Наталья Серова, Политком.Ру, 18 августа

Итоги президентских выборов в Иране не замедлили сказаться на ситуации вокруг иранской ядерной программы и одновременно еще больше обострили отношения Тегерана с Вашингтоном и его ближайшими союзниками. Это стало совершенно очевидно в середине текущей недели, когда одновременно, т.е. буквально в один и тот же день, правоохранительные органы Ирана сообщили о "раскрытии" международной террористической сети, направляемой британской разведкой, а новый президент Ирана Махмуд Ахмади Нежад обнародовал свою "Программу внешней и внутренней политики".

Но началось все именно с проблемы ядерных разработок. Еще в ноябре 2004 года Иран согласился приостановить работы по обогащению урана на время переговоров с Великобританией, Германией и Францией, предлагавших Тегерану программу технологического, торгового и политического сотрудничества в обмен на полное прекращении Ираном работ по обогащению урана, который может быть использован не только как топливо для АЭС, но и для создания ядерного оружия.

Излишне говорить о том, что процесс достижения консенсуса шел непросто, хотя и не выглядел совсем уж безнадежным, поскольку до 1 августа этого года, когда Иран уведомил МАГАТЭ о намерении возобновить работы в ядерном центре Исфагана, предполагалось, что "европейской тройке" все же удастся уговорить руководство Ирана отказаться от полномасштабной ядерной программы в обмен на сотрудничество с Европой и США и обещание европейских лидеров добиться смягчения позиции США.

Заметим, что поводом для решения Тегерана нарушить мораторий на обогащение урана стало невыполнение "европейской тройкой" договоренности о представлении к 1 августа пакета конкретных предложений по решению проблемы иранских ядерных программ. После заявления Ирана о намерении "снять пломбы", которыми представители МАГАТЭ опечатали оборудование, использовавшееся для запретных технологий, и бурной реакции всех заинтересованных сторон, 5 августа искомый пакет предложений был направлен в Тегеран, но было уже поздно: процесс, как говорится, пошел.

Возможно, иракское руководство было разочаровано самими предложениями, сводящимися к разрешению производить - в обмен на отказ от обогащения урана -собственную атомную электроэнергию для гражданских нужд и обещаниям предоставить Ирану гарантии альтернативных источников ядерного топлива и улучшить условия торговых отношений с ЕС. Однако нельзя исключить и того, что диалог с Западом на прежних условиях изначально не отвечал планам нового президента.

8 августа, через день после инаугурации Махмуда Ахмади Нежада, Иран частично возобновил работы по обогащения урана, однако не прекратил сотрудничества с МАГАТЭ, терпеливо ожидая, пока его инспекторы установят камеры наблюдения и снимут пломбы с остального оборудования. Уже на следующий день МИД России, канцлер ФРГ Герхард Шредер, министр иностранных дел Франции Филипп Дуст-Блази и правительство Японии выразили озабоченность в связи с решением Тегерана и призвали его продлить мораторий до окончания переговоров. В тот же день началась работа совета управляющих МАГАТЭ, собравшихся в Вене для обсуждения "проблемы ядерных программ Ирана".

Тем временем Ирак под контролем инспекторов МАГАТЭ снял пломбы с оборудования и начал подготовку к запуску всего комплекса ядерного центра в Исфахане. В ответ совет управляющих МАГАТЭ принял резолюцию, предлагающую создать специальную комиссию ООН по ядерной программе Ирана. Одновременно главе МАГАТЭ Мухаммеду аль-Барадеи было поручено к 3 сентября подготовить соответствующий доклад.

Тем не менее, представителям США и европейских стран было непросто продавить это решение, поскольку страны "третьего мира" совершенно справедливо опасались, что инструменты давления, применяемые сегодня к Ирану, могут со временем распространиться и на другие страны, занимающиеся обогащением урана в мирных целях. Хотя подобная деятельность не противоречит Договору о нераспространении ядерного оружия, ни у кого нет ни малейших иллюзий по поводу возможностей Вашингтона продавить аналогичное решение в отношении любой неудобной для него страны и блокировать подобные меры применительно к являющемуся союзником США Пакистану, ставшему ядерной державой в нарушение Договора о нераспространении атомного оружия.

В общем, до санкций, подобных тем, что много лет действовали применительно к Ираку, дело пока не дошло, но первый шаг в этом направлении уже сделан. В ответ официальный Тегеран назвал решения, принятые в Вене, "нелогичными и высокомерными" и пообещал - в случае применения к Ирану санкций СБ ООН - "серьезный кризис" на мировом нефтяном рынке. Затем на два дня наступило относительное затишье, но в минувшие выходные страсти закипели вновь.

Поводом стало интервью Дж.Буша, данное израильскому телевидению 13 августа, накануне начала вывода еврейских поселений из сектора Газы. Отвечая на вопрос о перспективах разрешения проблемы с ядерной программой Ирака, президент США заявил, что "в случае необходимости он готов применить военную силу для того, чтобы люди в зарубежных странах могли жить в свободном обществе".

В этом ответе легко прочитывается обещание защитить идущий на уступки Израиль от угрозы со стороны Тегерана, подобно тому, как ранее - до начала войны в Ираке - Вашингтон демонстрировал готовность защитить Израиль от разбушевавшегося Саддама. В Тегеране намек поняли, расценив заявление Буша как элемент "психологической войны", но сочли заявление Буша неразумным, поскольку "вооруженные силы Ирана в состоянии отразить любую агрессию". Заметим, что нечто подобное говорил в свое время и Хусейн.

А еще через четыре дня власти Ирана объявили о ликвидации террористической сети, связанной с британской разведкой. Арестованным "сепаратистам" и "иностранным шпионам" предъявлены обвинения в организации терактов в столице Хузистана Ахвазе. Этот сюжет отсылает к ситуации, сложившейся в Ираке в день проведения первого тура президентских выборов, когда в пяти городах страны прогремело в общей сложности 15 взрывов, в результате которых погибли 10 человек и еще 98 получили ранения. В Иране эти теракты были расценены как предвыборная провокация, нацеленная на дестабилизацию обстановки. Также высказывалось мнение, что крайне слабая внутренняя оппозиция не могла организовать одновременные акции такого масштаба.

Тем не менее, президентские выборы стали триумфом (61,9% голосов) исламского консерватизма, причем в его радикальном виде. Президентом Ирака был избран Махмуд Ахмади Нежад, выпускник тегеранского Университета науки и промышленности, активный участник исламской революции и войны с Ираком, один из командиров Корпуса стражей исламской революции, в состав которого входила военизированная организация "Аль Кудс", выполнявшая задачи по устранению противников Ирана за границей, т.е. почти что "исламский террорист".

Впрочем, в 90-е годы Махмуд Ахмади Нежад стал государственным чиновником: он занимал посты руководителя администрации городов Маку и Хой, губернатора провинции Ардебиль на северо-западе Ирана и мэра Тегерана, всякий раз демонстрируя приверженность к исламским ценностям и нетерпимость к "тлетворному влиянию Запада". Что касается популярности Нежада среди избирателей, то она, по мнению наблюдателей, объясняется не только его крайне консервативными взглядами, но и предвыборными обещаниями победить бедность, пересмотрев распределение доходов от нефтяного экспорта.

Что касается обнародованной 17 августа "Программы внешней и внутренней политики", то помимо повторения предвыборных обещаний она предусматривает развитие ядерной программы, т.е. "приобретение технологии производства ядерного топлива, используемого в мирных целях, при соблюдении международных договоров и в интересах народа Ирана".

В сфере внешней политики Махмуд Ахмади Нежад намерен проводить политику "разрядки". Правда, эта "разрядка" подразумевает "полное и вечное исключение" любых контактов с Израилем - "режимом, захватившим Аль-Кудс" (Иерусалим), и "замораживание" отношений с "американским политическим режимом", правда, не навсегда, а до тех пор, "пока США не научатся уважать величие и интересы иранского народа". При этом, с одной стороны, всячески подчеркивалась готовность сотрудничать со странами Европы и наблюдателями МАГАТЭ и даже отчитываться перед СБ ООН, а с другой - право Ирана на "суверенное развитие" и "защиту национальных интересов".

Однако, судя по приводимым в СМИ цитатам, под борьбой за "национальную независимость и защиту собственных интересов" новый президент Ирана в первую очередь подразумевает противостояние с США, а именно, искоренение "губительного влияния главного шайтана" в сфере культуры и быта - применительно к внутренней ситуации, и ограничение влияния Вашингтона - во внешней политике, частным, но важным случаем которой является пресловутая ядерная программа.

Таким образом, с точки зрения политической риторики, в лице Махмуд Ахмади Нежада США получили азиатский вариант Уго Чавеса с той разницей, что президент Венесуэлы атакует Вашингтон с позиции левого политика, отвергающего "либерализм без берегов" и выступающего под лозунгами построения "социального государства", а президент Ирана - с позиции воинствующего ислама, обремененного ядерными технологиями.