Михаил Виноградов, Политком.Ру, 19 апреля

Социальные волнения в связи с монетизацией льгот и "цветные революции" в странах СНГ не подвигли Кремль к серьезному пересмотру политических приоритетов. Подтверждением этого является целая серия инициатив, выдвинутых в первой половине апреля. На фоне традиционных "сезонных" ожиданий программных инноваций в связи с подготовкой Послания президента Федеральному собранию выдвинутые предложения носят консервативный характер, развивающий логику предшествующих преобразований.

Самым ярким примером этого стали представленные в Государственную Думу поправки в избирательное законодательство ("закрепощение" депутатов Госдумы через введение императивного мандата, устанавливающие единый день голосования и ужесточающие ответственность за нарушения при сборе подписей). Эти шаги продолжают прежний курс на "замыкание" бюрократического сословия. Его смысл состоит в создании дополнительных "фильтров" на пути желающих попасть на работу в органы власти. Этот замысел предполагает, что резкое повышение цены (а иногда и прямой запрет) "вхождения" во власть "защитит" государственный аппарат от влияния оппозиции и тем самым усилит контроль за поведением действующих чиновников.

Ограничить активность потенциальных оппозиционеров должна и реанимация темы выдвижения Владимира Путина на третий срок после 2008 года. Начало управляемой дискуссии на эту тему выглядит как сигнал правящей элите о гипотетической возможности реализации внеконституционных сценариев развития событий, а опосредованно и как указание на нежелательность активности мягко оппонирующих федеральной власти политиков (эту нишу все более активно занимают Юрий Лужков и Михаил Касьянов). Что же касается самого содержания дискуссии, то оно на сегодняшний день выглядит надуманным, поскольку сценарий-2008 зависит не столько от правовых ограничителей, сколько от политической конъюнктуры и позиции самого Путина. Очевидно, что у действующего президента остаются "сравнительно честные" методы продления полномочий. Ничто не мешает, например, продвинуть на выборах 2008 года какого-либо из лояльных Путину кандидатов вроде Сергея Миронова, в течение нескольких недель инициировать его скорую отставку и тем самым открыть для Путина законные возможности участия в досрочных выборах.

Цементировать государственный аппарат должен и отказ власти от серьезного внутриэлитного передела. Серия конфликтов в исполнительной власти (налоговые войны, монетизация льгот, споры о будущем "Газпрома", "Связьинвеста") так и не спровоцировала никаких радикальных кадровых решений. "Консервативный" курс демонстрируется и в отношении региональных лидеров. Если представление президентом кандидатур Петра Сумина и Амана Тулеева было ожидаемым, то внезапная реабилитация костромского губернатора Виктора Шершунова (предпринятая вопреки позиции местной "Единой России") стала одной из сенсаций минувшей недели. Не случайно этот шаг вызвал экзотические, но отвечающие существующей политической логике версии о том, что главной "заслугой" Шершунова стало обнаружение в Костромской области останков Ивана Сусанина - крайне современное с точки зрения подчеркнуто антипольской внешней политики и дипломатии Москвы. Президентская поддержка Шершунова даже породила слухи о гипотетических шансах остаться в должности у самарского губернатора Константина Титова и даже добавила оптимизма сторонникам главы Алтайского края Михаила Евдокимова. Крайне неопределенной остается ситуация в Башкирии. Хотя все более активное использование Муртазой Рахимовым для сохранения своей власти административных рычагов пробуждает рост социальной напряженности как в Башкирии, так и в других "потенциально оранжевых" регионах (особенно в Ингушетии), федеральная власть не готова осуществить "профилактику революции" путем отстранения Рахимова от должности.

Впрочем, хотя многие губернаторы и добились продления своих полномочий, на федеральной арене им отводится роль статистов. Одним из инструментов давления на губернаторов стало выдвижение главой администрации президента Дмитрием Медведевым тезиса о возможности "распада России", по сути указывающего на "антигосударственность" любого сопротивления регионов. Такие заявления органично укладываются в нынешнюю модель поведения федеральной власти, рассматривающей любое заявление регионами собственной позиции исключительно в логике "торга". Жестким аргументом федерального Центра в таком "торге" призвана стать угроза укрупнения регионов. Негативное отношение к этому проекту характерно практически для всех регионов, что делает заявленную возможность "добровольного" укрупнения практически нереализуемой. Не облегчает задачу укрупнения и прошедший 17 апреля референдум в Красноярском крае. Его организаторы сначала столкнулись с негативным отношением к слиянию у значительной части жителей Таймыра и Эвенкии и с угрозой низкой явки в Красноярске, а после обнародования итогов голосования - с необходимостью дезавуировать слухи об изначальной ориентации избиркомов на предъявление позитивного вердикта избирателей. В то же время официальные интерпретации референдума исходят из представления об его успешности, поэтому в ближайшие недели следует ожидать новой волны инициатив по укрупнению.

Другим рычагом давления на региональные элиты является муниципальная реформа. Но если в случае укрупнения главной тактикой субъектов федерации будет "удушение в объятиях" этого проекта (как это уже было несколько раз в течение 2000-2004 годов), то в случае реформы органов местного самоуправления в пользу сопротивляющихся этой реформе регионов может сыграть отсутствие единства на федеральном уровне. Отъезд из Москвы в Ростов-на-Дону Дмитрия Козака, являвшегося основным идеологом и "мотором" реформы, вызвал "вакуум ответственности" на федеральном уровне. Однако, несмотря на непроработанность многих аспектов намеченных преобразований, вероятность их форсированного введения в жизнь по-прежнему сохраняется.

В экономической политике обсуждаемые инновации пока нельзя назвать значительными. Заявления высших чиновников о серьезных изменениях (критика государственного капитализма, обещание защитить добросовестных участников приватизационных сделок, критика произвола налоговых органов) так и не трансформировались в положительные преобразования. Налицо консервативные тенденции и в основных идеологических линиях. Это проявляется в риторике по случаю 60-летия Победы, отказе от массовой амнистии, подчеркнутом дистанцировании российского истеблишмента (в том числе государственных СМИ) от политики украинских властей.

В то же время попытки реализовать на практике "консервативный" курс (например, в отношении Украины) пока сталкиваются с целым рядом ограничителей. Так, достигнутые Владимиром Путиным и Герхардом Шредером договоренности о строительстве газопровода по Балтийскому морю (в которых в Москве видят серьезный ресурс для давления на "оранжевую" Украину) слабо соотносятся с действиями Федеральной антимонопольной службы, запретившей немецкому концерну "Сименс" покупку акций российской компании "Силовые машины". "Проевропейский" вектор в российской внешней политике не приносит желаемых результатов на переговорах с ЕС по Калининграду. А курс на "стабильность" и консервативные инновации все серьезнее вступает в противоречие с необходимостью активно "продавливать" в регионах реформы местного самоуправления, образования, здравоохранения и ЖКХ.