Максим СОКОЛОВ, "Известия", 17 марта

Герои необычных выборов все больше рассказывали о будущих битвах и победах. Когда так ведут себя проигравшие, это даже и естественно - представительная демократия дает возможность реванша. Менее принято, когда о том же берется рассуждать победитель, - а в послевыборную ночь это случилось. Президент РФ счел нужным рассказать о поисках преемника, которого он хотел бы выставить на выборах 2008 г. - "Подбор кандидата уже начат давно. Четыре года назад. Представление о том, каким должен быть этот человек, у меня есть. Это должен быть порядочный человек, честный etc.".

О преемнике президент стал рассказывать, когда его специально никто за язык не тянул. Импровизированная ночная беседа с прессой - это тот жанр, когда о чем-то можно говорить, а от чего-то и уклоняться. Опять же в момент, когда бюллетени даже и предварительно не подсчитаны, дипломатичный ответ (на который В.В. Путин вполне способен, когда хочет) в том духе, что до 2008 г. и преемника еще дожить надо, всеми был бы понят. А поскольку от данного сюжета президент не уклонился и месяц назад, на встрече с доверенными лицами, логично заключить, что этот вопрос для него решен, работа идет и общественное мнение пора готовить.

Однако не всегда действия по шаблону служат хорошую службу, и тиражирование экстраординарной операции "Наследник" 1999 года в качестве ординарной политической рутины может оказаться далеко не столь простым делом. Тогдашняя операция была в общем и целом принята и понята обществом, поскольку она представляла наиболее на тот момент безболезненный выход из долголетнего революционного кризиса. Прочие варианты означали выход в непредсказуемый режим, чего после десяти с лишним лет беспрерывной тряски не всем хотелось - кризис безвластия осенью 1999 г. ощущался слишком остро, чтобы играть в заведомо рискованные игры. Опять же альтернативные претенденты слишком пугали - той осенью Лужков так напористо рвался к власти, что в его окружении единственной важной проблемой считали грядущее устранение Примакова, а Путин вообще не брался в расчет. Действуй Лужков менее нахраписто и пугающе и найди он общий язык с коммунистами - чтобы не дробить силы, - одному Богу известно, как бы все еще повернулось. Это была комбинация на грани фола, тогда повезло, но ни из чего не следует, что повезет в другой раз. Подбор кандидата подбором - тогда тоже подбирали, но в сценарии 1999 г. был еще и тяжкий политический кризис, и страшноватый (при этом вполне реальный) претендент. Без этих важных составляющих дело может и сорваться, а с ними - тоже, ибо кризис на то и кризис, чтобы иметь непредсказуемые последствия, а пугающий соперник может оказаться и поумнее Лужкова. Наконец, если правление, происходящее под лозунгом стабильности, в 2007-2008 гг. заканчивается воспроизводством сценарных наметок 1999 г. - это странный итог стабильности, и совсем уж странно говорить о ремейке 1999 г. сегодня. На то можно возразить, что не нужно приписывать сценаристам то, чего они вовсе не имели в виду. Из того, что в 1999 г. преемник явился на фоне кризиса, никак не следует, что в 2008 г. он не может появиться на фоне мира и благоденствия. Такая защита была бы хороша, если бы она не означала, что сценарий 1999 г., объясняемый крайней необходимостью, отныне решено распространить и на ситуации, где никакой крайней необходимости не предполагается - а просто в видах большего удобства.

Однако иные удобства бывают удобопревратны. Доколе операция "Наследник" считается детищем тяжких обстоятельств, при отсутствии таковых обстоятельств политическая жизнь может развиваться на общих основаниях. Партии и политики стремятся к власти, бизнес их финансирует, СМИ доводят их точку зрения до общества, а выборы определяют победителя. Если процесс идет в рамках приличия, то проблема-2008 решается сама собой, и надобность в специальном наследнике отпадает вообще; если процесс выходит из-под контроля, тогда действительно вступают в силу законы крайней необходимости. Но разговоры о преемнике сегодня, в 2004 г., могут быть истолкованы так, что никакого возврата к обыденной политической практике не предвидится, а вся политическая машина, до 14 марта работавшая на выборы, теперь переключается на обеспечение операции "Наследник-2" - если эта проблема насущна уже сейчас, то что же раскачиваться? Бесспорно, и в дни мира в генштабах имеются планы всеобщей мобилизации, и политики безусловно вправе на всякий случай иметь сходные планы, но когда про такие планы рассказывают в самом начале четырехлетнего мирного эона, трудно понять различие между миром и всегдашними чрезвычайными обстоятельствами.