"Профиль", 9 сентября

Не так уж часто в мировой истории случаются события, столь определенные в своем значении, да при том - для пущей наглядности - сопровождающиеся таким дьявольски-красивым спектаклем, какой был устроен для человечества 11 сентября прошлого года. Не всякая большая война имела такую яркую точку отсчета, как объявленная Соединенными Штатами сразу же после тех памятных событий война с "международным терроризмом". Тогда, в первые дни и недели после террористической атаки на Америку, только ленивый не сказал о том, что мир отныне стал иным, что наступил новый век, который, судя по началу, будет тревожным и чреватым неприятными неожиданностями.

Год спустя хочется оглянуться и спросить: действительно ли мир переменился? В самом ли деле он усвоил урок, который был преподан ему 11 сентября 2001 года?

Объявление войны

Да и в чем, собственно, был смысл этого урока? Версий сразу же появилось множество, были среди них и анекдотические (не то американские спецслужбы сами весь этот спектакль организовали, чтобы развязать себе руки, не то им помогли спецслужбы израильские по причине имманентно присущей им зловредности).

Тонны бумаги были исписаны на тему рокового столкновения цивилизаций - христианской и мусульманской; специалисты по исламу некоторое время купались в лучах всеобщего внимания, от чего была, впрочем, и некоторая польза - нелюбопытный американский и европейский обыватель стал все-таки четче понимать, что это за зверь такой - исламский фундаментализм, и в какой степени он угрожает дальнейшему процветанию западного мира.

Впрочем, версия о столкновении ислама и христианства с самого начала не казалась убедительной - по той простой причине, что современный Запад христианским не назовешь. Истоки и опоры западной цивилизации, ее основополагающие ценности - да, они имеют отношение к христианству, но того накала религиозного чувства, какой характерен для стран ислама, на Западе не наблюдалось лет четыреста.

Большинство же трезвых аналитиков сошлись на мысли о том, что дерзкое нападение террористов на Америку - перевод в открытую форму давнего противостояния Севера и Юга, процветающего "золотого миллиарда" и остального нищего человечества. Исламские фундаменталисты - всего лишь один из передовых отрядов всемирной голытьбы, которая все активнее требует перераспределения мировых богатств в свою пользу.

Вот, к примеру, президент Зимбабве Роберт Мугабе уже не только требует, а самым натуральным образом раскулачивает в своей стране белых фермеров - от чего, разумеется, не будет хорошо ни белым фермерам, ни коренному черному населению. И это тенденция - чрезвычайно характерная, освежающая в памяти эпоху борьбы с колониализмом, которая вроде бы заглохла на какое-то время, а теперь вновь обостряется, пусть и в других формах.

Но главный смысл сигнала, как бы посланного 11 сентября из всемирных "низов" всем развитым странам, был в том, что у мирового Юга сформировалась воля к силовому решению застарелых проблем. Одновременно Западу наглядно показали, как уязвима созданная им цивилизация, как плохо защищено хваленое "открытое общество", как мало нужно, чтобы нанести по всем этим хрупким конструкциям болезненный удар. Бен Ладен (если, конечно, это был он) совершил в прошлом сентябре пока что жест чисто символический: и Пентагон, и нью-йоркские небоскребы-близнецы стратегическими объектами можно назвать только с большой натяжкой. Между тем мишенью террористов могла стать любая атомная электростанция или химический завод, и жертвы исчислялись бы тогда десятками тысяч.

Словом, война была эффектно объявлена, но по-настоящему еще и не начиналась.

Запад в лице Соединенных Штатов очень болезненно среагировал именно на силовой жест и поторопился противопоставить предполагаемой (однако вовсе не очевидной) силе террористов всю свою военную и экономическую мощь, оставив разговоры о настоящих причинах противостояния на долю досужих экспертов и международных организаций типа ООН.

Ну и что же? На прошлой неделе завершился грандиозный саммит ООН в Йоханнесбурге по проблемам устойчивого развития - представительные делегации из двухсот стран, 65 тысяч участников, десять дней заседаний - где речь как раз и шла о настоящих причинах того, из-за чего, в конечном счете, рухнули башни нью-йоркского торгового центра, - о несправедливости мирового экономического порядка, о растущем разрыве между развитыми и развивающимися странами, о повальном распространении бедности и истощении природных ресурсов планеты.

Президент Буш на этот саммит не приехал, прислав команду второстепенных чиновников, и это был довольно выразительный жест, показывающий, что Запад к сущностным изменениям своей политики по отношению к третьему миру не готов, всерьез делиться своими богатствами не намерен, и что проблему напряжения между Севером и Югом он надеется решить по своему усмотрению, не особенно интересуясь мнением партнера.

Нетрудно догадаться, что среди методов решения найдется достойное место силовым: более или менее удачное афганское начало породило у американцев род эйфории, прилив уверенности в своих силах и, главное - в своем праве на военное вмешательство в любой точке мира.

Фантом

Что же касается собственно "международного терроризма", то это, признаемся себе честно, все-таки фантом - однако фантом, чрезвычайно удобный в качестве пропагандистского прикрытия репрессивной политики сильных против слабых.

То есть, разумеется, на свете существует несколько сотен террористических организаций, преследующих самые разные цели, и есть страны, которые - по разным опять же причинам - их материально и морально поддерживают. Некоторые из этих организаций были в свое время заботливо выкормлены самими западными спецслужбами для нужд холодной войны. Однако нет у этих организаций никакого единого штаба, нет разработанного и согласованного плана по уничтожению, к примеру, западной цивилизации.

Террор - это всего лишь способ ведения войны, который при сравнительной дешевизне дает иллюзию эффективности. Это оружие слабых, единственная их возможность громко заявить о себе и своих претензиях к миру.

Можно пройтись по всей планете железной метлой и все эти террористические организации "зачистить", но если у войны есть глубокие причины, то она будет продолжаться: на месте уничтоженных тут же возникнут другие террористические организации и потребуются все новые и новые "зачистки".

Словом, "международный терроризм" на роль главного врага всего цивилизованного человечества как-то слабо годится: уж очень размыты его очертания, а главное - велик соблазн бить "по площадям", то есть практически произвольно объявлять любую страну убежищем международных террористов и на этом основании ее репрессировать.

Признаемся себе честно: после того, как американцы разгромили в Афганистане талибов, мир не стал стабильнее и безопаснее. Да, было уничтожено одно из многих "гнезд" терроризма, были решены частные проблемы нескольких сопредельных стран.

Россия, например, почувствовала после разгрома талибов явное облегчение: над южной границей СНГ теперь не нависает опасность вторжения фундаменталистских банд, которые способны были дестабилизировать всю Центральную Азию, где у России есть серьезные интересы и обязательства перед союзниками.

Но афганская операция американцев сдвинула шаткое равновесие во всем этом не очень-то спокойном регионе: как по заказу, активизировались кашмирские сепаратисты, и вот уже несколько месяцев Индия и Пакистан балансируют на грани полномасштабной войны с применением ядерного оружия.

Сразу же после американской операции возмездия с новой силой разгорелась интифада на Ближнем Востоке: никогда еще не наблюдалось здесь такой непрерывной эскалации террора и таких беспрецедентных по жестокости ответных мер.

На ближневосточной трагедии - явный отсвет и событий 11 сентября, и американского ответного удара по Афганистану, потому что палестинские шахиды подражают смертникам, направившим самолеты на башни WTC, а израильтяне - своим заокеанским союзникам в стремлении дать противникам непременно силовой ответ. В итоге дело ближневосточного урегулирования оказалось в глухом тупике, выхода из которого пока не просматривается.

Я уж не буду ничего говорить о предстоящем ударе США по Ираку: войны никакой еще нет, но уже само предчувствие ее и судорожная подготовка к ней вот уже несколько месяцев представляют собой серьезный дестабилизирующий фактор и для региона, и для всего мира.

Да даже и такое ничтожное по всем меркам событие, как захват марокканскими пограничниками скалистого островка Перрехиль с последующей операцией испанских десантников по его освобождению, - тоже наглядная демонстрация некоторой нервозности, которая появилась в международных отношениях.

Тут уж так: если сильные мира сего - Соединенные Штаты - откровенно разрешили себе применять насилие в решении каких-то международных проблем, если они позволили себе пренебречь международным правом, то у них неминуемо должны были появиться подражатели, склонные под шум глобальной войны с "международным терроризмом" решить какие-то свои местные, региональные проблемы.

Вот в чем действительно мир стал иным за прошедший год: как бы оказался негласно отменен запрет на применение силы в решении международных дел, снято некое "табу", которое и раньше-то не всегда помогало сдержать противоборствующие стороны. И это, конечно, не может не вызывать тревоги.

Танцы на костях

Но вернемся, однако, к урокам трагедии: 11 сентября прошлого года человечество пережило сильнейший психологический шок. Несколько дней казалось, что этот шок может послужить основой некоего позитивного нравственного сдвига: картинка-то была поистине апокалиптическая, да притом по-голливудски наглядная. А Апокалипсис - это не только и не столько катастрофа, красочно описанная в "Откровении" Иоанна Богослова, сколько момент истины: души человеческие предстают перед последним судом, дают Богу ответ за все содеянное.

В первые дни что-то такое апокалиптическое, покаянное было в общественной атмосфере - люди как бы оторвались от своей обыденной гонки за хлебом насущным и задумались о чем-то более существенном, чем индекс Доу-Джонса и цены на бензин. Во всяком случае, беда была сразу воспринята всеми нормальными людьми, как беда общая, поднялась волна сочувствия к жертвам теракта, возмущения и отвращения к тем, кто задумал и осуществил это злое дело. Словом, появилась иллюзия единства в противостоянии злу - неведомой и грозной силе.

Появилась и быстро исчезла.

Зато на всю катушку заработала индустрия развлечений: Бен Ладен стал человеком года, и его образ моментально раскрутили: карнавальные маски, компьютерные игры, футболки и чуть ли не женское белье с изображением террориста номер один заполонили прилавки магазинов. На трагедии и на свежей крови моментально, можно сказать, в автоматическом режиме, стали делаться немалые деньги.

Проповедники и обличители всех мастей давно уже твердят, что западное общество находится в глубочайшем духовном кризисе: Бога забыли, идеалы не в цене, остался лишь потребительский инстинкт и неудержимая тяга к удовольствиям. Эмоциональный взрыв, потрясший цивилизованный мир 11 сентября, вроде бы на какой-то миг опроверг эту банальность. Но потом все-таки оказалось, что долго находиться в состоянии моральной мобилизации современный человек не может. И это внушает глубокую тревогу за судьбу всего так называемого цивилизованного мира, которому 11 сентября прошлого года был действительно брошен нешуточный вызов, объявлена война.

Причем нужно четко понимать, что рациональному Западу с его утверждением свободы и ценности всякой отдельной человеческой личности будет противостоять сила, для которой человек - ничто, пыль на ветру, которая способна в короткие сроки отмобилизовать многие тысячи бойцов, презирающих смерть и действительно верящих, что в раю каждого из них встретят прекрасные гурии. Отцы и матери этих бойцов не будут прятать их от призыва, напротив - они будут убежденно посылать их на верную смерть, как делают это сейчас палестинцы.

Конечно, на стороне Запада - громадная военная и экономическая мощь, которой, вроде бы, должно хватить для ответа на любой дерзкий вызов. Но танки, самолеты и авианосцы управляются пока что людьми, и хватит ли современному западному человеку воли и убежденности в своей правоте, чтобы идти на смерть - это большой вопрос.

Характерно, что с большой помпой сколоченная сразу же после 11 сентября международная антитеррористическая коалиция стала сразу же рассыпаться: если не считать верного союзника Штатов Тони Блэра, практически все западноевропейские лидеры поддержали президента Буша главным образом декларативно. А сейчас уже и Блэр выражает сомнения, действительно ли так позарез необходимо свергать Саддама Хусейна.

Может быть, сами лидеры европейских стран и не прочь заработать лавры победителей в какой-нибудь небольшой победоносной войне подальше от Старого Света, но они очень чутко прислушиваются к настроению своих избирателей. А избиратели воевать не хотят - ни под каким соусом.

Тем более что война с международным терроризмом неизменно подается как некая полицейская операция, только глобального масштаба. Надо ли говорить, что полицейская операция и "священная война", которую затеяли с цивилизованным миром террористы - явления несколько разного тонуса и пафоса? Полицейская операция не требует идеологического обеспечения, в ходе ее не утверждаются действительно важные, базовые для той или иной культуры ценности, а вот "священная война" вся замешана на идеологии. Погибнуть в полицейской операции - это одно, а вот пасть жертвой в священной войне - это совершенно другое.

К тому же американская война с международным терроризмом уж очень отчетливо припахивает нефтью. Почему следующей после Афганистана мишенью выбран именно Ирак? Да все потому же - самое сердце нефтеносного региона, возможность контроля над весомой частью мировых энергоресурсов.

И опять же, спрашивается: многим ли улыбается умирать не за светлые идеалы свободы и демократии, а за контроль над нефтяным рынком?

Никто не сомневается в том, что сила у Запада есть. Гораздо хуже дело обстоит с идеями, ради которых эта сила будет пущена в ход.

Словом, оглядываясь на прошедший после трагедии 11 сентября год, отчетливо понимаешь: да, мы и впрямь оказались в новом веке. Но привычки у нас пока еще, увы, старые. А это означает, что гром грянет еще не раз, и всякий его удар будет для нас неожиданностью.