Дмитрий Быков, "Собеседник", 17 апреля

Власть обычно прибегает к литературе, когда ей нечего сказать. Литература умеет гулять кругами вокруг да около, выжимать слезу, подменять анализ красивостями. Правда, это касается плохой литературы. Но хорошая власти и не нужна.

Началось это не вчера: Борис Ельцин в 1994-м, вместо того чтобы объяснить нации, как она чуть не вляпалась в гражданскую войну, выпустил "Записки президента" про то, как он любит семью и верен демократии. Тогда жизнеописанием обзаводился почти каждый парламентарий, не говоря уж о министрах: формально они писали сами о себе, но на деле всем было известно, кто на кого работает. Анатолий Собчак не скрывал особо, что "Хождение во власть" сочинено Андреем Черновым. "Писательское дело" прославило Андрея Колесникова ("Известия"), чьими руками Чубайс, Кох и Ко излагали историю российской приватизации. Путину рассказывать о себе "От первого лица" помогал другой Андрей Колесников ("Коммерсантъ") вместе с Натальей Геворкян.

Со временем писательство сделалось уделом маргинальных политических персонажей вроде Хакамады или Митрофанова: им, конечно, тоже не обойтись в одиночку (сочинять "Sex в большой политике" Хакамаде помогала Лилия Гущина из "Новой газеты"), но почерк узнается. Коха же писательский скандал так вдохновил, что он оставил политику и ушел в литературу.

Те, кому повезло больше (или меньше, как Ходорковскому), из авторов переквалифицировались в герои.

Первенство тут держит Путин: о нем пишут воспоминания (Ирен Питч, "Пикантная дружба"), политические портреты (Рой Медведев, "Четыре года в Кремле"), сборники корреспонденций (трехтомник Андрея Колесникова-"Ъ"), философские труды (Алексей Чадаев, "Путин. Его идеология"), романы-антиутопии (Сергей Доренко, "2008") и сатирические хроники (Максим Кононенко, "Владимир Владимирович"). Второе место у Ходорковского: тут и очерки с минимумом эксклюзива и максимумом придыхания (Валерий Панюшкин, "Узник тишины"), и женские детективы (Татьяна Устинова, "Олигарх с Большой Медведицы"), и расследования (Елена Токарева, "Кто подставил Ходорковского"), и финансовая аналитика ("Налоговые схемы, за которые посадили Ходорковского").

Общеизвестно: если о тебе не написали книгу – ты не политик. Ее предъявляют как визитку. Иметь собственное жизнеописание не только модно: каждый политик нуждается в человеке, который бы объяснил обществу – а может, и ему самому, зачем он нужен и что такого сделал.

Обозначились главные типажи современной политики.

Тип первый: пассионария (правая оппозиция)

Книга Дмитрия Попова и Ильи Мильштейна "Оранжевая принцесса" – об идеале оранжевого политика. Вышла в Германии (5000 экз.) и России (10.000). Попов и Мильштейн проживают в Германии, но писали главным образом для Москвы, желая дать местной политэлите ненавязчивый урок правильного поведения.

Ярче всего выписан страшный мужской мир, каким он предстает внутреннему взору украинской газовой принцессы: "Не в Кучме дело, а в системе, созданной им. Одни бани чего стоят... Здесь принимаются практически все ключевые государственные решения. За каждым – черные деньги, которые и отмываются в банях. Она ненавидит эти заведения, где старые, обрюзгшие голые мужчины решают судьбы страны. А ей путь в потное мужское закулисье власти был закрыт всегда. К счастью". Несомненно, было бы куда лучше, если бы судьбы страны решались в женских банях при участии молодых, красивых голых женщин без признаков целлюлита... или не в банях... или не голых... Образ главного врага Юлии Тимошенко выписан столь брезгливо, что поневоле жалеешь молодую и прекрасную женщину, вынужденную так долго общаться и даже чаевничать со столь негигиеничным персонажем: "Говорят, в ее ненависти к украинскому экс-президенту есть что-то патологическое. Она ненавидит его запои, изворотливость, интриги профессионального преферансиста, жадность взяточника, мелочность, ревность к чужому успеху". Разумеется, будь у Леонида Кучмы оптимистично вздернутый нос, широко расставленные глаза и густые золотистые волосы, он вызывал бы у авторов и героини ровно такое же отторжение; и слава Богу еще, что он играл в преферанс, а не в какое-нибудь очко. Тимошенко в детстве развлекалась куда более интеллектуальными играми: "В дворовой команде Юля играла всегда в нападении и часто забивала. Правила были жесткие. Играли в футбол на жопки: игроки проигравшей команды становились спиной к победителям, наклонялись, и их "расстреливали" мячом. Юля не увиливала от "расстрелов" и стойко держала удар". Вероятно, в эти трагические минуты отважная девушка повторяла свою любимую фразу: "Это мой выбор. Я знала, на что иду".

Тимошенко с детства жаждала вырваться из хрущевки, в которой выросла. Она была первой в школе, институте и на производстве. Она не может смириться с зависимым или подчиненным положением. Пуская в ход любые средства – от женского обаяния до прямого подкупа, – она непременно сделается главной; и вот тогда-то я не позавидую всем, кто будет хоть как-то зависим от нее самой. Потому что никакой цели у Юлии Тимошенко нет – как не было ее у русского олигархата, пользовавшегося свободой исключительно в качестве прикрытия.

Тип второй: спасатель (центр)

В издательстве "Герои Отечества" вышла книга обозревателя "Парламентской газеты" Александра Ржешевского "Живая вода Енисея. Сергей Шойгу: страницы биографии".

Это могла бы быть увлекательная книга. Вспомним вехи биографии Шойгу: катастрофа на Уфимском нефтеперерабатывающем (1991), нефтегорское землетрясение 1995 года, спасение и восстановление Ленска (2001)... Шойгу – один из немногих персонажей отечественной политики, вызывающих уважение, а временами и восторг. Его многажды подставляли – как в истории с "Единством". Он выходил из прорывов сам и выводил других. Если бы о нем писали без подобострастия и штампов – у книги был бы шанс пробиться в бестселлеры. Особенно если учесть, что Шойгу – человек со своей трагедией: классный, честолюбивый, авторитарный, обаятельный организатор, вынужденный действовать в обстановке всеобщего развала и деградации.

Вместо этого мы читаем все то же лакированное житие, герой которого с детства проявлял лидерские качества и бесстрашие; на любом участке работы отважно кидался в прорыв; не бросал друзей... Даже "час тишины" на развалинах – чтобы заваленные могли подать голос – изобрел, оказывается, Шойгу. Кроме него, кажется, в России никто ничего не делает: местные власти ругаются с федеральными, цветет коррупция, руководители врут... Шойгу противостоят, словно сговорившись, две силы: природа и человечество. Обе поражают коварством, неорганизованностью и неумением держать слово: природа сулила отличную погоду, а устроила циклон; человечество обещало восстановить город, а не может и дом построить без постоянного покрикивания... Вот и цитатка: "Земной шар никогда не отличался постоянством и спокойным нравом, да и сам человек в бурной своей деятельности осложнял себе жизнь, не замечал опасности, а еще чаще просто не мог ее предугадать". Хаос господствовал на планете, пока не пришел сами знаете кто. В книге подчеркивается, что главный-то в стране, конечно, Путин, но вот опереться ему, кроме Шойгу, не на кого...

Я глубоко уважаю главу российского МЧС. Знаю, что в экстремальных ситуациях он действует лучше всех российских чиновников, вместе взятых. И именно поэтому мне мучительно обидно читать книгу, в которой он предстает главной опорой мироздания, гарантом его нормального функционирования.

Тип третий: служака (левая оппозиция)

Генерал Макашов книг не пишет. Не та специализация. Он рассказал о своих воззрениях и подвигах литредактору Дмитрию Орлову, и тот накатал объемистый том в издательстве "Алгоритм": "Знамени и присяге не изменил!" Автор так и указан – Генерал Макашов. Видимо, имени Альберт генерал почему-то стесняется, а со званием сросся так, что оно заменило имя.

Содержание данной книги полностью исчерпывается ее заголовком. Больше в ней нет решительно ничего интересного. Писана она слогом рубленым. Таким солдатским. Нарочито казачьим. Слово "Отечество" встречается чаще, чем слово "стихия" в жизнеописании Шойгу. В жизни Макашова роль стихии играло Отечество. То есть оно повело себя с ним так же предательски.

Схема, в общем, прежняя: никто ничего не может – но появляется герой, и все начинает крутиться. Восстание в Нахичевани: местное начальство бессильно, федералы растерянны, но пришел Макашов – "и все заверте…" В Карабахе без Макашова тоже никуда. И в Белом доме – полная деморализованность и паника. А пришел он – и все то же самое, но как-то веселей, организованней. Плюс стиль такой – смесь уже отмеченной уставной рублености с истинно народной сказовостью.

Книга выстроена по классическим отечественным сказочным лекалам: герой долго путешествует (в Армению, в Саратов), отвечает на загадки, произносит скороговорки, претерпевает испытания (Лефортово), попадает в совет нечестивых (Госдума), а в итоге получает награду. В случае генерала Макашова награда сомнительна – не книгу же Д. Орлова считать главным призом! – но зато ему повезло в главном. По результатам трудной жизни генерал может убедиться в том, что он не еврей. Награда серьезная, не каждому так повезло.

Эпилог

Таковы три главных политических персонажа нашего времени: ненасытно-экспансионистский пассионарий с олигархическим прошлым, личность в состоянии культа – и народный герой, заваливающий все, за что берется, но счастливый непринадлежностью к сатанинскому меньшинству.

Бездарные книги проговариваются откровеннее талантливых.