mgm.gov.kz, 6 октября

Уважаемый господин Премьер-Министр,
уважаемые высокие гости, участники Форума!

Дамы и господа!
Прежде всего, разрешите поблагодарить Вас за участие в работе Форума.
Благодаря столь представительному составу участников мы надеемся на его содержательные итоги, выработку рекомендаций на будущее по энергетической безопасности. Мы предполагаем свободный обмен мнениями о роли энергетического сектора в непростой период после глобального экономического кризиса, и просто, установление доверительных отношений. Еще раз, спасибо вам за участие в работе Форума.
Нефтегазовая тематика широко представлена в программе форума, включая возможность создания единого Евразийского рынка энергоресурсов, поддержания баланса интересов между центрами поставок и потребления и многое др. По всем этим вопросам предполагаются специальные выступления и обсуждения.
Поэтому свое выступление, полагаю, будет правильным сформулировать обзорно как "Место и роль Казахстана в обеспечении энергетической безопасности в Евразии". И в силу специфики моей должности, речь, конечно, пойдет о нефтегазовой сфере.

I.
Слайд 1
1. Это Евразия. Вернее, значительная ее часть. Несмотря на сравнительную скромность масштабов казахстанского углеводородного сектора в глобальном и даже Евразийском измерении, карта эта – казахстаноцентристкая. Надеюсь, это простительно, учитывая, что собрались мы в Астане.
Страны на этой карте сгруппированы в блоки, по принципу принадлежности к экспортерам и импортерам нефти. Одним цветом показаны экспортеры нефти, другим – импортеры. По некоторым регионам приведены цифры.
Крупные нефтеимпортеры это:
- Евросоюз – 571 млн. тонн, Китай – 200 млн. тонн. Это данные 2009 года.
Нефтеэкспортеры:
- Россия – 248 млн.тонн, Иран – 118 млн.тонн, Ирак – 90 млн.тонн, Казахстан – 68 млн.тонн, Азербайджан – 44 млн.тонн.
Таким образом, Казахстан, как и другие страны-экспортеры этого региона, будучи нетто экспортером нефти, находится между двумя крупнейшими рынками. Имею ввиду Европу и Китай. Я уже не говорю о конкурентности и логичности поставок наших энергоресурсов в ближайшие страны соседи – Кыргызстан, Таджикистан, Афганистан. В перспективе в Пакистан.
Это такая же карта по газу. Слайд 2 .
Как видим, мы имеем приблизительно ту же конфигурацию поставщиков и потребителей.
Таким образом, Казахстан, даже не имея выходов к морю, занимает стратегические позиции с точки зрения возможности выбора направлений поставок энергоресурсов.
И, таким образом, может играть важную роль в обеспечении энергобезопасности в Евразии.
2. Разумеется, Евразийский нефтегазовый рынок – не закрытая система, это часть глобального энергетического рынка.
Скажем, Китай, наряду с увеличением поставок нефти и газа от Евразийских соседей, наращивает объемы импорта из разных регионов по всему миру. Уже сейчас большая часть китайского импорта нефти приходится на Саудовскую Аравию, Оман, Судан, Анголу, Венесуэлу (около 50%).
В Европу в последнее время все больше газа также поступает из-за пределов Евразии. В частности, российские объемы заменяются газом не только Норвегии, но и Катара (поставки LNG). Соответственно сокращаются поставки среднеазиатского газа в Россию, поскольку территория России на сегодня – это единственно возможный путь в Европу для этого газа.
Таким образом, близость центров поставок и потребления не главный аргумент для фактических поставок. Важна долгосрочность, стабильность поставок, обеспечивающая энергобезопасность.
3. В этой связи понятно стремление и поставщиков и потребителей диверсифицировать рынки сбыта и источники поставок. Однако полагаю, что особую значимость межстрановых партнерских отношений как таковых нельзя преуменьшать. Попросту говоря, важно доверие, важно взаимоуважение интересов.
Как только кто-то дает повод усомниться в надежности поставок или транзита, это неизбежно ведет к поиску альтернатив, часто дорогостоящих, которые в конечном итоге ведут лишь к удорожанию ресурсов для конечных потребителей и сокращению доходов ресурсодержателей. В итоге проигрывают все.
Прогнозируемость действий, договороспособность, учет многосторонних интересов – так мы понимаем пути достижения энергобезопасности.

II.
Уважаемые коллеги! Разрешите мне далее кратко остановиться на некоторых конкретных моментах, связанных с ролью Казахстана в обеспечении региональной энергобезопасности.
1. Напомню, по нефти Казахстан обладает подтвержденными извлекаемыми ресурсами более 5 млрд.тонн, по газу – более 3,7 трлн. куб.м.
Оценочный объем добычи нефти в 2010 году составит около 81 млн. тонн, нетто экспорт из которых – 68 млн. тонн. При этом Казахстан одно из немногих государств пик добычи которого еще впереди.
Скажем, прогноз на 2020 год – 130 млн. тонн. Это означает возможность экспорта нефти из Казахстана в течении 40-50 лет в объеме 80-100 млн. тонн в год.
2. Наличие ресурсов хорошо, но их еще надо добыть. Гарантия их своевременной добычи, это вопрос создания привлекательных условий для инвестирования в нефтегазовый сектор страны.
Для справки. За период с 1995 по 2010 годы в углеводородный сектор Казахстана вложено почти 104 млрд. долларов США иностранных и внутренних инвестиций.
Тем не менее, я бы хотел кратко прокомментировать некоторые обсуждаемые в последнее время острые вопросы, касательно инвестиционного климата в Казахстане.
Вопрос 1. Намерено ли Правительство Казахстана пересматривать Контракты на недропользование?
Ответ нет. Но при этом должны ли недропользователи – контракторы исполнять взятые на себя обязательства? Ответ очевиден. Если не исполняют, возникают спорные ситуации. В большинстве случаев мы стараемся решать их переговорным путем.
Вопрос 2. Почему на добывающий сектор увеличена налоговая нагрузка?
Это так. Но это увеличение не затронуло стабилизированные контракты. Для нестабилизированных, во-первых, это право государства. Во-вторых, рост налоговой нагрузки адаптирован к уровню цен на нефть, что справедливо.
Вопрос 3. СРП как форма контрактов – отменена. Почему?
Действительно, Закон Республики Казахстан "О соглашениях (контрактах) о разделе продукции при проведении нефтяных операций на море" поставлен на утрату. Однако это не означает отмену ранее заключенных СРП. Это означает, что Казахстан не намерен заключать соглашения о разделе продукции в будущем.
В чем причина? Дело в том, что СРП – это такая модель контракта, которая в определенной степени, на наш взгляд, стимулирует повышение затрат, поскольку они в любом случае и в первоочередном порядке покрываются за счет добываемой нефти да еще и с процентами, с так называемым аплифтом. Если это еще и сочетается с объективно слабым организационно техническим контролем над проектом со стороны государственных органов и полномочного органа, то баланс интересов легко нарушается в пользу подрядчиков.
Ясно, что вопросы будут всегда. Я лишь хотел сказать, что Казахстан будет ответственно относиться к вопросу привлекательности инвестиционного климата. При этом рассчитывая на безусловное исполнение обязательств со стороны недропользователей.
Назову еще одну цифру. Национальная компания КазМунайГаз добывает лишь 24% производимой в стране нефти. Остальной объем – добывается компаниями частного сектора, международными нефтяными компаниями. И это также на наш взгляд способствует устойчивости развития углеводородного сектора Казахстана.
3. О диверсификации экспортных маршрутов. Слайд 3.
Это экспортные маршруты и объемы экспорта нефти в 2009 году:
- КТК – экспортировано 27,5 млн. тонн;
- Атырау – Самара – 17,5;
- в Китай – более 6;
- через порт Актау – 11;
- по железной дороге – 4;
- на Оренбургский ГПЗ – около 2.
Каковы перспективы расширения мощностей для экспорта растущих объемов нефти?
По КТК – Принципиальное согласие акционеров по расширению трубопровода есть, до конца 2010 года будет принято окончательное инвестиционное решение, начало строительных работ в рамках проекта запланировано на следующий год.
В расширенной трубе квота Казахстана будет увеличена с 27 млн. тонн до 52,5 млн. тонн.
Китайское направление – мощность уже сейчас – 10 млн. тонн в год. Подписано соглашение о расширении до 20 млн. тонн. Ожидается, что уже в 2011 году пропускная способность нефтепровода достигнет 12 млн. тонн нефти в год.
Определенные возможности наращивания мощностей есть по все другим действующим экспортным маршрутам. То есть, я хочу сказать, что на ближайшую перспективу мы обеспечены экспортными мощностями.
Другое дело – 2018 – 2020 годы. Например, фазу II Кашагана мы привязываем к Транскаспийскому направлению с выходом на трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан, и отдельно на порты Черного моря. Эти направления уже сейчас активно прорабатываются. Я имею в виду создание совместной компании с Азербайджаном по разработке ТЭО транскаспийского маршрута. Но опять же, наряду с понимаем, что диверсификация нужна, вопросы коммерческой целесообразности, а главное понимания и ощущения, что ты желанный партнер в проекте – важны. Если это не так, то неизбежна мотивация по поиску альтернатив.
4. По транспортировке газа. Слайд 4.
На сегодня единственный экспортный маршрут для западноказахстанского газа пролегает через Россию. При этом у нас нет прав на его транзит по российской территории. Как Вы знаете, в России действует законодательство о едином экспортном канале через Газпром. Мы продаем газ на границе Казахстан-Россия по согласованной ценовой формуле. Периодически ее обсуждаем и благодарны России за тот конструктивный диалог, который у нас есть в этой сфере.
В 2009 году также вступил в строй транзитный для нас газопровод Туркменистан-Китай мощностью 30 млрд.куб.м. И мы намерены присоединиться к нему через строительство внутреннего газопровода Бейнеу-Шымкент. Мощность 10 млрд. куб.м. Но реально мы рассчитываем начать с 5 млрд. куб.м. Главная цель – обеспечение газом юга Казахстана. Хотя газопровод может выполнять и функции экспорта газа. Пользуясь случаем хочу поблагодарить наших китайских коллег за финансовую поддержку этого проекта.
Сейчас на юге мы потребляем более 3 млрд. куб.м. узбекского газа и имеем хороший уровень сотрудничества с узбекскими коллегами.
Прикаспийский газопровод. Этот проект для нас, прежде всего, транзитный. И в решающей мере его реализация зависит от договоренностей России и Туркменистана. Мы, в свою очередь, заинтересованы в доходах от транзита и поддерживаем этот проект.
Время от времени говорится о транскаспийских поставках газа. В частности о присоединении к проекту Набукко. Для нас при безусловной заинтересованности в диверсификации экспортных маршрутов остается вопрос коммерческой целесообразности поставок. Так называемая net back цена от российского направления сейчас выше.

III.
И последнее. О той самой самоценности долгосрочного партнерства.
Конкретный факт. В 2009 году по сравнению с 2008 годом поставки газа из России в Европу сократилась на 9%. В Белоруссию, Украину – около 30%. Соответственно более чем в 2 раза сократились поставки среднеазиатского газа в Россию.
Но Казахстан не сократил поставки газа в Россию. Поясню, почему для нас это имело особую ценность. Дело в том, что почти весь наш газ попутный и невозможность его реализации означает сокращение добычи жидких углеводородных фракций. А это значительно большие потери, чем просто не продажа газа. Мы помним, и ценим этот партнерский шаг.
Полагаю, создание Таможенного союза между Белоруссией, Россией и Казахстаном также будет способствовать дальнейшему взаимопониманию сторон, и тем самым энергобезопасности всего региона.
Другой факт мы решительно продвинулись в направлении расширения КТК, что на какой-то период избавляет от поиска каких-либо альтернатив.
В свою очередь, могу утверждать, что Казахстан всегда и безусловно выполняет все свои транзитные обязательства перед соседями, не давая поводов для поиска альтернатив.
В заключение еще раз позвольте Вас заверить, что Казахстан всегда будет нацелен на сотрудничество, на достижение общей для всех нас цели – энергобезопасности.
Спасибо.