Алексей Пантыкин, www.globalrus.ru, 9 ноября

В столице Азербайджана Баку прошел санкционированный властями митинг оппозиции. Это очень важное мероприятие. Оно было заявлено оппозицией как начало масштабного и бессрочного противостояния. Но противостояния не получилось.

Оппозиция намеревалась привести на митинг 50 000 человек. По данным из Баку, в митинге участвовало не более 3000 человек. Некоторые информационные ленты повторили цифру в 50 000, не особенно разобравшись в различиях между рекламой и отчетом. В заявке в мэрию была указана цифра в 10 000 человек. Руководитель пресс-службы МВД Азербайджана Садиг Гезалов заявил: "Мы будем обеспечивать безопасность по всему маршруту следования сторонников "Азадлыг" – от станции метро "20 января" до площади Победы".

"Мы еще раз хотим выступить против фальсификации на этих выборах и призвать власти к ответу", – сказал в ходе митинга лидер оппозиционной партии "Мусават" Иса Гамбар. Город живет обычной жизнью, митинг не привлекает особенного внимания бакинцев.

Митингующие несли лозунги: "Мы хотим свободы", "Мы против Буша и фальсификации на выборах", "Позор", "Полиция, отдай свой голос в пользу свободы", "Моисей сорок лет водил людей по пустыне, а мы обрели независимость, но не смогли построить справедливого государства".

Обвинить Буша в фальсификациях на азербайджанских выборах – что и говорить, сильный политический ход. Потому что абсолютно самоубийственный. Оранжевая революция – как автомобильный мотор: если нет бензина, автомобиль не поедет. А бензина нет, США недвусмысленно отказывают оппозиции в поддержке. Европейское недовольство голосованием выражается с оговорками, и, в общем, понятно, что Европа в целом признает победу правящей партии. Очевидно, лозунг "Мы против Буша и фальсификации на выборах" - фрейдистская оговорка. Нанятые в массовку пламенные революционеры начинают смутно соображать, как функционирует демократия.

Если бы на митинг собралось 60 000, 50 000 или даже 30 000 человек, вероятно, он начался бы в точно назначенное время, в 15:00 по местному времени, или даже раньше. Но митинг начался в 16:05. Не было кворума.

Представители оппозиции утверждают, что полиция блокировала офис "Демократической партии" и никого не впускала и не выпускала. Между тем сотрудники азербайджанского интернет-издания "Зеркало", отправившиеся в офис ДПА, беспрепятственно проехали к зданию и вошли внутрь. Пост полиции стоял на улице Ализаде, где расположен офис Демпартии, однако этот факт вряд ли можно считать свидетельством того, что цитадель демократических сил была взята в осаду цепными псами реакции.

В 18:00 митингующие разошлись.

Норвежский посол Стейнар Гил, следивший за ходом проведения митинга и вдохновлявший оппозиционеров пассионарностью своего северного характера, дал пресс-конференцию. Во время этой пресс-конференции он заявил, что нарушения в ходе выборов были, и они должны быть расследованы. Высказывая свое отношение к заявлению миссии наблюдателей ОБСЕ о том, что в 43% избирательных участках выборы прошли плохо или очень плохо, норвежский посол, однако, сказал следующее: "Я не член ЦИК, и поэтому дать какую-либо оценку по этому поводу не могу". Так спрашивается: хорошо прошли или плохо, были нарушения или нет? Кем является норвежский посол - членом ЦИК, руководителем штаба оппозиции или все-таки норвежским послом?

Самое главное - в то время, как норвежский посол призывал азербайджанские власти наказать лиц, причастных к фальсификациям, президент Ильхам Алиев уже снял с занимаемых должностей двух глав местных администраций за допущенные нарушения в день парламентских выборов, а Генеральная прокуратура Азербайджана возбудила семь уголовных дел по факту нарушений в ходе тех же выборов.

Иными словами, европейские чиновники вступили в причудливый диалог с действующей властью: фактически признав ее победу, они упражняются в риторических недовольствах, потому что именно такие риторические недовольства и позволяют этим чиновникам сохранить лицо, подтвердить свою идентичность и оправдать свою высокую миссию и не менее высокую зарплату. Оппозиция же ведет себя, как в безвоздушном пространстве, узком и герметическом, куда сигналы из внешнего мира долетают с большим трудом и в искаженном виде. Ей кажется, что еще немного, еще чуть-чуть - и ее поддержат, ее лозунги, написанные на английском, прочтут, и оранжевая ореволюция случится.

Наивность оппозиции поразительна. Любое европейское недовольство и критическое замечание воспринимает она как одобрение оранжевой революции, как сигнал "Фас!". Оппозиции не приходит в голову, что эти претензии, эти призывы к работе над ошибками - суть рабочие моменты взаимодействия европейских политических структур с легитимным азербайджанским руководством. Слова, адресованные этому руководству, оппозиция воспринимает на свой счет, превратно понимая их смысл. Да и к ведению рабочего диалога она приспособлена плохо: некоторые оппозиционеры прошли в парламент, победив на выборах, но затем выразили желание отказаться от своих мандатов в знак протеста. Они рвутся на мтинг. В ответ на вопрос, в чем причина проведения митинга, один из представителей оппозиции сказал журналистам: "Тут есть ступеньки и есть трибун, мы все время митинги там проводили, там есть специальный трибун".

В этой немного корявой фразе вся оппозиция. Ее, как Каштанку, неодолимо тянет в привычную среду, назад, в уличную жизнь, в родную стихию, ей хочется не в парламент, а на площадь, чтоб, перепрыгнув через дам и господ, наблюдателей от ОБСЕ и Европейского парламента, профессоров-политологов и иностранных послов, - взбежать по ступенькам наверх, на "специальный трибун", - совсем как в рассказе у Чехова.