Михаил Чернов, РБК, 28 июня

Новый президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад призвал сегодня воздержаться от предположений относительно будущего состава иранского правительства. "Просим средства массовой информации воздержаться от предположений и догадок относительно формирования и состава будущего кабинета министров", – говорится в распространенном во вторник заявлении канцелярии новоизбранного президента. Итоги второго тура президентских выборов в Иране были объявлены в минувшие выходные. Результаты голосования стали сюрпризом для большинства иранских и иностранных наблюдателей. С подавляющим перевесом на выборах победил консерватор – представитель молодого поколения политиков, мэр Тегерана Махмуд Ахмадинеджад. Новый президент Ирана заявил, что его правительство возьмет курс на строительство современного справедливого исламского общества и защиту национальных интересов. По мнению опрошенных RBC daily экспертов, выбор иранцами молодого жесткого лидера свидетельствует об ужесточении иранской линии и неготовности иранского народа идти на компромисс с США. Для того чтобы пережить "лихое время", иранцы решили поставить на лидера военного типа и сплотиться вокруг религиозной элиты.

Победа консерватора Махмуда Ахмадинеджада, который изначально считался на этих выборах явным аутсайдером, стала полной неожиданностью для всех. За мэра Тегерана проголосовали 62,2% иранцев, принявших участие во втором туре выборов. Его оппонента – политического тяжеловеса, бывшего президента Али Акбара Хашеми Рафсанджани, который считался компромиссной фигурой, устраивающей как иранских консерваторов, так и реформаторов, поддержали лишь 35,3% голосовавших. "Такие итоги никто не мог предсказать. Все эксперты – и иранские, и зарубежные – предсказывали победу Рафсанджани. Причем не получилось даже ровной борьбы – разрыв между кандидатами огромен", – сказал RBC daily генеральный директор Центра изучения современного Ирана Раджаб Сафаров. По словам наблюдателей, итоги выборов не могли быть сфальсифицированы. "Сфальсифицировать такой разрыв невозможно", – сказал RBC daily руководитель службы стратегического планирования Ассоциации приграничного сотрудничества Александр Собянин.

Эксперты находят разные объяснения неожиданной победе Ахмадинеджада. "Я считаю, что итоги можно объяснить ментальностью иранского народа. Нынешнее молодое иранское общество ожидает перемен", – говорит г-н Сафаров. А эти перемены никак не могли быть связаны с именем Хашеми Рафсанджани, который на протяжении восьми лет, с 1989 по 1997 год, был президентом Исламской Республики Иран, и после своей отставки не ушел из большой политики, а стал председателем Совета по определению целесообразности принимаемых решений (СОЦПР). "Махмуд Ахмадинеджад – молодой и энергичный практик, и люди надеются, что он что-то изменит. Многим импонировала и избирательная кампания кандидата. На свои выборы он не потратил ни одного лишнего доллара. Его листовки делались черно-белыми через копирку. Своим сторонникам он не обещал никаких преференций", – рассказывает Раджаб Сафаров. Уже после избрания Ахмадинеджад заявил, что "расточительности любого рода и разбазариванию средств будет объявлена беспощадная война", и пообещал направить на борьбу с подобными явлениями "все силы и возможности".

Между тем, по словам эксперта петербургской аналитической группы "Конструирование будущего" Сергея Боровикова, Махмуда Ахмадинеджада к победе привела, прежде всего, его жесткая консервативная антизападная позиция. "Уже ясно, что курс на компромисс с Западом, который связывался с именем Рафсанджани, не устраивает иранцев", – сказал г-н Боровиков RBC daily. Схожего мнения придерживается и Александр Собянин. "В реальности между политикой Ахмадинеджада и Рафсанджани не было бы существенной разницы. Однако президент-консерватор в случае Ирана – это прежде всего символ. Он показывает, насколько повзрослело иранское общество за последние два года. Накал страстей заметно ниже, чем на предыдущих выборах, меньше тех же антиамериканских лозунгов. Вместо этого появились четкое понимание необходимости единства народа и построения мощной национальной экономики, понимание того, что "лечь" под американцев или европейцев – гибельный путь. Иранцы решили строить ответственное и сплоченное региональное государство, наращивать внутреннюю целостность и сплоченность. В Тегеране понимают, что возможности уклониться от навязываемой США схватки у Ирана не будет", – считает г-н Собянин.

По мнению Сергея Боровикова, нынешние выборы фактически стали всенародным референдумом, который даст возможность проводить правящим аятоллам гораздо более жесткую позицию. Тем более что они получают безусловную поддержку от светского Ахмадинеджада. "Иранцы "услышали сигнал" от американцев, среагировали на их пропаганду смены иранского режима и поставили крепкого военного лидера, за плечами которого служба в армии и восемь лет ирано-иракской войны. Я ожидаю ужесточения позиции Ирана по его ядерной программе и курса на ускоренное перевооружение армии", – говорит г-н Боровиков. Причем возможность значительно усилить свои позиции у Ирана пока есть. "Американцы не примутся за Тегеран, пока не разместят свои военные базы в Азербайджане и Средней Азии. Иранцы уже четко проговорили, что безопасность Ирана важнее формальных обязательств по отказу от развития военных ядерных технологий. Кроме того, Тегеран дал понять, что готов закупать в России в 2-4 раза больше обычных вооружений, если Москва снимет устаревшие ограничения на военно-техническое сотрудничество", – отметил Александр Собянин.

У страны есть интересные проекты и в области энергетики. "Иран готов идти на значительные уступки Казахстану, Азербайджану и Туркмении и ради диверсификации экспортных поставок использовать схему замещения. Тегеран готов строить газопровод в Индию через Пакистан или по дну Аравийского моря, привлекать инвестиции в национальную энергетику", – считает г-н Собянин. По его мнению, запуск этих проектов может даже заставить США пересмотреть свою политику в отношении Тегерана, когда американцы поймут, что имеют дело со сплоченной, вооруженной и экономически самостоятельной страной.

-----

Непокорный Иран может стать соперником России
Андрей МИЛОВЗОРОВ, Утро.Ру, 28 июня

Об экономике Ирана обычно говорят немного (поскольку известно о ней достаточно мало), но очень по-разному и не столько конкретно, сколько эмоционально. Скажем, источники, которые придерживаются американского взгляда на иранскую "муллократию", сообщают обычно о колоссальной безработице, полнейшей зависимости страны от экспорта нефти, нерадостной ситуации в сфере государственных финансов и т.п. Те же, кто занимает позицию, более дружественную этой "исламской демократии", говорят совсем другое. Например, главный редактор азербайджанской газеты "Новое Время" Шакир Габильоглу, побывавший в Иране в рамках наблюдательной миссии на прошедших президентских выборах, рисует картину полного благоденствия: "Иранцы живут в достатке. Многое там дешевле, чем в соседних странах. Скажем, 15 литров бензина АИ-93 стоят доллар. Газ – практически бесплатно, электричество тоже довольно дешево. Все населенные пункты газифицированы и электрифицированы. Особо отмечу качество дорог: они практически на европейском уровне, в том числе даже горные дороги". "Исламская Республика Иран добилась существенных побед в экономической модернизации в течение последних лет", – утверждает и российский академик Михаил Делягин. Причем, он особо подчеркивает, что "модернизация экономики в исламской стране, не сопровождавшаяся политической нестабильностью, не имеет аналогов в прошлом".

Хорошие слова об Иране говорит даже МВФ, который трудно заподозрить в симпатиях к режиму. В прошлогоднем докладе Фонда о состоянии мировой экономики говорилось, что в Иране "весьма заметный" экономический рост, снижается безработица и внешний долг, а иностранные инвестиции и активность частного сектора, напротив, растут. С большой осторожностью было отмечено, что нынешняя экономическая политика Тегерана может создать предпосылки для стабильного роста в стране и снижения ее зависимости от нефтяной отрасли.

Правда, пока не ясно, куда и как будет мести метла нового иранского президента Махмуда Ахмади Неджада – ультраконсервативного борца с тлетворным влиянием Запада. Скажем, в свою бытность мэром Тегерана он прославился успешной борьбой с сетями западных ресторанов. Как поведет себя экономика страны (и, в частности, иностранные инвесторы) при еще более радикальном и недружественном Западу режиме?

Впрочем, Тегеран наверняка будет стараться сгладить негативное впечатление от итогов выборов в глазах делового мира: дескать, ничего не изменилось. "С избранием нового президента страны принципы и основы политики ИРИ не изменятся", – заявил глава МИД Ирана Камаль Харрази еще накануне второго тура. А каковы эти принципы? "Мир должен считаться с Ираном как с мощной региональной державой. Исламская Республика продолжит развивать исламскую демократию и будет иметь особое влияние в регионе", – так сформулировал политическое кредо Тегерана Харрази.

То есть, можно ожидать, что при новом президенте приверженный исламу Иран будет все слышнее заявлять о себе на Ближнем Востоке, в Центральной и Южной Азии. У него для этого есть довольно мощные экономические рычаги: ресурсы, нефтедоллары и выгодное с точки зрения транзита географическое расположение. Умело используя весь этот арсенал, Иран, несмотря на давление со стороны США, постепенно налаживает связи и занимает определенные позиции в экономике соседних стран (Афганистане, Ираке, Таджикистане и других центральноазиатских республиках СНГ, Армении).

Что касается России, то здесь отношения неоднозначные. С одной стороны, ИРИ выступает важным экономическим партнером РФ, закупая российскую технику (в том числе военную), осуществляя своповые операции по газу, предлагая крупные заказы нашим атомщикам, образуя вместе с нашей страной транзитный коридор "Север – Юг". Иран также является нашим союзником по каспийской проблематике, жестко оппонируя интересам США в этом регионе. Приход к власти консерваторов должен способствовать развитию российско-иранских отношений – в противовес нарастающему напряжению в отношениях Тегерана с Западом. Это сулит дополнительные возможности российским компаниям на иранском рынке.

В то же время притязания Тегерана на региональное лидерство неизбежно пересекаются с интересами России в Центральной Азии. И здесь очень скоро могут возникнуть серьезные трения. А кроме того, обе страны являются обладателями крупнейших в мире запасов газа, которые они, естественно, стремятся поставлять особо нуждающимся, вроде Европы. Разница лишь в том, что РФ уже активно экспортирует "голубое топливо", а Иран еще только готовится всерьез выйти на мировой рынок.

Эксперты уже поговаривают о том, что именно в вопросе экспорта газа, и именно в Европе, интересы России и Ирана столкнутся самым жестким образом. Дело в том, что сейчас доля России в импорте газа странами Евросоюза составляет около 40% (причем, в самом ЕС газа добывается немного, и его запасы невелики). Германия за счет российских поставок покрывает 47% своих потребностей в этом виде топлива, страны Прибалтики – свыше 75%, Польша – 90%, Словакия и Финляндия – 100%. Разумеется, такая ситуация беспокоит Брюссель, который давно декларирует курс на диверсификацию источников энергоснабжения. И вот тут-то взгляды стратегов устремляются в сторону Ирана. В прошлом году австрийским энергетическим концерном OMV было разработано ТЭО грандиозного газотранспортного проекта "Nabucco" – или, по-русски, "Навуходоносор" – протяженностью 3300 км, стоимостью более 4,5 млрд евро. К 2010 г. эта труба должна соединить азербайджанский и иранский газ с европейскими потребителями, пройдя по территории Турции, Болгарии, Румынии, Венгрии и Словакии, а затем разделяясь на несколько веток – австрийскую, германскую и чешскую.

Звучит многообещающе, однако при ближайшем рассмотрении легко выяснить, что этот "Навуходоносор" вовсе не так страшен позициям России на европейском рынке. Его проектная мощность – 20-30 млрд куб. метров в год, тогда как Россия поставляет в ЕС ежегодно свыше 150 млрд кубометров газа. И еще в 2000 г. в число энергетических приоритетов ЕС было включено строительство Североевропейского газопровода (из России в Германию и Великобританию по дну Балтийского моря) пропускной способностью до 30 млрд куб. метров. Кроме того, сейчас модернизируется газотранзитная система Белоруссии, что даст возможность увеличить поставки по этому направлению. Поговаривают и о строительстве второй нитки газопровода Ямал – Европа. И все это благодаря тому, что, по всем расчетам, в ближайшие пару десятилетий потребность Европы в газе будет сильно возрастать: в Еврокомиссии скромно говорят о росте в 15%, а эксперты называют цифры и на порядок больше. Ведь Европа постепенно переходит на газ с дорожающей нефти, к тому же многие страны ЕС отказываются от атомной энергетики под влиянием экологов.

Таким образом, на европейском рынке места хватит – по крайней мере, иранские 20-30 млрд кубометров там погоды не сделают. Да и вообще, сложно представить себе конкуренцию между газопроводами: если какой-то газ на рынке будет заведомо лишним, то зачем строить под него новую трубу? Из политических соображений? Но едва ли Иран в этом смысле для Запада предпочтительнее России.

Конкуренции не возникнет еще и потому, что одновременно с "Nabucco" Иран намерен обзавестись как минимум еще одной солидной трубой – через территорию Пакистана в Индию (эти две страны уже помирились настолько, что ведут переговоры о газопроводе). Так что аппетиты исламской республики на газовом рынке Европы будут в ближайшие 10-15 лет вполне умеренными.

Нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что международное положение Ирана остается довольно проблемным из-за постоянного давления и угроз со стороны США (теперь, очевидно, это давление еще усилится). В этих условиях (а они сохранятся, пока Иран не откажется от своей модели "исламской демократии" или пока США не оставят в покое это непокорное, но очень богатое энергоресурсами государство) любой крупный проект под иранский газ – дело рискованное: не вышло бы, как с иракской нефтью... Россия, напротив, зарекомендовала себя в Европе очень надежным поставщиком газа. К тому же по запасам топлива две страны отличаются довольно сильно: по оценкам Министерства энергетики США, Россия, занимающая первое место в мире, обладает 1680 трлн куб. м газа, а Иран, занимая второе место, располагает менее 800 млрд кубометров. Так что если между Россией и Ираном и возникнет соперничество, то лишь на политической почве: в борьбе за Центральную Азию. А в смысле экономики мы останемся партнерами.