Юлия Штутина, Лента.Ру, 12 апреля

Не отнимайте у меня веру в счастье человечества: я не мог бы выйти из частых своих пессимистических настроений - а для них так много причин! - если бы у меня не было этой "робкой, солнечной мечты!" - этой моей утопии.
Курт Воннегут

В Нью-Йорке в возрасте 84 лет умер писатель Курт Воннегут. Его воображения, иронии и жизненного опыта вкупе с чувством собственного достоинства и отвращением к дидактике хватило бы на десять очень хороших авторов. Он написал четырнадцать романов и пять пьес, составил три сборника рассказов и пять книг эссе. Не все из них войдут в будущий литературный канон, но что-то останется памятником тревожному и ироническому XX веку навсегда.

Автор будущих бестселлеров - "Бойни номер пять", "Сирен Титана", "Колыбели для кошки" - родился в центре Америки, в Индианаполисе, в состоятельной и уважаемой семье. Его отец - крупный архитектор, родственники по материнской линии были богатыми пивоварами. Родители постарались дать детям хорошее позитивистское образование, столь ценимое в относительно сытом и надежном XIX веке: брат Курта стал известным ученым-метеорологом, сам Курт учился в нескольких уважаемых университетах то химии, то инженерным дисциплинам. Впоследствии он говорил о себе как о "свободомыслящем религиозном скептике германо-американского происхождения в четвертом поколении".

В конце Второй мировой войны Курт оказался в немецком плену и стал очевидцем разрушения Дрездена, одного из красивейших городов Европы, авиацией союзников. Этот опыт, по его собственным словам, оказался решающим для формирования его воззрений: он ненавидел войны и отказывался оправдывать цели средствами. Послевоенное поколение назвало Воннегута гуманистом, но он терпеть не мог это определение, будучи убежден, что гуманистом в XX веке быть нельзя. Новый век превратил людей в потребителей готовых текстов и картинок, лишив их внутреннего слуха и чутья, то есть совести. И когда Воннегут начал писать, то решил достучаться до заглохших человеческих чувств. Он делал это прямо, вбрасывая в свои тексты ясные максимы: "Идеи или отсутствие идей могут вызвать заболевание", - и косвенно, иллюстрируя "Завтрак для чемпионов" яблоками, флагами, факелами, корзинками и прочими обыденными вещами. Удивительно, но эта обыденность разрушала сама себя, стоило посмотреть на нее непредвзято и описать простыми словами: "Футболом называлась военизированная игра. Две команды в доспехах из кожи, пластика и материи дрались за мяч. Джордж Хикмен Бэннистер был убит при попытке захватить мяч в День благодарения. Днем благодарения назывался такой праздник, когда вся страна должна была выражать благодарность Создателю вселенной - главным образом, за пищу".

В книгах Воннегута почти непременно присутствует война, разрывающая на части настоящие и вымышленные миры писателя, его городки и планеты. Он был наследником большой американской литературной традиции, усвоившим все уроки XIX и XX веков - от Вашингтона Ирвинга до Уильяма Фолкнера. Своим главным учителем он называл Марка Твена, почитая его "святым". Воннегут даже внешне походил на автора "Гекльбери Финна": переводчице Рите Райт-Ковалевой, чьи заслуги в перенесении текстов Воннегута на русскую почву неоценимы, он описывал себя так: "Вы меня сразу узнаете - я длинный-предлинный, и волосы длинные, и усы...".

В последние годы Воннегут неоднократно проговаривался, что очень устал. Его последний роман "Timequake" ("Времятрясение") вышел в 1997 году. В начале 2000-х он сообщил, что пишет книгу под названием "If God Were Alive Today" ("Если бы Бог был жив"), но не окончил ее. В одном из последних интервью (в августе 2006 года) он сказал с мольбой: "Я сдался… Я не допишу… В армии меня держали потому, что я умел печатать, и я печатал для других увольнения и прочее, а сам думал: "Я сделал все, что должен был. Пожалуйста, отпустите меня домой". Так же я чувствую сейчас. Я написал много книг. Я сделал, все что мог. Можно мне пойти домой?"

На обложке одного из изданий "Завтрака" художник использовал старую картинку Воннегута: рассеченную пирамиду с глазом, которую изображают на долларовых купюрах; из глаза выкатывается большая слеза. Ее можно трактовать как символ горечи при взгляде на мир, как отказ от безусловного оптимизма послевоенной Америки. "Мы не любим жизнь, мы не любим друг друга, мы мало знаем друг друга, никого не жалеем, мы даже не умеем найти слова, понятные "чужому"": он был печальным человеком, но у него до самого конца хватило сил не сдаваться.

-----

12 высказываний Курта Воннегута: с улыбкой о смерти
РИА "Новости", 12 апреля

На 85 году жизни скончался Курт Воннегут, один из современных классиков мировой литературы. Перечислять его многочисленные заслуги бессмысленно: жизнь писателя давно уже стала отдельной легендой и поводом для создания отдельного романа или фильма.

Сам же Воннегут относился ко всему с поразительным спокойствием. В его интервью, которые он, кстати, давал в последнее время очень редко, нет ни тени тщеславия или самолюбования. О смерти он говорил и писал давно - все в его творчестве так или иначе связано с финалом жизненного пути. "Смерть - это всем интересно", - объяснял он.

В его интервью сарказм необъяснимым образом сочетается с искренностью. Отвечая на серьезные вопросы шутя, он рассказывал о глубоко личном, касаясь, казалось бы, поверхностных тем.

12 высказываний Курта Воннегута.

1. "Одна девушка, моя студентка, как-то пожаловалась, что в жизни не видела мертвого человека. А я ей сказал: "Потерпи - все будет"".

2. "Я не раз представлял себе загробный мир, потому что это интересно. Там проблемы с гостеприимством и мало развлечений, так что жить там просто невозможно. В какой-то книге (не помню, в какой именно) я придумал такой рай, в котором после смерти вам пришлось бы существовать все время в том возрасте, в каком на Земле вы были счастливее всего.

3. "Я больше всего восхищаюсь христианством - христианством, символ которого - это кроткие люди за совместной трапезой".

4. "11 сентября тоже был настоящий ад. И, конечно же, шок от того, что видели по телевизору. Мы ведь живем тем, что там показывают. И реагируем именно на то, что происходит в ящике. Но, Бог мой, ну и мозговитые же парни - те, кто осуществил эти атаки! Мне и в голову не приходило, что здания такие хрупкие".

5. О своей смерти: "Когда я был солдатом, желал только одного: чтобы не было больно. Наверное, безболезненную смерть я бы и выбрал. Я ненавижу боль и люблю спать. Моя любимая сестра умерла от рака, и ее последними словами были возгласы удивления: "Больше нет боли" Это было так хорошо..."

6. "Когда я пишу, я просто становлюсь самим собой. А во мне шесть футов два дюйма росту, вешу я около двухсот фунтов, двигаюсь неуклюже, только плаваю хорошо. Вот вся эта, временно взятая напрокат, туша и пишет книжки. Зато в воде я прекрасен."

7. Моя сестра курила слишком много. Мой отец курил слишком много. Моя мать слишком много курила. Я курю слишком много. Мой брат тоже курил слишком много, а потом бросил, что было чудом, вроде евангельского чуда о хлебах и рыбах.

8. Как-то в гостях, на коктейле, ко мне подошла хорошенькая девушка и спросила: " - Чем вы теперь занимаетесь?" "Самоубиваюсь сигаретами", - сказал я.

Ей показалось, что это очень остроумно. А мне - нет Я подумал - как гадко презирать жизнь настолько, чтобы непрестанно сосать канцерогенные штучки. Курю я "полл-молл". Настоящие самоубийцы говорят - "полл-молл" Дилетанты называют этот сорт "пэль-мэль".

9. "Наши деятели здравоохранения никогда не говорят, по какой причине множество американцев курит без удержу. А причина в том, что курение - вполне надежный и вполне пристойный способ самоубийства".

10. "Среди всех лауреатов Нобелевской премии я больше всего люблю Альбера Камю. Он сказал: "Единственный стоящий философский вопрос - вопрос о том, не стоит ли покончить с собой". Да, конечно, давайте все сделаем это. Мир - это такая помойка, что слишком больно оставаться живым."

11. На вопрос журналистов "Какими будут последние слова Курта Воннегута?" он отвечал: "Все было прекрасно и даже не больно..."

12. "Какими бы коррумпированными, алчными и бессердечными ни становились наше правительство, наш большой бизнес, наши СМИ, наши религиозные и благотворительные организации, музыка никогда не утратит очарования. Если когда-нибудь я все же умру - не дай бог, конечно - прошу написать на моей могиле такую эпитафию: "Для него необходимым и достаточным доказательством существования бога была музыка".