ВЕРА МЕДВЕДЕВА, "Профиль", 23 мая

Тридцать лет во главе партии, двадцать лет в ранге депутата Европарламента, участие в четырех президентских кампаниях - Жан-Мари ЛЕ ПЕН и сегодня, в 76, боевит. Обсуждение проекта будущей конституции Европы парадоксальным образом объединило его ультраправый Национальный фронт с французскими левыми. Выступая против нынешнего варианта, и те и другие призывают на референдуме 29 мая сказать "нет" (полностью интервью будет опубликовано в июньском номере журнала "Свободная мысль-ХХI").

- Во французской прессе вас часто называют расистом, но среди голосующих за Национальный фронт всегда было немало иммигрантов. Не странно ли это?

- Многие здравомыслящие люди осознают, насколько я далек от приписываемого мне расизма. Я с удивлением узнаю о той популярности, которую мои идеи имеют у части иммигрантов, причем именно у тех, кто приехал во Францию работать, а не пользоваться благами системы социальной защиты.

Но я не могу не думать о некоем социальном равновесии. И это не относится только к Франции. Когда я был в России и выступал перед студентами Московского университета, то развивал те же идеи, поскольку считаю, что все европейские нации сталкиваются ныне с общей демографической проблемой. Если Европа не изменит свою демографическую политику, то мы все, включая Францию и Россию, обречены на "затопление" волнами иммигрантов. У России с ее гигантскими малонаселенными сибирскими просторами всегда под боком сосед, в котором скоро будет насчитываться полтора миллиарда человек. В самой же России смертность уже давно превышает рождаемость. Во Франции рождаемость выше, чем, например, в Португалии, Италии или Испании. Но и мы не воспроизводим уходящее поколение.

Я всегда подчеркивал, что необходимо не только не сворачивать, а, наоборот, расширять программы подготовки специалистов из африканских стран - но не для того, чтобы они пополняли ряды французских безработных, а чтобы возвращались домой дипломированными инженерами, адвокатами, медиками, принося в свои страны французскую культуру и французское влияние. Пока же в основном происходит обратное. Те иммигранты, которые уже приехали к нам (если считать и родившихся у них детей, это более 10 млн.), являются лишь авангардом тех 20 или 50 млн. человек, которые могут за ними последовать. Беднейшие жители Африки воспринимают бывшую метрополию как Эльдорадо, куда нужно стремиться. Сегодня мы рискуем быть поглощенными иммигрантами, которые в большинстве случаев не имеют образования и приезжают из беднейших стран с очень высоким уровнем рождаемости. И многие исследователи подчеркивают, что такая иммиграция из стран Юга на благополучный Север будет только увеличиваться и когда-нибудь перестанет быть "мирной" и "братской".

- Но разве Европа не осознает надвигающуюся опасность? Недавно на весенней сессии парламентской ассамблеи Совета Европы обсуждался доклад по вопросам иммиграции и связанным с нею проблемам.

- О том, что сегодня осторожно начинают обсуждать, я говорил еще тридцать лет назад. Например, сейчас все кричат о засилье китайского текстиля, который к концу 2005 года уничтожит во Франции не менее 200 тыс. рабочих мест. Но эта проблема появилась минимум лет десять назад. Однако все предпочитали делать вид, что ничего не замечают. Современную политику можно охарактеризовать одной фразой: "Слишком поздно!"

- А для Франции все уже "слишком поздно" или еще нет? Все-таки одна из ваших книг называется "Надежда"…

- Со многих точек зрения Евросоюз является тупиковым направлением развития. Потому что большинство наших проблем имеют глобальную природу и нерешаемы на европейском уровне. Сама структура Евросоюза уже устарела. Спустя пятнадцать лет после крушения коммунизма мы воссоздаем такую же тяжеловесную искусственную конструкцию, к тому же подчиненную НАТО и открытую исламскому влиянию. Евросоюз в его нынешнем варианте похож на аморфную медузу: большой, но бессильный. Он играет деструктивную роль, поскольку разрушает самый главный "оживляющий" государственность элемент - нацию. Европа не является ни нацией, ни Родиной и никогда ими не будет.

Я не ставлю под сомнение величие европейской цивилизации, которая является одной из наиболее успешных в истории. И не следует этого стесняться. Такая гордость не унижает другие великие цивилизации: китайскую, индийскую и т.д., которыми мы восхищаемся. Но не надо заниматься мазохизмом, поскольку доминирующая роль европейской цивилизации на протяжении столетий была очевидна практически во всех сферах жизни. Да, данное доминирование зачастую достигалось жесткой конфронтацией. Но история такова, какова она есть. Я часто цитирую высказывание Орсона Уэллса из фильма "Третий человек": "Насилие, обман, убийства, семья Борджиа - и при этом итальянский Ренессанс. А пятьсот лет братского мира в демократической Швейцарии - и что? Изобретение часов с кукушкой!" Россия тоже имеет чрезвычайно бурную историю, но эта история - живая, реальная, породившая и поддерживающая великую культуру.

Во Франции после войны был реализован курс на сближение доходов работников физического и интеллектуального труда. И тогда начали выдвигаться все новые требования повышения зарплаты во всех сферах неквалифицированного труда. Во многом для того, чтобы противостоять нараставшим требованиям наемных рабочих, правительство Жоржа Помпиду разрешило активно использовать труд иммигрантов. Когда-то Генри Форд говорил, что он потому много платит своим рабочим, чтобы каждый из них смог купить машину, которую производит. Франция должна была бы больше платить своим жителям, а не пользоваться ретроградными методами решения проблем, которые сейчас привели к тому, что иммигранты наводнили и буквально экономически парализовали страну.

Наши политики вместо того, чтобы бороться за интересы своих избирателей, поддерживали в умах иммигрантов утопию всеобщего равенства. Те приезжают в нашу страну, ничего не имея за душой, и тут же оказываются на обеспечении тех, кто работает и платит налоги. А во Франции хватает своих безработных.

- Ваш отец был рыбаком и трудился на благо Франции - вместе с виноделами, булочниками, ремесленниками, т.е. представителями того "среднего" класса, которые всегда составляли гордость французской нации. Что, по-вашему, является главной характеристикой этого класса?

- Я всегда восхищался той удивительно стройной французской социальной системой, которая давала возможность человеку с самого низа социальной пирамиды подняться наверх - благодаря собственным труду и таланту. Я бы назвал этот процесс "cоциальной капиллярностью". Я начинал свою политическую деятельность с организации, которая защищала права крестьян и ремесленников, и считаю, что менталитет этих людей не просто основан на внутренней свободе; он по сути своей революционен. Великая французская революция в значительной степени была результатом действий именно этого класса. Нередко человек сознательно предпочитает быть хозяином на своем маленьком предприятии, чем менеджером в крупной фирме. Это продиктовано стремлением к внутренней свободе.

- Ваша партия Национальный фронт не одинока в осуждении проекта европейской конституции. Создалась коалиция партий - противников проекта. Что их не устраивает?

- Проект конституции - это толстая книга, напечатанная мелким шрифтом. Практически никто ее целиком не читал. Зато каждый избиратель получил по почте памятку, поясняющую, почему ему следует проголосовать за ее принятие.

На протяжении последних двадцати лет нам внушали, что все большая интеграция в рамках Евросоюза принесет всем одни только блага. Так ли это? Не будем даже говорить о роли нации, патриотизме или духовном настрое; нынешнее время оставляет все меньше места для этих понятий. На первый план выходит личное благополучие. Но оно не повышается с каждым шагом европейской интеграции.

Во Франции гигантский бюджетный дефицит. Уже пять лет нарушается знаменитый Пакт стабильности и роста, который лимитирует дефицит тремя процентами ВВП. Если разделить госдолг на всех французов, то окажется, что на каждого, включая стариков и детей, приходится по 17 тыс. евро. Вместо 6 млн. индустриальных рабочих, которые были во Франции еще в середине 80-х годов, теперь мы имеем только 3 млн. Вместо 6 млн. крестьян, работавших на нашей земле в начале 70-х, - лишь 600 тыс. Зато у нас есть 2,7 млн. безработных и 1,2 млн. человек, получающих специальное пособие, которое называется RMI и выдается тем, кто уже хронически не работает и не может рассчитывать на традиционное пособие.

Во Франции исчезают шахты, закрываются кораблестроительные предприятия, производство телевизоров переносится в Китай и т.д. Что же нам останется - стоять за стойкой кафе и обслуживать туристов? Так ведь и туристическая индустрия зависит от процветания страны. Нет успеха - нет и туристов.

Единая Европа - это не процветание, занятость и новые социальные программы, а, напротив, дополнительная безработица, делокализация производства и разорение местных предприятий.

-Существуют противоречивые суждения по поводу того, как будут развиваться события, если на референдуме по конституции Франция проголосует против. Люксембургский премьер-министр Джанкер, ныне являющийся главой ЕС, считает, что нужно будет и дальше продолжать процедуру ратификации, а депутат Европарламента Шарль Паскуа, напротив, полагает, что в этом случае необходимо повторно обсуждать и пересматривать конституционный проект. На ваш взгляд, что же произойдет на следующий день, если Франция скажет "нет"?

- Как и всегда, солнце встанет на востоке, и реки не повернут вспять. Но если серьезно, то думаю, что итогом французского "нет" с высокой степенью вероятности станет отрицательный результат и в Голландии. А это, в свою очередь, может подтолкнуть сказать "нет" и другие страны. Хотя, конечно, в процессе будут активно задействованы "парламентские олигархи", которые обладают достаточным влиянием, чтобы все-таки ратифицировать конституцию.

Еще один немаловажный момент. Европейская конституция базируется на соглашениях, достигнутых в Ницце в 2000 году. У них было хотя бы одно достоинство: они лимитировали количество членов ЕС 27 странами - 25 нынешними, а также Румынией и Болгарией. Таким образом, о Турции речь не шла. Сегодня нам говорят, что нет связи между принятием конституции и вступлением Турции в ЕС. Так ли это? 29 октября 2004 года в Риме Турция подписала заключительный акт по новой конституции в качестве наблюдателя и кандидата на присоединение вопреки всем юридическим традициям. С этого момента два прежде независимых процесса объединились. Либо подпись Турции ничего не значит, либо вопрос о вступлении Турции в ЕС не столь уж абстрактен.

Рычаги воздействия не только на европейские процессы, но и на национальные все больше переносятся в Брюссель. Проходит время, и вдруг оказывается, что за нас все решают другие. Есть такое понятие "кража по-китайски" - это когда ваше добро вытаскивают из дома очень медленно, по миллиметру в день. Зато потом все с удивлением обнаруживают, что остались ни с чем.

Кто сегодня готов умереть за единую Европу так, как когда-то умирали за свою нацию? Франция - это не просто сеть супермаркетов, производственная статистика и внешнеторговый баланс. Это - нация, т.е. люди и территория, на которой они живут более двух тысяч лет. Это, как поэтично сказал Шарль Моррас, "пейзажи, поля, дома, гробницы и алтари; это - живые люди: отец, мать, дети, которые играют в саду, крестьяне, которые собирают пшеницу, садовники, которые подстригают розы, торговцы, артисты, рабочие, сoлдаты. И в мире нет ничего более конкретного!"

Одна из моих любимых героинь - Жанна д’Арк, спасавшая Францию во время Столетней войны от нашествия англичан. На организованном инквизицией процессе обвинитель спросил ее: "Господь призывал нас любить своих ближних. А любите ли вы англичан?" И Жанна ответила: "Да, люблю, но только на их собственной территории". И мы проводим наши митинги с протестом по поводу ратификации проекта конституции под плакатом, изображающим Жанну д’Арк, с надписью: "За Францию вместе с Жанной, которая говорила "нет"!" Мне кажется, что европейские нации, чтобы сохраниться, также должны научиться говорить "нет" тому, что противоречит их собственным интересам!