Александр Храмчихин, www.prognosis.ru, 11 июля

Объединение Европы – это всего лишь способ обеспечения смысла жизни чрезвычайно прожорливой евробюрократии. Сами же европейцы хотят, чтобы их просто не трогали.

Поиск национальной идеи в России идет уже лет десять. Скоро, видимо, ее будут искать пожарные и милиция. Идея, правда, все равно никак не находится. Между тем, мягко говоря, не все зарубежные страны имеют в наличии собственные идеи. Например, есть ли национальные идеи у наших европейских соседей? Кое у кого, конечно, есть. У стран Балтии и Польши национальная идея – доставить максимум неприятностей России. У Франции идея аналогична, только она направлена не на нас, а на США. Правда, идеи эти не очень конструктивны.

Европа была полностью психологически раздавлена двумя мировыми войнами. После 1945 года у них есть единственная идея: "оставьте нас в покое!" Даже в годы Холодной войны, если большинство американцев считало, что лучше быть мертвым, чем красным, то большинство европейцев придерживалось противоположного мнения. Жители Старого света утратили желание воевать даже за самих себя. А после краха коммунизма говорить о каких-то идеях стало совсем бессмысленно, осталась единственная идея – хорошо и спокойно жить.

Идея эта, вроде бы, вполне хорошая, но она не зажигает. Европа стала все больше напоминать "Римскую империю времени упадка". В такой ситуации спасением показалось строительство единой Европы, мощного государства, одного из важнейших политических и экономических игроков на международной арене, способного на равных разговаривать с США и смотреть свысока на всех остальных.

Изначально ЕС родился как чисто экономический союз шести западноевропейских стран, в тот момент никакого глобального замаха у его создателей не было. Однако затем союз начал расширяться, потом логика процесса потребовала создания наднациональных органов, причем не только экономических, но и политических. Затем рухнул коммунистический блок, поэтому Европа, с одной стороны, перестала в военном отношении нуждаться в США, с другой – у нее появилось пространство для расширения на восток. И процесс пошел в ускоренном режиме, принимая самоподдерживающийся характер. С какого-то момента стало ясно, что строится единое конфедеративное государство. "Точкой невозврата" было, конечно, введение евро. Общая валюта – это одно государство.

Однако, как выяснилось, проект имеет ряд существенных недостатков. Прежде всего, даже западноевропейские страны - слишком разные в этническом, культурном, историческом, психологическом плане, чтобы сливать их в одну страну. Россия, несмотря на гигантские размеры и многонациональность, вполне внутренне однородна (некоторое исключение составляет лишь Северный Кавказ). Например, Вологда и Улан-Удэ – это два города одной страны, это поймет любой, кто в них побывал. А представить себе в одной стране, скажем, Берген и Неаполь… Как говорят наши американские друзья, no comments. А ведь ЕС стал "вылезать" за пределы Западной Европы. Более того, всерьез зашла речь о присоединении Турции, что уже совсем удивительно.

Кроме того, стало ясно, что создание нового государства – это верхушечный проект, способ обеспечения смысла жизни никем не избираемой, зато чрезвычайно хорошо оплачиваемой, евробюрократии. А народам ничего этого не надо.

Им не надо мощного государства, одного из важнейших политических и экономических игроков на международной арене, способного на равных разговаривать с США и Китаем и смотреть свысока на всех остальных. Им не надо прожорливой евробюрократии. Им совершенно не хочется кормить новых "братьев" из Восточной Европы. Конечно, довольно забавен протест французов против "польских сантехников", когда Франция забита арабами и неграми, которые, как правило, не хотят работать не только сантехниками, но даже мусорщиками, а хотят получать социальные пособия и активно размножаться. На этом фоне поляки, пожалуй, смотрятся куда выигрышнее, но французы думают иначе. Западные европейцы хотят хорошо и спокойно жить. Пассионарность у них закончилась навсегда.

Однако, если европейцам не надо мощного наднационального государства, то вполне вероятно, что и национальное им тоже может оказаться ни к чему. Тихое местечковое благополучие лучше получается в совсем небольших странах, у которых нет и намека на какие-либо амбиции. Демонтаж ЕС, если таковой случится после провала евроконституции, может перекинуться и на некоторые страны, составляющие ЕС. Если бы Евросоюз оставался тем, чем был изначально, то есть чисто экономической организацией, таких проблем бы не было. А теперь один только роспуск зоны евро станет сильнейшим потрясением для ее членов, потрясением не только экономическим, но и политическим. Участники обанкротившегося проекта будут чувствовать себя "у разбитого корыта". Понятно ведь, что вернись Германия к DM, новой марке, как минимум, очень долго не удастся стать той DM, что была до евро. На новой марке будет стоять печать тяжелого поражения. Очередного европейского поражения, ведущего к очередному психологическому надлому.

В такой ситуации в отдельных европейских странах вполне может обостриться сепаратизм, который проявляется уже сейчас. Например, в Испании имеет место отнюдь не только баскская проблема. Каталония по любому поводу, а часто и без такого, подчеркивает, что она – не Испания. От открытого сепаратизма ее удерживает только членство в ЕС. Если ЕС рухнет – зачем каталонцам Испания? Северная Италия давно заявляет, что ей надоело содержать Италию Южную. Если ЕС рухнет, между Римом и Неаполем может появиться государственная граница.

Триумф германского объединения давно в прошлом, настоящего объединения нации так и не случилось. "Весси" тихо ждут, когда же вымрут "осси". Даже если у страны в ближайшее время появится канцлер, представляющий восточные земли, ситуация вряд ли сильно изменится. Если ЕС рухнет – захочет ли экс-ФРГ и дальше содержать экс-ГДР? Кроме того, внутри самой экс-ФРГ вполне может возникнуть сепаратизм Баварии, которая традиционно демонстрирует свою "особость".

Великобритания в наименьшей степени интегрирована в ЕС, она так и не вошла в зону евро, сохранив фунт, однако здесь сепаратизм уже сегодня чрезвычайно силен, особенно в Шотландии. Эта часть Соединенного Королевства методично забирает себе все больше полномочий. При этом хочется заметить, что именно в Шотландии находится британский стратегический ядерный потенциал (четыре атомные ракетные подлодки на ВМБ Фаслейн).

Возможность силового подавления сепаратизма со стороны центральных правительств абсолютно исключена. В любой стране граждане проявляют гораздо меньше готовности подавлять внутренние мятежи, по сравнению с готовностью отражать внешнюю агрессию. Европейцы, как уже говорилось, даже и агрессию отражать давно не готовы. А уж бороться с оружием в руках за единство страны они совершенно точно не будут.

Поэтому, если руководство ЕС в ближайшее время не сделает какой-нибудь сильный ход, дающий новый импульс интеграции, лет через десять Западная Европа может вернуться в период "феодальной раздробленности", правда, без сопутствующих той эпохе междоусобных войн. Новые, мелко нарезанные страны будут тихо, мирно и благополучно превращаться в Объединенные Европейские Эмираты. Европа хочет умереть самой легкой смертью – во сне. Может быть, у нее это получится.