Алексей Демьянов, Лента.Ру, 18 августа

18 августа президент Пакистана Первез Мушарраф заявил о своем уходе в отставку. Он избежал процедуры импичмента, инициированной оппозиционными Пакистанской народной партией (ПНП) и Мусульманской лигой-N, тем более унизительной, что исход голосования все равно был предрешен. Однако едва ли можно рассматривать происшедшее как победу демократических сил. Напротив, отставка Мушаррафа, может похоронить процесс демократизации политической жизни, главным архитектором которого он являлся.

Первез Мушарраф, разумеется, не демократ. Он пришел к власти в 1999 году в результате бескровного военного переворота, свергнув демократически избранное правительство премьера Наваза Шарифа. В 2001 году он провозгласил себя президентом, а затем провел ряд реформ, укрепляющих его власть: в 2002 увеличил срок президентства до пяти лет и расширил полномочия главы государства, разрешив президенту распускать парламент и отправлять в отставку правительство.

Однако он и не диктатор. Мушарраф, скорее, прагматик: когда он понял, что не сможет справиться с политическим кризисом в стране, вызванным активизацией исламистов и противостоянием с судьями Верховного суда, он решил опереться именно на демократические силы, справедливо предположив, что восстановление демократических институтов придаст власти большую легитимность и ослабит внутриполитическое противостояние.

В итоге под патронажем американских и британских дипломатов между Мушараффом и живущей в изгнании лидером самой крупной оппозиционной Пакистанской народной партии Беназир Бхутто было заключено негласное соглашение. Мушарраф разрешил Бхутто и ее мужу Азифу Али Зардари (Asif Ali Zardari) вернуться в страну и заниматься политикой, снял с них обвинения в коррупции и дал понять, что в новом правительстве Бхутто может занять пост премьера. Кроме того, он согласился выполнить требование оппозиции: уйти из армии и стать гражданским президентом.

Со своей стороны Беназир Бхутто также пошла на ряд уступок, а именно: обязалась не препятствовать переизбранию Мушаррафа на пост президента в октябре 2007 года. Таким образом, достигалась компромиссное соглашение, учитывающее интересы всех заинтересованных сторон, в том числе армии, которая стояла за спиной Мушаррафа и беспокоилась о сохранении своего влияния. Договоренность не раз оказывалась фактически на грани срыва, однако ее почти всегда удавалось сохранить.

Самая критическая ситуация сложилась, пожалуй, после президентских выборов октября, на которых, как и ожидалось, победил Мушарраф. Верховный суд Пакистана должен был рассмотреть их итоги и вынести свое решение по поводу их легитимности. Как оказалось, судьи не собиралась признавать Мушаррафа президентом. Кроме того, по некоторым данным, они собирались пересмотреть решение властей о снятии с Бхутто и ее мужа обвинений в коррупции.

Итогом стало введение Мушаррафом 3 ноября чрезвычайного положения. Верховный суд был распущен, затем собран в новом составе, который и утвердил итоги выборов. Бхутто, как видный представитель оппозиции, подвергла Мушаррафа критике, грозила разрывом политических договоренностей и хотела вывести своих сторонников на улицы, однако реально ничего не сделала. Ее как-то очень вовремя посадили под домашний арест: все видели, что она требует отмены ЧП, но предпринять ничего не в силах.

Тем временем Мушарраф продолжал выполнять свою часть договора. 28 ноября он уволился из армии, его место занял прошедший глава могущественной армейской спецслужбы Пакистана ISI Ашфак Кайяни (Ashfaq Kayani). В середине декабря было отменено чрезвычайное положение. Вся политическая жизнь сосредоточилась вокруг предстоящих в начале 2008 года парламентских выборов. Но случилось непоправимое: 27 декабря Беназир Бхутто была убита во время предвыборного митинга в городе Равальпинди близ Исламабада.

Как показали дальнейшие события, это нанесло сокрушительный удар по планам Мушаррафа. Он продолжал придерживаться условий договоренности, заявив, что не будет отменять всеобщие выборы и станет работать с любым правительством, которое будет сформировано по их итогам. Однако трагизм ситуации заключался в том, что хотя договоренность осталась, одного из договорившихся уже не было. Вдовец Бхутто Азиф Али Зардари обещал продолжить политический курс Беназир Бхутто, однако ни по своим способностям, ни по авторитету не мог стать ей заменой.

Другой видный демократ-оппозиционер Наваз Шариф, возглавлявший партию Мусульманская лига-N, не мог быть не то что партнером, но даже нейтральной стороной: он зарекомендовал себя как непримиримый, едва ли оголтелый противник Мушаррафа. В то время, когда для стабилизации политической ситуации необходимо было умение договариваться, что, кстати, прекрасно понимала Бхутто, Шариф не допускал даже мысли о компромиссе, для него победа демократических сил означала отставку Первеза Мушаррафа.

Более того, Шариф являлся и соперником и конкурентом Бхутто. Его громкий выход на политическою арену в 1997 году, когда он стал премьером, по некоторым данным, был тщательно спланирован секретными службами ISI как противовес ее влиянию. Именно Шариф лишил президента прав распускать парламент и отправлять в отставку правительство, которые потом восстановил Мушарраф. Более того, Шариф осенью 1998 года провел через парламент поправки, которые ставили исламские законы шариата выше конституции страны.

Очевидно, что Шариф был вне договоренности власти и оппозиции, и находился в тени Бхутто. Но когда ее убили он оказался на первых ролях и принялся раскачивать лодку. По итогам парламентских выборов сторонники Первеза Мушаррафа проиграли. Пакистанская народная партия и Мусульманская лига-N Наваза Шарифа получили большинство и сформировали коалиционное правительство. Однако оно оказалось и неуспешным, и неэффективным. Стороны преследовали разные политические цели.

Если муж Бхутто, лидер ПНП Азиф Али Зардари, пытался, продолжая ее линию, построить компромиссную конфигурацию, с учетом политических интересов всех сторон, то Шариф использовал свое положение исключительно для реванша и сведения старых счетов с Мушаррафом, добиваясь его отставки. Особенно ярко расхождения между союзниками по правительственной коалиции проявились в вопросе о восстановлении уволенных после введения ЧП в ноябре 60 судей Верховного суда во главе с давним противником Первеза Мушаррафа Ифтикаром Шаудри (Iftikhar Chaudhry).

Наваз Шариф настаивал на том, чтобы полномочия судей были восстановлены в полном объеме. Со своей стороны Зардари считал, что полномочия судей, а также ряд полномочий президента должны быть при этом ограниченны, чтобы избежать будущей конфронтации, ведь для Мушаррафа восстановление Ифтикара Шаудри, не признавшего его президентом, означало бы немедленную отставку. Зардари указывал, что Шаудри, будучи судьей, слишком активно вмешивается в политику, не имея на это достаточно оснований. Дело дошло до фактического раскола, Шариф заявил о выходе своих соратников из кабинета министров.

Самое непонятное в этой ситуации то, как и почему партнеры по раздираемой противоречиями коалиции пришли к согласию по вопросу о Мушаррафе и инициировали импичмент. Чем объяснить такой поворот в позиции руководства ПНП? Вероятно, растущей непопулярностью Мушаррафа среди населения: по опросам, его поддерживают менее девяти процентов пакистанцев, он стал самым нелюбимым лидером страны за всю историю. Таким образом, партия просто не хотела рисковать своей репутацией и идти на дно вместе с президентом.

Не исключено, что на решение политиков повлияла позиция армии, которая дала понять, что не подержит Мушаррафа. Начальник генштаба Ашфак Кайяни ранее уже заявил, что армия больше не собирается вмешиваться в политику, поскольку за восемь лет правления Мушаррафа это нанесло вред ее репутации защитницы нации и ей необходимо вновь обрести доверие общества. Возможно также, что члены ПНП поставили сохранность коалиции с Мусульманской лигой Наваза Шарифа выше договоренностей в Мушаррафом, который стал, таким образом, и яблоком раздора и обузой.

Но это детали, важно другое: как будут развиваться события после отставки Мушаррафа? Его уход, очевидно, оставит после себя вакуум, и кто его заполнит - неизвестно. Вероятно, что на это место будут претендовать Наваз Шариф и Азиф Али Зардари, что обязательно обострит противоречия внутри правящей коалиции, которая и без того держится на честном слове, и может даже привести к ее распаду, политическому кризису и хаосу.

Более того, новый президент должен устраивать армию. Заявления Ашфака Кайяни о том, что армия не будет вмешиваться в политику, означают только то, что она больше не хочет связывать себя с Первезом Мушаррафом. О том, насколько она остается вовлеченной в политику, свидетельствует следующий факт. Премьер-министр Юсуф Раза Гилани (Yousuf Raza Gilani) на прошлой неделе заявил, что армейская секретная служба ISI будет переподчинена министерству внутренних дел. Гилани перезвонили от Кайяни, и на следующий день премьер заявил, что его просто не так поняли.

Наконец, новый президент должен устраивать США. Ранее такой компромиссной фигурой был Первез Мушшараф, который, будучи главой генштаба, сам ушел из армии, чтобы стать гражданским президентом и примирить военных с демократической оппозицией, попытался запустить работу демократических институтов, сохранив при этом интересы представителей правящих кругов. Наконец, он являлся верным союзником США в их борьбе с терроризмом. Очевидно, что по целому ряду не зависящих от него причин и собственных ошибок, он стал не нужен ни одной из сторон. Тем не менее другой подобной кандидатуры на горизонте пока не видно.