Максим Соколов, www.globalrus.ru, 20 сентября

Когда летом бундесканцлер Шредер сам себя отправил в отставку, инициировав роспуск бундестага и досрочные выборы, большинство аналитиков сходилось на том, что шансов у Шредера нет, а цель комбинации в том, чтобы уйти с поднятой головой и тем самым дать СДПГ какие-то шансы на будущее. Политические тенденции были таковы, что к 2006 г. - правильному сроку выборов – красно-зеленый кабинет пришел бы в еще худшем виде, выборы дали бы совсем сокрушительный провал и СДПГ оказалась бы уже в совсем плачевном положении – причем на длительный срок. То есть замысел виделся в том, чтобы проиграть – поскольку это неизбежно, - но с меньшими потерями. Почетное поражение.

Однако бодрость канцлера и его соратников наводила на мысль, что их планы не сводятся к деланию хорошей мины при плохой игре, что на какой-то благоприятный исход они все же рассчитывают.

Расчеты могли покоиться на следующих соображениях:

1. Харизма самого Шредера, который смотрит важно, говорит отважно, чего не скажешь о лидере ХДС Меркель. Все-таки на то и придумана избирательная кампания, чтобы живым партийным словом склонять чаши весов в свою пользу, а слово у Шредера куда живее.

2. Противоречия в неприятельском стане довольно велики. Баварский премьер и лидер союзного ХСС Штойбер вообще вел избирательную кампанию непонятно против кого – в Меркель попадало не хуже, чем в Шредера. Да и ряд политиков ХДС по примеру Штойбера допускал такие отзывы о восточных немцах, которые на русский язык можно было бы перевести кратким "Совок!". Совок там или не совок, но успеху ХДС в восточных землях это недостаточно способствовало. С другой стороны, ГДРовское происхождение Меркель вряд ли добавляло ей симпатий в старых федеральных землях. У СДПГ и верхушка более консолидирована, и разделение на "осси" и "весси" для ее сторонников не столь критично.

3. Главный вопрос сегодняшней германской политики – социальная и налоговая реформы. Говоря проще – приведение непомерно разросшегося социального государства в соответствие с реальными возможностями. Проблемы Шредера были не в том, что он "красный" (так немцы называют с.-д.), а в том, что, будучи красным, он был вынужден проводить "черную" (по-немецки – правую) политику. По всем правилам именно черным (ХДС/ХСС) следовало бы резать социалку и затягивать на трудящихся пояса, а этой несвойственной им задачей занимались красные. Такая мена позиций, конечно же, создает проблемы для правящего кабинета, но не меньше трудностей возникает и у оппозиции. Обличать антинародную политику кабинета ей затруднительно, поскольку еще более антинародная политика начертана в ее основополагающих документах. Соревноваться в антинародности с "красными" социал-предателями тоже не с руки, потому что именно de facto "черная" политика кабинета послужила причиной падения поддержки и досрочных выборов. Предлагать откровенно левые меры – значит устроить полную политическую травестию, на что консерваторы пока не вполне способны. В результате перехват лозунгов (даже и непопулярных) производит ступор у обокраденной правой оппозиции. См. сходные проблемы британских тори, которых "новый лейборист" Блэр озадачил сходным образом. Возможно, британский прецедент мог одушевлять Шредера.

Расчеты канцлера в общем и целом оправдались, за исключением небольшой детали, которая все спутала. Впрочем, справедливость требует указать, что об этой детали не думала и оппозиция.

Деталь в том, что число субъектов федеральной политики, влияющих на формирование кабинета, неуклонно растет. После 17 лет (1949-1966), когда блок ХДС/ХСС имел абсолютное большинство в бундестаге и формировал кабинет монопольно, настала эпоха коалиций. Почти тридцать лет – с 1969 по 1998-й – было принято говорить о 2 1/2-партийной системе. Оба гранда – и СДПГ, и ХДС/ХСС – уже никогда не имели абсолютного большинства, и вопрос о власти решали "делатели королей" (благожелательно), они же (неблагожелательно) "проститутки, которые ложатся то под тех, то под этих". Имеется в виду небольшая СвДП, которая в качестве младшего партнера перебывала и там, и там, а ее лидер, главный делатель королей Г.-Д. Геншер стал изрядным долгожителем немецкой политики.

Однако, ничто не вечно. Вместо мудрого Геншера теперь на посту лидера СвДП (некогда профессорской партии) дураковатый гаер Г. Вестервелле, а с 1998 формула партийной политики стала выглядеть, как "2+2" – два гранда и при каждом по сателлиту. "Черные" плюс "желтые" (СвДП) и "красные" плюс "зеленые", а политика стала определяться тем, какая пара сумеет вместе набрать в бундестаге абсолютное большинство.

Но схема "2+2", сработавшая в двух каденциях (1998 и 2002 гг.), теперь отказала, подобно предыдущим. Выяснилось, что ни одна пара из гранда и попутчика не в состоянии приобрести в бундестаге 50% кресел плюс одно. Теперь гранды вынуждены либо составлять большую коалицию, чего они смертельно не хотят, либо искать третьего, что означает соревнование в крайней идеологической беспринципности. Тем более, что эвентуальное сотрудничество как "зеленых" с "черными", так и чрезвычайно красных (ставших от этого фиолетовыми) из левой части СДПГ и остатков ГДРовской СЕПГ с крайне поправевшими Шредером и компанией – союз не только беспринципный, но и, скорее всего, крайне недолговечный.

Вышло так, что Германия от двухсубъектности (1949-1969) через 2 1/2-партийную трехсубъектность (1969-1998) и кратковременную (1998-2005) четырехсубъектность теперь вышла уже на пятисубъектность, что представляется некоторым перебором, ибо слишком отдает классикой парламентской республики (нечто вроде Третьей и Четвертой республик во Франции), где субъектов тоже было хоть отбавляй, причем все больше мелких, отчего правительства менялись, как перчатки. Как отмечали осенью 1957 г., "легче запустить ракету в космос, чем сформировать во Франции правительство".

Такого рода аналогии довольно неприятны, потому что правительственная чехарда имеет обыкновение кончаться авторитарной политической реформой – и хорошо, если только в духе ген. Де Голля, в 1958 г. похоронившего Четвертую Республику. Бывают похороны и другого свойства, причем однажды они имели место как раз в Германии. 1933 г. предшествовала как раз устойчивая неспособность крайне многосубъектного рейхстага сформировать правительство, а затем последовала авторитарная политическая реформа, после которой формировать правительство стало легко и просто.

Речь, разумеется, не идет о том, что в Германии уже прямо на подходе фюрер и рейхсканцлер. Однако до сих пор немцы были верны двум урокам Веймарской Республики. Памятуя, чем кончаются инфляция и правительственная чехарда, они выстраивали и экономическую и политическую систему по принципу "Nie mehr!".

В отношении чехарды это выстраданное "Nie mehr!" сегодня дает серьезный сбой.