Андрей Рябов, www.prognosis.ru

"Тенденция, однако" - эти слова из старого анекдота обрели осязаемую политическую актуальность, когда из далекой Боливии пришло известие об избрании президентом Ево Моралеса. В мире стало больше еще одним главой государства, являющимся ярко выраженным популистом. Уго Чавес в Венесуэле, Александр Лукашенко в Белоруссии, Махмуд Ахмадинежад в Иране. А теперь вот еще и Ево Моралес. Возможно, на первый взгляд, эта цепочка может показаться надуманной. Лидеры эти появились в совершенно разных, даже с цивилизационной точки зрения, странах (только Чавес и Моралес представляют единый политико-географический регион – Латинскую Америку) и к власти пришли при непохожих обстоятельствах. Да и задачи, стоящие перед ними, как и перед странами, ими возглавляемыми, тоже неодинаковые.

Тем не менее, есть нечто общее, что их объединяет. Прежде всего, внутриполитическое кредо. Президенты-популисты пытаются говорить от имени большей части граждан своих стран, в первую очередь бедных слоев. Главной целью они видят более справедливое перераспределение национальных богатств. У Чавеса и Ахмадинежада – это доходы от нефти, у Моралеса – от газа и олова. У Лукашенко собственных природных ресурсов нет, он пользуется заемными – российскими. Однако в отличие от прежних времен, современные борцы за социальную справедливость не собираются к тотальному обобществлению собственности, максимум, ограничиваясь национализацией только ключевых отраслей и предприятий. Что же касается мелкой, средней, а иногда и крупной частной собственности, то ее никто не собирается запрещать. Главное, чтобы элиты не забывали о своей социальной ответственности перед обществом и щедро делились доходами с "униженными и оскорбленными".

Важным фактором, поддерживающим существование современных популистских режимов, является наличие мощного внешнего врага, в роли которого неизменно, будь то Иран, Латиноамериканские страны или Белоруссия выступает мировой гегемон – США. Еще одна особенность лидеров, поставивших целью добиваться справедливого распределения, состоит в том, что они не собираются замыкаться в изолированных от соседей национальных территориях, а стремятся собрать под свои знамена как можно больше бедных государств, недовольных современных мировым порядком. И на этом пути популистские лидеры начинают тесно взаимодействовать друг с другом. Благо и ресурс, имеющий глобальное значение, - нефть в их распоряжении есть.

Отношение к демократии в ее традиционном понимании у популистских режимов неодинаковое. В Боливии, в меньшей степени в Венесуэле, и даже в Иране политический плюрализм в различных пределах все-таки существует. В Белоруссии он искоренен практически полностью.

Думается, возникновение "мировой дуги" популистских режимов нельзя объяснить случайными совпадениями. Появление таких режимов есть реакция на реалии нынешнего этапа глобализации с ее острыми противоречиями и растущим неравенством в развитии и потреблении между населением ведущих индустриальных стран ("золотым миллиардом"), с одной стороны, и большей частью человечества - с другой. Поскольку робкие попытки развитых индустриальных стран уменьшить, или хотя бы смягчить последствия этих разрывов до сих оказывались безрезультатными, народы бедных стран, судя по всему, начинают "брать дело в свои руки".

Симптоматично, что в том же контексте эволюционирует и всемирное движение антиглобалистов. Если отвлечься от активно тиражируемой большинством СМИ внешней стороны их шумной, разгромно-эпатажной деятельности, не трудно заметить, что программные установки этого движения близки идеям современного социал-популизма. Лидеры антиглобалистов во главу угла ставят справедливое социальное перераспределение, благодаря которому глобальная экономика должна стать социально-ориентированной во всемирном масштабе. Не нужно быть особо проницательным, чтобы предположить: если разрыв между развитыми странами и основной частью человечества в условиях глобализации с характерным для нее демонстрационным эффектом, сохранится или тем более усилится, то социальный популизм как всемирное движение и популистские режимы продолжат победное движение по планете, особенно по государствам третьего мира.

Затронет ли этот процесс Россию? Судя по всему, полностью такой возможности исключать не следует. Нельзя не заметить роста популистского запроса в российском обществе. И эта тенденция подтверждается не только данными различных опросов общественного мнения, фиксирующими как ценностные предпочтения россиян, так и их реакцию на события текущей политики. Результаты выборов в региональные парламенты, состоявшиеся в 2005 г., продемонстрировали определенный рост электоральной поддержки политических партий, в той или иной степени использующих популистские идеи ("Родина", КПРФ, Партия Пенсионеров, ЛДПР). Однако следует отметить, что уровень предложения популистских идей и политиков явно не соответствует формирующемуся запросу. Партии и политики, использующие популистские идеи, либо уже глубоко интегрированы в эту систему, либо не пользуются сколько-нибудь серьезным доверием населения.

Единственный на сегодняшний день единственный тяжеловес, способный претендовать на роль главного популиста России – белорусский президент Лукашенко. Но шансы на его проникновение на российский политический рынок, возможного только при реализации проекта Союзного государства России и Белоруссии, весьма незначительны. Вероятность популистского сценария в РФ может возникнуть лишь при условии неожиданного и системного кризиса нынешней централизованной системы, имеющей четко выраженный элитарный характер и разделяющей общество на привилегированное меньшинство и "остальных". В этом случае ситуация неизбежно выбросит на поверхность политического процесса новых лидеров популистского толка.