Никита Гараджа, "Русский журнал", 30 ноября

Бытует мнение, что так называемые "бархатные революции" имеют мало общего с революциями в классическом смысле этого слова. Действительно, постановочные революций в Югославии, Грузии, а теперь и на Украине никак не увязываются с представлением о подлинной природе национальных революций, которые вызревают в недрах народной жизни и оплачиваются кровавыми слезами. Здесь нет драмы крушения жизни, ощущения великого и трагического исхода; нет того напряжения, которое достигается на пике общественного конфликта, находящего свое разрешение в неизбежной и глобальной катастрофе.

Напротив, даже революционное насилие, которого больше всего страшится обыватель, здесь предельно катализировано и допускается лишь в качестве особо яркого театрального эффекта. Разыгрывается представление, которое насквозь лубочно, постановочно и отформатировано, как женское тело с глянцевой обложки. Здесь нет подлинных героев революции, нет ее пота, нет грязи страстей, нет реальности. За всем этим глянцевым совершенством проглядывает жесткое порно извращенного насилия со стороны бархатной блудницы.

Однако даже "бархатная" революция - это драма, которая разыгрывается не понарошку и вовсе не гарантирует положительного исхода. На просветленные лицах людей, собравшихся на Крещатике, лежит тень надвигающейся беды. Трупный яд извергают глашатаи революции, творцы разворачивающейся на наших глазах фантасмагории, ведь "все национальные преступления против верховной власти наказываются неотлагательно и ужасным образом. Это закон, который никогда не знал исключений"(1).

Поэтому, несмотря на то, что все эти бархатные, каштановые, цветочные и прочие апельсиновые революции вроде как и не всерьез - по своей природе это все же революции в подлинном смысле слова. Другое дело, что в современной ситуации революции стали тиражируемыми, форматными и условно-управляемыми. Технологи разгадали тайну революционного ритуала. Хотя, если быть совсем уж корректными, на самом деле революциями не столько управляют, сколько запускают механизм, который работает по своим внутренним законам. Задача технолога сводится к тому, чтобы запустить этот механизм: создать подмостки, заказать погоду и подготовить аудиторию для реалити-шоу - дальше все пойдет в соответствии с логикой ритуального действия.

Ритуал - это самое важное в машине революций. Розы, шарфы, ленточки - не просто рюшечки и фенечки, а доподлинно артефакты революции, вещи-символы, которые были освящены революциями прошлого и которые присвоили себе нынешние "бархатные" стратеги. Веселые артефакты бархатных революций, свидетельствующие о желании освободиться из под власти темных сил, говорят нам о действительном наличии революционного идолопоклонничества и революционного отклонения в поведении людей на улицах Киева. Надо признать, что мы имеем дело с настоящей революцией, но не с революцией героев. Это революция обывателя, массовый, ничем не оправданный блуд, за которым последует жестокая расплата.

Питирим Сорокин в своей "Социологии революции" выделяет три типические фазы великих революций прошлого. Первая фаза связана с эйфорией освобождения от тирании старого режима. "Эта начальная стадия лучезарна своим настроением, ее правительство гуманистично и милостливо, а его политика мягка, нерешительна и часто бессильна"(2). На смену ей приходит вторая фаза, когда революционное правительство становится безжалостно, тиранично, кровожадно, "а его политика преимущественно деструктивна, насильственно и террорестична"(3). И лишь с наступлением третей фазы, "уничтожив все контрреволюционные силы, революция начинает создавать новый социальный и культурный порядок"(4).

В случае с бархатными революциями революционная динамика от П.Сорокина вроде бы дает сбой. На то они и названы "бархатными", что вторая фаза революционного действия сводится на нет или, по крайней мере, ее последствия минимизируются. Хотя это и не исключает охоты на ведьм (которая имела и до сих пор имеет место в странах восточной Европы и Прибалтике), но масштабы революционного террора несопоставимы с террором великих революций.

Но это ли хотят народы, попавшие в сети бархатных сутенеров? Доподлинно ли им нужна революция?

Несмотря на то, что революция превратилась в технологию, ее осуществление возможно только при строго определенных условиях. Главное из которых, это наличие ситуации, когда "правительство и группы, стоящие на страже порядка, не способны предотвратить распад". Тогда ""революция" в поведении людей наступает незамедлительно: условно принятые "одежки" цивилизованного поведения мгновенно срываются, а на смену социуму на волю выпускается "бестия""(5). Развращенная элита, власть социальных паразитов, которые поставили себя вне морали, вне долга - все это, без сомнения, требует адекватного социального действия. Другое дело, что когда это действие подогревается извне и имеет под собой вполне своекорыстные интересы: тогда навязанная революция по определению преступна, независимо от того, какое правительство находится у власти.

Любая революция, по Сорокину, связана с подавлением наличной властью какого-либо из базовых инстинктов человека. Чтобы понять и устранить истинные причины украинской революции, надо ответить на вопрос - какой из базовых инстинктов был подавлен в украинском народе. Чьи базовые интересы были репрессированы. Ведь президентские выборы сами по себе лишь повод - шнур к пороховой бочке, функция, но не суть происходящего сегодня.

По всей видимости, феномен бархатных революций связан с подавлением или нарушением отношения господства и подчинения, когда власть долгое время демонстрировала свое бессилие, немощь, отсутствие желания быть властью. В логике Сорокина на второй фазе революции "требование безграничной свободы сменяется жаждой порядка"(6). Однако в случае с бархатными революциями речь идет о требовании и желании обрести власть, почувствовать на себе ее силу, обрести статус подчиненного. Поэтому внутренний смысл бархатных революций не в том, что бы освободиться от дряхлого и немощного режима, а в том чтобы сразу перейти ко второй фазе - к обретению жесткой и волевой власти.

Сторонники Ющенко ждут от него тех же действий, которые продемонстрировал в Грузии Саакашвили, принявшийся железной рукой наводить порядок. Бархатная революция - это требование порядка, требование власти. В нашей стране возможность развития бархатного сценария была предотвращена во многом благодаря появлению Путина, который с порога заявил о том, что он пришел наводить порядок и устанавливать "диктатуру закона". Как бы ни обстояли дела на самом деле, но власть распознала желания российского социума и сумела отвести от него бархатную угрозу. Понятно, что на Украине этого не было. Как не было и в Сербии, и в Грузии.

Парадокс украинской революции в том, что ее источник - подавленный инстинкт подчинения. Народ боится не Януковича-"уголовника", а того, что он является наследником слабого и безвольного режима, продолжателем линии безвластия. Общество, которому все обрыдло, хочет репрессий со стороны режима. Именно поэтому украинская революция - это революция потребителей, которые хотят собраться в "автономное стадо" (Ницше). Здесь вовсе нет желания какого то освобождения - или, скорее, есть желание освобождения от безвластия.

Именно поэтому Янукович, как кандидат в президенты Украины, должен был делать ставку не на свою связь с российской элитой, и не позиционировать себя как преемник или ставленник нынешней украинской элиты, а делать акцент на то, что он является носителем долгожданной власти. Убедить украинское общество в том, что с его победой на Украину наконец придет власть. Этого, по всей видимости, сделать не удалось. Поэтому бархатная блудница уже вторую неделю демонстрирует всем свои прелести. И, судя по всему, несмотря на наличие одновременно трех президентов, настоящей власти в Киеве на данный момент уже просто нет. И ни один из трех президентов - ни действующий, ни избранный, ни самопровозглашенный - такой властью стать не могут.

А значит - придет четвертый.

Примечания:
1 Жозеф де Местр граф Размышления о Франции // Regnum Aeternum. - М, 1996. - С. 210
2 Сорокин П.А. Социология революции // Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. - М., 1992. - С. 223
3 Там же.
4 Там же.
5 Там же. - С. 275