Тимур НЕТАЛИЕВ, "Экспресс-К", 18 ноября

От перемены мест слагаемых сумма не меняется. Эту, казалось бы, безнадежную по своей правоте математическую аксиому с блеском опроверг обозреватель оппозиционной газеты "Республика" Мухаметжан Адилов.

В своей статье "Кому живется весело, вольготно в Казахстане?" ("Республика", №14 от 12.11.2004 г.) уважаемый коллега, уподобившись классику русской поэзии, рассуждал над этим вечным вопросом. Но если Николай Некрасов ударился в рефлексирующую лирику, то Мухаметжан Адилов оперировал исключительно цифрами. Оппозиционный русский поэт начал с заунывно-неопределенного пролога: "В каком году - рассчитывай, в какой земле - угадывай", а оппозиционный казахстанский журналист сразу взял быка за рога: "В последнее время президент и правительство... постоянно информируют казахстанцев о росте производства". Правда, затем Адилов мужественно признает, что "улучшение состояния экономики страны несомненно". Это, доложу я вам, поступок! Ибо признание оппозиционным журналистом наличия хоть какого-нибудь позитива в деятельности действующей власти - работа, требующая самоотречения.

Затем Мухаметжан Адилов начинает играть цифрами производственных показателей, как жонглер булавами. И тут, намеренно ли, или случайно, происходит путаница в газетных столбцах. Читатель, ведя пытливым взором по последним строкам первого столбца, переходит на второй столбец и… полный абзац! Продолжение фразы: "Обращает на себя внимание падение средней рента…" заканчивается во втором столбце маловразумительной лексемой: "…сины". "Что же это за "рентасины" такие? - бьется в истерике слабонервный читатель. - Может, это мокасины, полученные в виде ренты?". Ответ дается в конце третьего столбца, заканчивающегося незавершенной фразой: "Обработка древесины и производство изделий из древе…". Путем сложнейших логических умозаключений читатель понимает, что речь шла о древесине. Но дело уже сделано: все оптимистические цифровые выкладки отечественной экономики блекнут и тускнеют в "мелочишке суффиксов и флексий", как говорил другой, но лояльный русский поэт. Бедному читателю уже не до успехов родной экономики, ему бы голову в порядок привести.

"Всегда запоминается последняя фраза". Эту чекистскую мудрость Штирлица чтит и Мухаметжан Адилов. В конце статьи он безутешно скорбит о том, что статистика не приводит данных о рентабельности малого бизнеса в Казахстане. Поэтому журналист меняет профессию и, вооружившись теоремой Ферма, с блеском доказывает, что из 141 тысячи предприятий малого бизнеса в Казахстане только 50 тысяч на самом деле работают. Все, читатель в полном ауте: "В каком же мы дерьме, оказывается!"

Да, в математике от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Но если ее перевести в мир парадигм и морфем, то из букв "а", "о" и "п" можно составить жизнерадостное междометие "Оп-па!", а можно и… Вот именно.

Николай Некрасов тоже был оппозиционером и дистанцировался от имперской политики царя. Некоторые историки утверждают, что он даже как-то плюнул на лаковый сапожок "ампиратора". Но поэт никогда не вводил в заблуждение своего читателя: у него женщина коня на скаку останавливала, в горящую избу входила точно по сюжетной канве поэмы. А некоторые наши оппозиционные журналисты могут и коня в женщину ввести, и горящую избу на скаку остановить.