Дмитрий Миндич, "Профиль", 28 марта

А ведь все начиналось с невинных пикетов в центре Бишкека, которые собирали от силы две сотни человек в желтых шарфах. Еще два месяца назад киргизская оппозиция даже и не пыталась всерьез сражаться за власть - она боролась за признание со стороны Запада своей "революции тюльпанов" наравне с "революцией роз" и "оранжевой революцией".

Лидеры киргизской оппозиции очень верно уловили суть технологии "бархатной революции". А именно - что сами по себе революционные технологии без революционной ситуации ничего не решают. Михаил Саакашвили как реальный претендент на власть проявился только после того, как Грузия была признана несостоявшимся государством, а рейтинг доверия населения к Шеварднадзе упал до отрицательных отметок. Лишь после того как Кучма, заняв крайне невнятную позицию перед президентскими выборами, начал топить и себя, и свой клан, и Януковича, на Крещатике появились палатки.

В грузинские и украинские события Запад активно включился тогда, когда кризис был уже неизбежен, хотя сама революционная ситуация созревала без какого-либо вмешательства извне. США и Европа лишь отстаивали свои интересы в сложившихся помимо них обстоятельствах. В Грузии и на Украине оппозиция победила в том числе и потому, что стала инструментом защиты этих интересов.

В Киргизии подобный сценарий мог сработать особенно эффективно: США имеют здесь свои интересы и у них есть рычаги для того, чтобы их отстаивать. Киргизия - хронически нищая страна. До сих пор она избегала банкротства только потому, что брала иностранные кредиты, а кредиторы не очень настаивали на их возврате. Добиться "бархатного" ухода Акаева в этих условиях для стран-кредиторов (прежде всего для США) не составляло особого труда - достаточно было просто намекнуть, что денег больше не будет. Поэтому накануне парламентских выборов работа киргизской оппозиции велась по двум направлениям. Во-первых, оппозиция всячески пыталась дискредитировать Аскара Акаева в глазах США и России и как единственного среднеазиатского демократа, и как гаранта стабильности в стране. Во-вторых, предлагала себя в качестве наиболее достойной альтернативы. Массовые акции в духе Майдана сразу после парламентских выборов идеально подходили и для того и для другого. Однако Майдану в Киргизии места не нашлось.

Революционный рубикон

Проект под названием "бархатная революция в Киргизии" закончился, как только оппозиция перенесла активные действия из столицы на юг республики.

Несмотря на то что большинство оппозиционных лидеров - выходцы из южных кланов, оппозиция не торопилась покидать Бишкек. В Киргизии организовать "мирные выступления демократической оппозиции" можно было только в столице. Нищее (даже в масштабах бедной Киргизии), консервативное и озлобленное население юга, почти три четверти которого не имеет работы, подходило лишь для бунта. "Лидеры оппозиции до последнего не решались переносить свои акции на юг страны, - говорит заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин. - Потому что понимали: удержать здесь ситуацию под контролем им будет очень сложно".

Хотя авторитет Аскара Акаева и в особенности его супруги Майрам крайне низок и на севере страны, никаких существенных успехов в Бишкеке оппозиции добиться не удалось (прежде всего из-за отсутствия общепризнанного лидера). Выборы между тем неумолимо приближались. Поэтому пришлось рисковать.

В том, что революция началась именно на юге, отчасти виноват и сам Акаев. В позапрошлом году он инициировал поправки к Конституции, отменявшие выборы по партийным спискам. У оппозиции осталась единственная возможность попасть в парламент - баллотироваться в своих "родовых" округах, большинство которых расположены во взрывоопасных южных районах.

"Бархатный бунт"

Акаев мог легко избежать революции. Достаточно было позволить оппозиции победить в "своих" округах. Самому Акаеву это ничем не угрожало - в лучшем случае оппозиция могла рассчитывать на треть мест в новом парламенте.

"Акаев сделал фантастическую глупость, - говорит эксперт Российского института стратегических исследований Аждар Куртов. - Никакого рационального объяснения фальсификациям в целом ряде избирательных округов я не вижу. Он просто не хотел допускать лидеров оппозиции до парламентской трибуны".

Пожинать плоды пришлось всего через день после объявления результатов второго тура выборов, согласно которым целый ряд видных оппозиционеров остались без депутатских мандатов. Массовые беспорядки начались сразу в нескольких районах республики.

"Дело даже не в том, что оппозиционные кандидаты баллотировались у себя дома, при поддержке своих аксакалов, а победили совсем другие люди, - объясняет Аждар Куртов. - Просто такие фокусы происходят здесь каждые выборы, это уже надоело".

Тем не менее, даже когда в южных райцентрах восставшие громили городские администрации, оппозиция старалась придерживаться формата "бархатной революции". Объяснить чем-то другим появление англоязычных транспарантов (специально для CNN) на митингах в Оше и Джелалабаде сложно: здесь по русски-то не все говорят.

Однако США (равно как Россия и Китай) не спешили вмешиваться в борьбу и уж тем более свергать Акаева. Даже утратив контроль над половиной страны, он по-прежнему оставался приемлемой фигурой. В то же время Москва повела себя в случае с Киргизией умнее, чем с Украиной. Лидеры оппозиции примерно месяц назад были приняты в российской столице на высоком уровне (в частности председателями комитетов по международным делам Совета Федерации и Думы Михаилом Маргеловым и Константином Косачевым). С другой стороны, МИД все последние дни придерживался довольно жесткой линии - критикуя, правда, в основном ставшее особенно ненавистным Смоленской площади ОБСЕ...

По мере того как "мирные акции оппозиции" становились все более жестокими и анархичными, в заявлениях наблюдателей ОБСЕ и официальных представителей Госдепа начали появляться ледяные нотки. Так, в среду вечером в бишкекском офисе ОБСЕ действия киргизской оппозиции расценили как "антиконституционные и перешедшие все границы дозволенного". Примерно тогда же стало понятно, что "бархатной революции" в Киргизии не получится. События начали развиваться по логике переворота, когда "промедление смерти подобно". В четверг из пригородов (в которых живут в основном выходцы из села, съехавшиеся в поисках заработка поближе к городу) в центр Бишкека привезли несколько тысяч молодых людей, которые и стали его движущей силой.

В том, что захват власти обошелся без большой крови, - заслуга свергнутого президента Акаева, который, кстати, никогда и не отличался кровожадностью. Закрывая оппозиционные газеты, он затем разрешал их вновь, а посадив политических противников в СИЗО, как правило, вскоре выпускал их на свободу - и вообще вел себя для среднеазиатского правителя непозволительно мягко.

Впрочем, в этом случае миролюбие было подкреплено слабостью. Акаева просто некому было защищать. Еще в среду, беседуя с "Профилем", большинство российских экспертов отмечали, что, несмотря на коррумпированность госаппарата, у Акаева имеются возможности для силового разрешения кризиса. Однако в реальности степень разложения режима превзошла все ожидания - внешне стройная вертикаль власти в Киргизии рухнула всего за несколько дней.

По кругу

Ожидать, что политический кризис в Киргизии разрешится после свержения Акаева, не приходится. Новой киргизской власти придется решить множество проблем, каждая из которых может поставить крест на достигнутом. Например, бывшим оппозиционерам предстоит разобраться, кто же все-таки из них главный (до выборов в парламент они этого сделать не смогли), остановить грабежи, наладить хоть какую-нибудь работу госаппарата. Наконец, доказать России и Западу свою легитимность.

Смена власти в Киргизии ничего не изменит по существу. Никуда не денется клановая система - поскольку в Киргизии она вполне конкурентоспособна по отношению к государству. Не удастся в одночасье решить и многочисленные социальные проблемы - экономика страны находится в бедственном положении. Значит, новый режим, если ему вообще суждено состояться, будет не многим стабильнее старого. Сегодня неважно, кто именно из деятелей оппозиции сумеет сконцентрировать власть в своих руках. Важно, что власть ослаблена. На смену относительно стабильной "среднеазиатской Швейцарии" Акаева может прийти "второй Таджикистан" образца 1992 года.

Впрочем, события в Киргизии и без того уже заметно изменили политический климат на постсоветском пространстве. Хотя бы тем, что обесценили сам бренд "разноцветных революций", а также поставили под вопрос возможность их "экспорта". Разграбленные супермаркеты и горящее здание Дома правительства в Бишкеке выглядят совсем не так красиво, как живая оранжевая река на улицах Киева. Зато доходчивее.