Наталья Серова, Политком.Ру, 13 мая

Вывешенные на сайте исламских экстремистов кадры казни американского заложника и заполонившие Интернет непристойные фото, подтверждающие факты пыток американскими и британскими военными иракских заключенных, позволяют говорить о волне озверения, охватившей не только восточные, но и кичащиеся своей цивилизованностью западные страны. Искренне возмущенные идеалисты-правозащитники цитируют Женевскую конвенцию против пыток, а искушенные в неприятной практике допросов тюремщики говорят об эффективности тех или иных мер противоправного воздействия на заключенных.

В Женевской конвенции черным по белому написано, что "военнопленным, которые отказываются отвечать на вопросы, нельзя угрожать, их нельзя оскорблять или подвергать дурному обращению". А вот новый начальник скандально известной тюрьмы "Абу-Грейб" Джеффри Миллер считает, что "приятных способов получения информации от людей, которые не хотят ее давать, не существует".

И если спокойно сравнить две эти цитаты, нельзя не признать, что в словах тюремщика гораздо больше здравого смысла, нежели в благих пожеланиях Женевских документов, многие из которых были принято в то время, когда потрясенные итогами Второй Мировой войны особенно совестливые американцы "не могли пить по утрам свой апельсиновый сок".

То же самое можно сказать и о принципе личной ответственности за исполнение заведомо преступных приказов, введенном в законодательные базы многих стран на основании юридических прецедентов, созданных в ходе Нюренбергских процессов. Аналогичный закон есть и в Уголовном кодексе РФ: "Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность" (статья 42, пункт 2).

Однако мало кто может представить себе правоприменение этой статьи УК в отношении военнослужащих, особенно в части "исключения уголовной ответственности" за неисполнение незаконного приказа в период военных действий. Здравый смысл подсказывает, что до суда дело может и не дойти. Вот на основании этого "здравого смысла" и оправдывает ростовский суд присяжных Эдуарда Ульмана и трех находившихся в его подчинении спецназовцев, расстрелявших в январе 2002 года шестерых мирных чеченцев, ехавших на машине в районе проведения операции против боевиков и почему-то не остановившихся по требованию военных.

В итоге сам по себе вывод, к которому пришли присяжные, выглядит как юридический казус: с одной стороны, в вердикте признан факт преступления, а с другой - обвиняемые признаны невиновными. Адвокаты и правозащитники объяснили этот парадокс необразованностью присяжных, не знающих российских законов, и недобросовестностью судьи, которая не разъяснила им смысла уже цитировавшейся статьи 42 УК РФ. Заговорили и о том, что теперь перед судом должен предстать майор Перелевский, якобы отдавший Ульману приказ уничтожить чеченцев, оказавшихся "не в то время не в том месте".

Однако на деле, так же, как и в затяжном процессе полковника Буданова, весь этот юридический нонсенс, судя по всему, объясняется разорванностью сознания, которое продемонстрировали гражданские участники процессов. В их представлении в Чечне идет война, и в ходе военных действий озверевшие военные зачастую расправляются без суда и следствия со снайперами и лазутчиками, а иногда и с попавшими под горячую руку мирными жителями. Суды же проходят по законам мирного времени, и этот двойной стандарт не вмещается в головах людей.

То же самое можно сказать и по поводу многочисленных рассказов о пытках, которые, по свидетельству правозащитников, имели место в фильтрационных пунктах в Чечне. Вчера "этот бандит" бегал по горам, убивал, взрывал и брал заложников, а сегодня он должен получить статус обычного уголовника со всеми причитающимися ему правами. Как тут, казалось бы, сдержаться и не отвести душу, тем более что любая война, и особенно партизанская, расшатывает нервы и пробуждает самые низменные чувства, вплоть до откровенно садистских?

Весь этот клубок противоречий не находит, да и не может найти отражения ни в каких сводах законов, и потому на бытовом уровне разрешается с помощью утвердившегося в качестве идиомы выражения "по законам военного времени", обобщившей народный опыт времен Великой Отечественной войны, когда московская милиция была, например, временно наделена правом расстреливать мародеров на месте, без суда и следствия…

Гораздо более опасной, нежели это стихийный правовой нигилизм, является тенденция, захватившая высшие политические элиты и ставшая спусковым механизмом для "народного беспредела". В сущности, в ходе большинства войн второй половины ХХ века на фоне широкого применения оружия массового уничтожения руководство воюющих стран полностью освобождало своих граждан, и уж тем более находившихся в местах ведения операций военных, от какой-либо личной ответственности и за бомбежки Хиросимы и Нагасаки, и за ковровые бомбардировки во Вьетнаме и Афганистане, и за уничтожение населенных пунктов Чечни.

Стоит ли удивляться, что у далеко не всегда подготовленных к таким впечатлениям людей (участников или наблюдателей) попросту сносило крышу, и они искренне не могли понять, почему разнести целую деревню можно, а прикончить или изувечить одного пленного нельзя. Кроме того, как утверждают социальные психологи, нормальному человеку трудно вместить в себя количество жертв, которыми сопровождаются современные войны, и в качестве фоновой защитной реакции, не без помощи проводимой на государственном уровне пропаганды, в головах людей формируется обобщенный образ врага, вмещающий в себя всех представителей противной стороны.

Учитывая межцивилизационный характер последних войн, этот образ врага явно окрашен его национальными или расовыми характеристиками, зачастую вступающими в резонанс с имеющим место бытовым расизмом. В результате в глазах воюющих сторон их противники лишаются естественных человеческих черт и воспринимаются не только как враги, но и как "нелюди", которых не жалко.

Все это вполне отчетливо было продемонстрировано еще в ходе Косовского кризиса 1999 года, когда некоторые представители американского политического бомонда обосновывали правомерность "гуманитарных" бомбардировок Белграда не только преступлениями Милошевича, но и "виной" всего сербского народа, избравшего подобного президента. Потом за грехи Саддама ответил Ирак.

В общем, "движение гуманной цивилизации сменилось новым движением, которое… представляет из себя бурный поток, в котором несутся щепы цивилизации". Эти слова, между прочим, были написаны Александром Блоком еще в 1919 году ("Крушение гуманизма"). Но это движение "вразнос", зафиксированное еще в начале ХХ века, было на какое-то время приостановлено Второй мировой войной, когда германский фашизм продемонстрировал глубину падения, уготованную для христианской цивилизации.

Переждав пятьдесят лет и напринимав большое количество конвенций и законов, поражающих своей гуманистической направленностью, мир снова двинулся по прежнему пути. Как семьдесят лет назад в Германии, американские Иваны Карамазовы готовят идеологическую почву, а Смердяковы всего мира играют в футбол трупами убитых израильтян - в Палестине, используют сексуальные извращения в качестве пыток - в Ираке и стреляют в ни в чем не повинных людей - во всех точках планеты, где идут боевые действия.

Действительно, когда пожилой сенатор-республиканец Джон Маккейн, совершенно справедливо возмущаясь по поводу казни американского заложника, говорит, что "теперь всем очевидно, что это не люди", он готовит оправдание для изощренных издевательств, которым десятки молодых американцев подвергали иракских заключенных - исключительно по распоряжению "офицеров военной разведки, которые приказывали им "разминать" заключенных перед допросами" (Time, 11.05.2004).

И теперь, когда рядовая первого класса Линди Ингланд, находящаяся под арестом за жестокое обращение с заключенными, стремясь оправдать себя, обвиняет вышестоящих офицеров в издевательствах на пленными, это звучит как известная, обращенная к Ивану Карамазову, реплика Смердякова - "А вы самый законный убивец и ecть".