Андрей Рябов, "Время МН", 8 августа
Известие о готовящейся продаже служебной квартиры Бориса Ельцина в Екатеринбурге, принадлежавшей ему в бытность работы первым секретарем тамошнего обкома, трудно отнести к разряду политических. Скорее всего, за этим событием на рынке уральской недвижимости скрываются самые что ни на есть обычные, повседневные причины.
Однако в сегодняшнем политическом контексте даже этот малосущественный факт приобретает некий символический смысл. Слишком уж много в последние месяцы произошло всяких событий, недвусмысленно указывающих на то, что могущественный политический и финансовый клан, известный как "семья Ельцина", постепенно сдает позиции и уходит с политической сцены. Здесь и скандальная покупка Романом Абрамовичем знаменитого английского футбольного клуба "Челси", ряд других фактов, косвенно свидетельствующих о том, что главный "семейный олигарх" готов перенести бизнес из России в другие страны, дележ важных постов в государственном аппарате между видными политиками, некогда принадлежавшими к ельцинскому клану, едва не переросший в публичную ссору, фактический уход из большой политики дочери Ельцина Татьяны и ее мужа Валентина Юмашева, долгое время выступавших в роли генератора идей для "семейной" политики. Но даже этим событиям вряд ли стоило бы придавать столь большое значение, если бы они не происходили на фоне заметного изменения баланса сил в высших эшелонах власти в пользу главных политических соперников "семьи" - "силовиков", выходцев из Петербурга, принадлежащих к другому крылу команды Владимира Путина, взошедших на политический Олимп вместе с ним.
В самом факте постепенного "свертывания" влияния ельцинской "семьи" нет ничего особенного, ибо смена элит - это естественный процесс для любой нормальной политической системы. Плохо, когда элита костенеет, "окукливается", а доступ свежих сил в нее прекращается. Но неожиданность происходящего ныне на российской политической сцене прежде всего в том, что еще совсем недавно влияние "семьи" на все стороны российской политики и экономики выглядело столь внушительным, что ее позиции казались незыблемыми. Тогда даже стали поговаривать о возможной "сухартизации" России, намекая на ее схожесть с Индонезией времен правления генерала Сухарто, "семейный клан" которого, подобно спруту, пронизал индонезийское общество сверху донизу, контролируя практически все, вплоть до мало-мальски значимых позиций в государственном аппарате, бизнесе, политике и средствах массовой информации.
Однако российская действительность развернулась в ином направлении. Ельцинская "семья" начала распадаться, ее постепенно стали вытеснять с руководящих высот в политике и бизнесе. Многими наблюдателями "закат семьи", по-видимому, будет воспринят как позитивное явление. И действительно, с деятельностью этого клана была связана масса вещей, вызывавших чуть ли не всеобщее раздражение в России: кумовство, фаворитизм, раздача за бесценок лакомых кусков бывшей государственной собственности "своим" предпринимателям, реальное ограничение конкуренции в политике и экономике, беззастенчивое манипулирование общественным мнением. И, наконец, обвинения в коррупции, которые, впрочем, так и не были доказаны в судебном порядке. Разумеется, с таким багажом Россия не могла рассчитывать ни на высокие темпы экономического роста, ни на ускоренную модернизацию экономики и социальной сферы. При продолжении политического доминирования "семьи" страна оказалась бы обреченной на длительную стагнацию, медленные и мучительные изменения, продиктованные необходимостью выживания в быстро меняющемся современном мире, которые, в конечном счете, лишь усиливали бы отставание России от наиболее развитых держав, подталкивая ее ко все более очевидному сползанию в "третий мир".
Однако было бы наивно полагать, что уход ельцинской "семьи" с политической сцены автоматически приведет к расцвету российской экономики, к быстрому и поступательному превращению страны в современное государство. Если монополия на власть и собственность одного могущественного клана заменится на доминирование другого клана или группы интересов, то никаких качественных изменений к лучшему в российской политике не произойдет. В этом случае все те негативные черты российской политической и деловой жизни, которые прочно связывались с "семьей", будут воспроизводиться снова и снова. Поэтому пока остается лишь надеяться, что конкуренция элит в современной России, несмотря на все зигзаги и хитросплетения отечественной политической жизни, все же сохранится. Ибо в нашей стране, где институты гражданского общества еще достаточно слабы, лишь такая конкуренция, по крайней мере на нынешнем этапе, способна создать базовые условия для состязательности, публичной дискуссии, борьбы между различными общественными альтернативами, - словом, для всего того, без чего общественный прогресс в ХХI столетии практически недостижим. |