Арман СУЛЕЙМЕНОВ, "Экспресс-К", 9 ноября

Как известно, еще 25 октября состоялась презентация предвыборной программы кандидата в президенты одной восточной страны. На ней лидер движения "За справедливость" представил собравшимся состав команды, которая в случае его победы будет работать в новом правительстве.

Делить портянки недобитого конкистадора всегда считалось признаком дурного тона у индейцев племени апачи. Я о другом подумал: а вот интересно, как бы описали Ильф и Петров создавшуюся ситуацию в своей бессмертной сцене, где члены тайного общества "Меч и орало" раздавали друг дружке портфели?

- Давайте начнем с президента, - сказал лидер движения "За справедливое орало" Таяк-бой. - Я думаю...

- Мырзу Таяк-боя! - восторженно закричали все. - Кому же еще взять бразды правления над страной?!

- Я очень польщен доверием... - начал Таяк-бой. Но тут выступил внезапно покрасневший Бой-мэн:

- Этот вопрос, господа, - сказал он с надсадой в голосе, - следовало бы провентилировать.

На Таяк-боя он старался не смотреть. Лидер движения "За справедливое орало" гордо рассматривал свои туфли, на которые налип седой пепел их былой дружбы.

- Я не возражаю, - вымолвил он, - давайте пробаллотируем. Закрытым голосованием или открытым?

- Нам по-азиопски не надо, - обиженно сказал Бой-мэн, - давайте голосовать по-честному, по-европейски - закрыто.

Голосовали бумажками. За Таяк-боя было подано четыре записки. За Бой-мэна - две. Кто-то воздержался. По лицу Забилова было видно, что это он. Ему не хотелось портить отношения с будущим президентом, кто бы он ни был. Когда огласили результаты честной европейской баллотировки, в комнате воцарилось тягостное молчание. На Бой-мэна старались не смотреть. Неудачливый кандидат в президенты сидел как оплеванный. Жан-досу было очень его жалко. Это он голосовал за него. Другой голос Бой-мэн, искушенный в избирательных делах, подал за себя сам.

Жан-дос тут же сказал:

- А премьер-министром я предлагаю выбрать все-таки месье Бой-мэна.

- Почему же все-таки? - проговорил новоявленный президент. - Не все-таки, а именно его и никого другого. Общественная деятельность господина Бой-мэна нам хорошо известна.

Оплеванный Бой-мэн ожил и даже запротестовал:

- Нет, нет, господа, я прошу пробаллотировать. Премьер-министра даже скорее нужно баллотировать, чем президента. Если уж, господа, вы хотите оказать мне доверие, то, пожалуйста, очень прошу вас, пробаллотируйте!

В тюбетейку посыпались бумажки.

- Шесть голосов - за, - сказал Жан-дос, - и один воздержался.

- Поздравляю вас, месье премьер-министр! - сказал Забилов, по лицу которого было видно, что воздержался он и на этот раз. Бой-мэн расцвел.

Далее попечителем народного образования наметили Сарсен-боя. Его очень хвалили. Только Забилов, хватив лишнюю рюмку кумыса, вдруг запротестовал:

- Его нельзя выбирать. Он на моем джипе слово неприличное гвоздем нацарапал.

На Забилова набросились.

- В такой решительный час, - закричали ему, - нельзя помышлять о собственном благе! Подумайте об Отечестве!

Забилова так быстро сагитировали, что даже он сам голосовал за своего мучителя. Сарсен-бой был избран всеми голосами при одном воздержавшемся.

Самому Забилову предложили пост председателя Антимонопольного комитета. Он против этого не возражал, но при голосовании на всякий случай воздержался.

Перебирая знакомых и родственников, выбрали главу МВД, председателя таможенного комитета, заполнили вакансии генерального прокурора, председателя и членов Конституционного суда. Неистовый Тохта-сан был избран попечителем благотворительного общества "Настоящий "Жол аяк". Ахмет-кожу назначили за его молодость советником для особых поручений при президенте.

- Паз-звольте! - воскликнул вдруг Бой-мэн. - Президенту - советника, а мне?

- Премьер-министру, - мягко сказал Таяк-бой, - советника для особых поручений не полагается по штату.

- Ну тогда секретаря! - капризничал Бой-мэн.

Новый президент великодушно согласился. Оживился и Забилов.

- Нельзя ли, - сказал он робея, - тут у меня есть один молодой человек, очень милый и воспитанный мальчик. Сын бикеш Жлановой. Очень, очень милый, очень способный... Не сможете ли вы взять его к себе? Мать будет очень благодарна.

- Пожалуй, можно будет, - милостиво сказал Бой-мэн, - как вы смотрите на это, господа? Ладно. В общем, я думаю, удастся.

- Что ж, - заметил Таяк-бой, - кажется, в общих чертах... все? Все как будто?

- А я? - раздался вдруг тонкий, волнующийся голос.

Все обернулись. В углу комнаты стоял иностранец европейского вида. У него на тоненьких аристократических веках закипали янтарные слезы. Всем стало очень совестно. Они вспомнили вдруг, что это именно на его деньги была проведена предвыборная кампания и что он вообще один из главных организаторов движения "За справедливое орало".

- Голубчик! - застонали все. - Милый! Ну как вам не стыдно? Ну чего вы стали в углу? Идите, идите же сюда!

Иностранец европейского вида приблизился. Он страдал. Он не ждал от товарищей по оралу такой черствости.

- В нефтяной сектор вас, что ли? - великодушно предложил Таяк-бой.

В голове иностранца мгновенно возникли нефтяные вышки и плодородный шельф Каспийского моря. В принципе, эта картина уже давно сидела в его мозгах.

- Нефтяной сектор! Я хочу в нефтяной сектор!

- Ну вот и отлично! Поздравляю вас.

- За процветание нефтяного сектора! - иронически сказал Забилов. На него набросились все:

- Вы всегда в душе были правым! Знаем вас!

- Господа, какой же я правый?

- Знаем, знаем! Правый! Ночью спит и видит во сне Ертыс-боя! Подлый кайсаровец!

Забилов не вынес потока неосновательных обвинений. Бледный, поблескивая глазками, председатель Антимонопольного комитета ухватился за спинку стула и звенящим голосом сказал:

- Я всегда был и останусь настоящим жолаяковцем!

Стали разбираться в том, кто какой партии сочувствует.

- Прежде всего, господа, - это демократия, - сказал Бой-мэн. - Наше правительство должно быть демократичным. И без коммуняк. Они нам довольно нагадили на парламентских выборах!

- Надеюсь, - ядовито прошептал новоявленный президент, - среди нас нет так называемых аттановцев?

Левее жолаяковцев, которых на заседании представлял Забилов, не было никого. Бой-мэн объявил себя "центром". На крайнем правом фланге стоял Сарсен-бой. Он был настолько правым, что даже не знал, к какой партии принадлежит. Заговорили о вступлении в ЕЭС.

- Не сегодня-завтра, - сказал Таяк-бой. - Вступим.

- Старое правительство тоже хотело вступить, а толку? Знаете, сколько у них было евробондов?

- Штук двести!

- Двести?! Не двести, а тридцать два! А у Франции восемьдесят тысяч евробондов.

Разошлись за полночь.

Новообращенный президент пошел провожать новорожденного премьер-министра. Оба шли преувеличенно ровно.

- Президент! - говорил Бой-мэн. - Какой же ты президент, когда ты не Главнокомандующий? Когда захочу, посажу тебя в СИЗО. Насидишься у меня.

- Меня нельзя посадить. Я баллотированный, облеченный доверием.

- За баллотированного двух небаллотированных дают.

- Па-апрашу со мной не острить! - закричал вдруг Таяк-бой на всю улицу.

- Что же ты кричишь? - спросил Бой-мэн. - Хочешь в полиции ночевать?

- Мне нельзя в полиции ночевать, - ответил президент, - я ведь баллотированный по-европейски. И доверием облечен.

Сияла звезда. Ночь была волшебна. На улице Фурманова продолжался спор "президента с премьер-министром".