Брайан Вильсон, "The Guardian", 28 августа

В августе 25 лет назад я впервые побывал на Кубе. Был Фестиваль молодежи и студентов, и по этому поводу в Гаване собралось 20 тыс. человек из 150 стран. Возможно, и по сей день это событие остается крупнейшей в истории страны демонстрацией ее революционных достижений.

Я приехал как журналист, что имело свои преимущества. Вместо того чтобы жить в лагере с разношерстной британской делегацией, я поселился в гостинице Havana Libre, бывшем отеле Havana Hilton. В те дни туризм еще не стал для Кубы необходимостью, и вместо символики Hilton повсюду висели таблички "Освобождено от американского империализма".

Это дало мне возможность не участвовать в горячих спорах, которые бесконечно вели британцы, пока другие веселились. В течение многих месяцев, предшествовавших фестивалю, различные группировки, входившие в британскую делегацию, вырабатывали позицию по правам человека. Они продолжали делать это и в Гаване вместо того, чтобы общаться с местными жителями.

Главными бойцами на ринге этого политического цирка были Чарльз Кларк и Питер Мендельсон. Кларк, которого уже в тогдашних отчетах называли "тучным", целый год занимался подготовкой к поездке, а до этого был президентом Национального студенческого профсоюза, а Мендельсон был председателем Совета британской молодежи. Артур Скаргилл, мужчина не первой молодости, вносил свою лепту в поиски политической корректности. Ее надо было выразить в коммюнике по поводу завершения фестиваля, хотя и сомнительно было, что мир ждет этого документа, затаив дыхание. Стороны так и не пришли к согласию по поводу текста.

Лицемерие заключается, в частности, в том, что люди, бывающие в других странах мира и принимающие их сильные и слабые стороны, начинают применять совсем другие стандарты, как только самолет приземляется в Гаване. Это было заметно 25 лет назад в поведении британской делегации. Сегодня, как и тогда, так называемые левые часто рассматривают неодобрение в отношении Кубы как возможность набрать дополнительные очки.

Но для меня та поездка стала началом любви на всю жизнь. Не надо считать это заявление бурной овацией всему, что касается этого места. Но критика не должна заслонять собою то, что главной услугой, которую Куба оказала миру, стало ее превращение в живое доказательство возможности победить бедность, болезни и неграмотность в стране, которой они так хорошо известны. Это большая услуга. То, что это удалось осуществить в атмосфере враждебности со стороны одержимого соседа, делает достижения еще более поразительными.

Спустя 22 года после поездки я стал заместителем министра торговли в правительстве лейбористов. На первой встрече с сотрудником, отвечающим за торговлю с Латинской Америкой и странами Карибского бассейна, он передал мне краткий отчет о наших торговых отношениях с каждой из этих стран. За одним бросающимся в глаза исключением. "А что мы делаем с Кубой?" - спросил я. Оказалось, что очень мало, якобы из-за небольшого долга, относящегося к середине 1980-х.

В течение месяца мы уладили проблемы с Гаваной, и с тех пор наши отношения характеризует коммерческая нормальность. Во время первого министерского визита я был почетным гостем на небольшом обеде и сохранил копию дипломатической телеграммы, сообщавшей об этом.

Краткое изложение в начале гласит: "Незапланированное приглашение Вильсона на обед к Кастро. Кастро говорит пять с половиной часов. Кубинцы недвусмысленно дают понять, что стремятся улучшить двусторонние отношения, делая особый акцент на торговле. Между Кастро и Вильсоном быстро устанавливается взаимопонимание". Обед закончился его тостом "за Тони Блэра и третий путь". Я ответил, подняв бокал "за мир и социализм".

С тех пор я не раз встречался с Кастро. Он говорит много, но ему есть что сказать. Это человек с неутолимой жаждой знаний. Я узнал о его удивительных чертах, которые не видны на карикатурах: Кастро восхищается Черчиллем; Кастро прагматик, признающий неизбежность глобализации, и хочет, чтобы Латинская Америка в ней участвовала; Кастро говорит о Советском Союзе так, что ясно, в какой мере это был брак по расчету.

По моему мнению, те, кто думает, что Куба рухнет после смерти Кастро, глубоко ошибаются. Куба будет и дальше прагматично развиваться, как делала это 40 лет, прикрываясь риторикой. Трагедия в том, что эволюционный процесс, касающийся и гражданских свобод, мог бы идти гораздо быстрее, если бы США научились более благородным формам сосуществования.

Проблема Кубы огромна. Социализм в одной стране до сих пор является противоречием в терминах. Тот, кто приезжает в Гавану только поглумиться, встречает политические парадоксы на каждом углу. Все это, будучи неизбежным порождением 40-летней осады, неадекватно тому, что представляет собой Куба как символ человеческого потенциала.

Брайан Вильсон - член парламента от лейбористов.