Грузии выдали ей порядка миллиарда долларов, за счет которых финансировались такие важные для страны сферы, как энергетика, оборона, охрана границ и т. д.

Однако это не спасло ситуацию. Грузия превратилась в одно из самых бедных государств СНГ и одновременно в одного из самых крупных должников. На сегодняшний день только ее внешний долг превышает 1,75 млрд. долларов. По данным Всемирного банка, 54 проц. населения живут за чертой бедности, а даже мизерные пенсии и зарплаты (до 15 долларов) месяцами не выплачиваются. Уже в течение десяти лет электричество в провинции включают на два часа в сутки, а в столице – на четыре. Страна вышла на пятое место в мире по объему наркоторговли. И все это – на фоне растущих коррупции и имущественного расслоения общества.

В этих условиях нет ничего удивительного ни в том, что накануне парламентских выборов около 75 проц. избирателей высказывали недоверие президенту, ни в том, что для существования оппозиции имеется широкая социальная и идеологическая база. Один из главных оппонентов Шеварднадзе Михаил Саакашвили, которого президент назначил министром юстиции, положил тому на стол кипу фотографий, где были запечатлены роскошные особняки грузинских чиновников, а заодно с фотографиями – и законопроект о конфискации незаконно нажитого и незаконно приватизированного имущества. Вскоре после этого Саакашвили положил на тот же стол и заявление об уходе с занимаемого поста – в знак протеста против президентского бездействия.

Это же бездействие лишило режим Шеварднадзе и единственного материального источника его существования. Видя, что выдаваемые кредиты расходуются, мягко говоря, не по назначению, сначала МВФ, затем Евросоюз и Европейский банк реконструкции и развития, а позднее и США либо заморозили, либо сократили свою финансовую помощь Грузии. Вполне естественно, что оппозиция не преминула воспользоваться и этим, обвинив Шеварднадзе еще и в неверной внешней политике.

О внешней политике Грузии нужно сказать особо. "Конек" Шеварднадзе состоял в том, что с самого начала своего возвращения на высший государственный пост в Грузии он пытался разыграть внешнеполитическую карту не только для решения сугубо внутренних проблем страны, но и для удовлетворения собственных амбиций. Он виртуозно маневрировал в море противоречий между Россией, США и Европейским союзом, пытаясь сосать сразу несколько маток. И ему, наверное, простили бы эту "шалость", если бы не бедность страны и неспособность самого Шеварднадзе решать внутренние проблемы. Когда для всех внешних игроков стало окончательно ясно, что с Шеварднадзе каши не сваришь и Грузия рискует окунуться в пучину гражданской войны, думается, и было принято решение о "демократической" смене грузинского руководства.

Демократия в действии

То, что сфальсифицировать результаты выборов будет невозможно, было ясно с самого начала. "Демократическая" оппозиция и ее зарубежные спонсоры практически исключали такую возможность. Во-первых, согласно принятому парламентом Грузии новому избирательному кодексу, кандидата на пост председателя ЦИК президенту страны представляют ОБСЕ и Совет Европы. Во-вторых, на выборах работало 5 тысяч наблюдателей, в том числе более 700 представителей ОБСЕ и 70 человек от стран СНГ. В-третьих, Шеварднадзе сразу было поставлено условие: если результаты выборов будут сфальсифицированы, на западную помощь он может не рассчитывать. Специальный представитель действующего председателя ОБСЕ Ливиу Бота был предельно лаконичен: "Назначенные на второе ноября парламентские выборы должны дать ответ на главный вопрос: по какому пути идет Грузия – и от этого будет зависеть, на какую помощь ваша страна может рассчитывать в будущем". В-четвертых, Шеварднадзе не мог использовать административный ресурс, поскольку он им просто не обладал, и силовые структуры, в лояльность которых, как показали дальнейшие события, он не без оснований не верил. Наконец, не мог он опереться и на поддержку или молчание России, российская политическая элита, направившая его "наместником" в Грузию, окончательно в нем разочаровалась. Единственное, чего можно было ожидать от России, это сочувствия и невмешательства, что, собственно говоря, она и продемонстрировала. Однако всего этого Шеварднадзе, уверовавший в свою политическую исключительность, как раз и не учел.

Прошедшие парламентские выборы в Грузии, как и ожидалось, оказались скандальными. Начнем с того, что победителем на них стал правящий блок "За новую Грузию", за который, по всем опросам, готовы были проголосовать лишь от 1 до 6 проц. избирателей. Блок Михаила Саакашвили "Национальное движение", который, если верить социологическим опросам, должен был бы оказаться на третьем месте, занял именно это место, но уступил не лейбористам и "Бурджанадзе – демократам", а двум партиям власти – тбилисскому блоку "За новую Грузию" и батумскому "Возрождению". Имеющий наибольший предварительный рейтинг блок "Бурджанадзе – демократы" и Лейбористская партия Шалвы Нателашвили показали наихудшие результаты.

Реакция последовала незамедлительно, причем не только от оппозиции. Американская организация Global Strategy Group (сделавшая выводы по результатам опроса людей на выходе с избирательных участков) привела иные данные: у блока "За новую Грузию" – всего лишь 19 проц. голосов, а у "Национального движения" – около 27 проц. С тем, что итоги парламентских выборов в Грузии "были далеки от международных стандартов", согласились и европейские наблюдатели. Так, руководитель группы мониторинга ПАСЕ заявил, что наблюдатели выявили "вопиющие" нарушения. Официальная реакция США на опубликование грузинскими властями окончательных итогов парламентских выборов была еще жестче. "Мы глубоко разочарованы этими результатами и грузинским руководством", – заявил пресс-секретарь Госдепа Адам Эрели. Россия в оценках была осторожнее. Официальное заявление МИД констатировало: "Российскую сторону не могут не беспокоить сообщения о нарастании и усилении противостояния между различными политическими силами страны".

Дальнейшие события развивались в жанре митинговой демократии. Михаил Саакашвили на одном из митингов заявил, что может призвать своих сторонников к уличным акциям неповиновения, поскольку оппозиция знает, "как сохранить стабильность в стране, а уличные акции могут стать способом защитить голоса избирателей от откровенного и неприкрытого их воровства со стороны властей". Как оказалось, это не было пустой угрозой. Более того, идеями Саакашвили тут же прониклись и другие пострадавшие оппозиционеры, для которых было очевидно, что при таком раскладе сил в новом парламенте реализовать план "демократической" смены власти им не удастся.

Для начала лидеры партии "Национальное движение", блока "Бурджанадзе – демократы", партий лейбористов и промышленников обвинили правительство в фальсификации результатов выборов и потребовали признать свою победу. Спустя несколько дней главным вопросом на повестке дня оппозиции стали уже не выборы, а сам Шеварднадзе. На митингах в центре Тбилиси тысячи людей в ультимативной форме требовали отставки президента.

Шеварднадзе попытался достичь компромисса с оппозицией. Однако его встреча с Саакашвили, Бурджанадзе и Жвания ни к чему не привела. Саакашвили, хлопнув дверью, покинул ее задолго до завершения, а Бурджанадзе и Жвания объявили, что "президент не мог ответить ни на один из поставленных вопросов, и они не смогли найти пути выхода из сложившегося кризиса", из чего следовало, что единственным путем для оппозиции остается путь революции.

Логика последующих событий была предсказуема. Они развивались по классическому революционному сценарию: находящиеся во власти, но не сумевшие вовремя сделать что-то путное для ее сохранения, отчаянно за нее цепляются, совершая одну ошибку за другой, а стремящиеся к ней – вкусив "прелестей" вседозволенности, "народной воли" и "либеральной демократии", делают все, чтобы вовлечь в эту "пьесу" как можно больше статистов.

Шеварднадзе подписывает указ о назначении первого заседания нового парламента на 22 ноября. Саакашвили заявляет, что направляется в Западную Грузию для мобилизации населения для мирного похода на Госканцелярию, а Нино Бурджанадзе – что представители оппозиции участвовать в работе "назначенного президентом и правительством" парламента не намерены. В назначенный день парламент собирается, но через 15 минут сторонники Саакашвили врываются в зал заседания и останавливают работу депутатов. Выступая перед несколькими сотнями оппозиционеров, оставшихся в зале заседания парламента, Саакашвили объявляет "бархатную революцию" свершившейся. Нино Бурджанадзе возлагает всю ответственность за происходящее на Эдуарда Шеварднадзе. Шеварднадзе характеризует захват здания парламента как "вооруженный государственный переворот" и объявляет о введении в стране чрезвычайного положения для восстановления правопорядка, давая оппозиционерам 48 часов на то, чтобы очистить здание парламента. Оппозиция угрожает народным бунтом и судьбой Чаушеску.

Более того, в бой вступает "тяжелая артиллерия". Колин Пауэлл и генеральный секретарь ООН Кофи Аннан проводят с Шеварднадзе телефонные переговоры и призывают его к "сдерживанию и отказу от насилия". Впрочем, по этому поводу можно было и не беспокоиться. Армия встала на защиту оппозиции, что наиболее любопытно – первыми на ее сторону перешли два батальона армейского спецназа, подготовка которых осуществлялась с помощью американских инструкторов.

Однако Шеварднадзе сигнал понял правильно. Оценив, что проиграл вчистую, он, по-видимому, решил взвесить все "за" и "против" добровольной отставки. Вскоре после этого бывший спикер парламента Нино Бурджанадзе заявляет, что берет на себя обязанности президента страны и призывает армию не подчиняться приказам президента. Министр иностранных дел России Игорь Иванов, вспомнив о своих кахетинских корнях, прибывает в столицу Грузии, передает Шеварднадзе послание В. Путина и фактически спасает Шеварднадзе от расправы толпы, но не от отставки. Вечером 23 ноября Эдуард Шеварднадзе заявляет о своей отставке с поста президента Грузии. Занавес!

Что дальше?

Очередная "пьеса" о смене власти в странах СНГ завершена. Но вопросы о том, что будет дальше, какие уроки и кому следует из всего этого извлечь, остаются. И вопросы эти отнюдь не простые, поскольку на карту поставлена не только судьба Грузии как унитарного суверенного государства, но и судьба тех государств СНГ, чье руководство не справляется (в реальности или с точки зрения внешних игроков – не столь уж принципиально) с возложенными на него задачами. На примере Шеварднадзе всем им показали их "демократическую" перспективу.

События в Грузии подтвердили старую истину: политическая либерализация не может опережать либерализацию экономическую, и там, где это происходит, рано или поздно наступает крах. Во-вторых, что сидеть на двух стульях одновременно не только неудобно, но и весьма опасно. Непримиримые враги могут неожиданно стать союзниками и сыграть совместную партию против тебя самого, особенно, если придут к выводу о нецелесообразности дальнейшей ставки на данный режим. Но самый неутешительный урок из всего того, что произошло в Грузии, заключается в том, что создан прецедент смены политического режима при помощи нашпигованной либеральными лозунгами толпы. И там, где политическая либерализация опережает экономические преобразования, где руководство страны демонстрирует свою неспособность или нежелание своевременно разбираться с внутриполитическими проблемами, где общество и государство развиваются по разным векторам, а чиновничество предпочитает жить в виртуальной реальности, перспектива такого способа смены политического режима весьма реальна.

Что касается несчастной Грузии, то ее искренне жаль. Пришедшие к власти оппозиционные силы вряд ли сумеют договориться. Единственное, что их объединяло, это неприятие Шеварднадзе. По всем остальным параметрам политические взгляды и политические предпочтения этих лидеров расходятся, и образовать устойчивый парламент и коалиционное правительство им вряд ли удастся. А раз так, то о социально-политической стабильности в Грузии можно забыть на неопределенно долгий срок.

Более того, ни для Саакашвили, ни для Бурджанадзе не существует возможности договориться с третьей серьезной силой – Асланом Абашидзе. Следовательно, перспектива превращения Аджарии в самостоятельное государство не столь уж фантастична. А есть еще и такие проблемы, как сформировавшаяся экономическая элита, для которой перспектива передела собственности не очень привлекательна, проблема Южной Осетии и Абхазии, и наконец, необходимость выбора внешнеполитических приоритетов и внешнеполитического вектора, которые, как по отдельности, так, особенно, и в совокупности, в конечном счете могут оказаться определяющими для судьбы Грузии.