Кенже Татиля, camonitor.com, 11 мая

Двадцатилетняя история суверенного Казахстана изобиловала самыми разными событиями, но при этом у нас ни разу не случались политические или социальные эксцессы общенационального масштаба. У нас не было жесточайшей сшибки различных ветвей власти, как это произошло в России в октябре 1993 года. Нас не мучили приступы "оранжевой" лихорадки, которые поочередно сотрясали то Грузию, то Украину, то, причем не единожды, соседний Кыргызстан. Мы смогли сохранить межнациональную толерантность и социальную терпимость на фоне достаточно противоречивых процессов в экономике. И когда в конце прошлого года вдруг полыхнуло в Жанаозене, стали раздаваться голоса, что стабильность казахстанского разлива начинает отдавать застойным душком, что необходимы хоть какие-то перемены. Получается так, что общество в целом и каждый из нас в отдельности начинают испытывать чувство усталости от отсутствия реальных подвижек в нашей жизни. Насколько такая постановка вопроса совпадает с реальными ощущениями? Какой этап своего развития переживает сейчас страна? Мы решили выяснить мнения известных казахстанских экспертов по этому поводу, адресовав им следующие вопросы:
– Как вы оцениваете нынешнюю общественно-политическую ситуацию в стране? У нас стабильность или все же уже застой?
– Если бы выбор был за вами, то какую формулу вы бы выбрали: перемены против застоя – или стабильность против потрясений?
– Из истории известно, что Гельмут Коль возглавлял ФРГ 16 лет, Франсуа Миттеран руководил Францией 14 лет, ну а абсолютным рекордсменом среди лидеров демократических стран был премьер-министр Швеции Таге Эрландер, который стоял у руля 23 года. Как известно, эти страны далеко не самые последние в плане процветания. Так, может быть, с этой точки зрения многолетняя консервация нашего политического режима вполне оправданна?
– Идея перемен сама по себе не может быть ни хорошей, ни плохой – все зависит от их характера. В то же время отрицать их в принципе недопустимо, поскольку, как известно, все течет, все меняется. И в этом плане какие, на ваш взгляд, перемены были бы более всего необходимы нашему обществу?

Проблема в отсутствии альтернативных сценариев развития
Нуртай Мустафаев, руководитель аналитического центра "Наше Дело":
1. "Стабильность", "застой", так же, как, например, и искусственный термин "суперпрезидентская" республика – типичные и излюбленные эвфемизмы власти и оппозиции, призванные завуалировать, как-то смягчить суть явлений и процессов. Эти определения – некие синонимы, эрзац-заменители других известных и четко сформулированных терминов политического анализа. В конституциях, правовых актах стран мира нет понятия "суперпрезидентская" республика. "Стабильность" – термин динамики, естественных, точных наук. "Застой" – публицистический эвфемизм времен так называемой "перестройки". Все это слова-обманки. В политических словарях нет таких определений. Есть конкретные термины, однозначные и гораздо более жесткие. Определение "стабильность" при оценке наших реалий – ключевое в официальных кругах. Слово "застой" при оценке ситуации распространено в среде оппозиции. В то же время сегодня по инерции все еще твердят о модернизации. Однако в любом государстве она не может длиться бесконечно. На самом деле казахстанская модернизация завершилась в 2004 году. Она длилась 12 лет, и сегодня мы имеем то, что имеем. Каркас новой общественной системы на месте прежней, советской, возведен. После парламентских выборов осени 2004-го все точки над i были расставлены. Альтернативные сценарии развития страны сошли на нет. Казахстанская модель общественной системы со всеми ее плюсами и минусами окончательно сформировалась. Но особенности ее оказались таковы, что плюсы – жесткая президентская вертикаль власти и сопутствующие ей моменты – со временем все больше трансформируются в минусы. Особенно это заметно в последние пять лет, начиная с 2007 года, когда все пороки дисбаланса ветвей власти, сверхконцентрации власти в руках президента, ущербность всей системы управления стали проявляться все сильнее. Как апогей – известный политический скандал, в концовке которого расчлененные тела банкиров в бочках с известью. При сверхконцентрации власти в одних руках системные сбои в управлении неизбежны. Сама система закостеневает – нет нормального участия, взаимодействия политических, экономических субъектов, нет сколько-нибудь значимых заинтересованных сторон и нет импульсов к развитию. В сфере управления – системный кризис. Никто ни за что не отвечает. Созданы многочисленные институты развития – БРК и десятки других структур при ФНБ "Самрук-Казына" и правительстве. Принимается бесчисленное множество госпрограмм развития, которые потом забываются и не выполняются. Таким образом, если оценивать последние пять лет, то в предлагаемых терминах это можно оценивать как застой. А причина – в самой сложившейся системе управления.
2. При такой жесткой дилемме я, конечно, за "стабильность против потрясений". Потрясения и прочие "оранжевые революции" Казахстану не нужны. Яркий пример – Кыргызстан, переживший с 2005 года три революции, точнее – три массовых бунта, и с каждым разом ситуация там ухудшается. Кыргызстан все более скатывается в пропасть средневековья и архаики, межэтнического раскола и угрозы утраты самой государственности. То же самое можно сказать и о результатах "арабской весны". Хотя эти революции проходили под флагом демократии, в Ливии, Тунисе, Египте к власти пришли вовсе не демократы, а ортодоксальные исламисты – "братья-мусульмане". Иногда приводят в пример "бархатные" революции конца 1980-х в странах Восточной Европы. Но Казахстан – не Чехия и не Польша. Это все наши понты, что мы как Европа. У нас вероятен скорее азиат­ский вариант с погромами, мародерством, разграблением банкоматов, магазинов, сжиганием машин, офисов. И с последующим повсеместным приходом к власти местных бастыков-традиционалистов. Кроме того, Казахстан куда более полиэтничен, чем Кыргызстан или Грузия. В Грузии гремучая смесь сил псевдодемократии и этнонационализма привела к опасным территориальным утратам, что является прямой угрозой самой государственности. Нет прежней Грузии в прежних пределах. Третья кыргызская революция сопровождалась массовым этноцидом в отношении узбеков, и будущее государственности Кыргызстана выглядит весьма проблематично.
3. Демократия сама по себе не панацея и не фетиш. Никакой универсальной модели демократии, регулярной сменяемости власти как непременного атрибута этой модели политической системы нет. Надо оценивать каждый конкретный случай, конкретную страну. Классические примеры старых демократий – Великобритания и США. Понятно, что королева – лишь декорация, дань традициям: "царствует, но не правит". Но почему-то никто не критикует Великобританию, признаваемую родиной парламентаризма, за сохранение системы наследственной власти в лице депутатов палаты лордов при формировании парламента. Также не надо забывать, что каждый гражданин США не имеет права избирать президента. В оплоте демократии со дня основания Штатов и до сих пор президент избирается не напрямую, а коллегией выборщиков. Практику частоты сменяемости либо несменяемости президента следует рассматривать отдельно в каждом конкретном случае. Конкретно в Казахстане два десятилетия президентства Нурсултана Назарбаева оказались эффективными – в сравнительном плане, если не отрываться от реалий и сравнивать нас не с Германией или Швецией, а с постсоветскими странами. В Грузии была чехарда – Звиад Гамсахурдиа, Эдуард Шеварнадзе, затем Михаил Саакашвили. В Украине – Леонид Кравчук, Леонид Кучма, Виктор Ющенко, теперь – Виктор Янукович. В Кыргызстане – Аскар Акаев, Курманбек Бакиев, затем Роза Отунбаева и теперь – Алмазбек Атамбаев. В Украине со сменой президентов ситуация никак не улучшалась: ни в экономике, ни в политической, ни в социальной сферах. В Грузии синтез псевдодемократии и этнонационализма привел к тяжелым территориальным потерям. В Кыргызстане со сменой президентов каждый раз наблюдается только ухудшение ситуации. С другой стороны, многолетняя несменяемость главы государства в Туркменистане в лице туркменбаши Сапармурата Ниязова, теперь второго "вечного" президента Гурбангулы Бердымухамедова, бессменное президентство Ислама Каримова в Узбекистане, Эмомали Рахмона в Таджикистане ни к чему хорошему тоже не привели – бедность, нищета, миллионы вынужденных гастарбайтеров узбеков и таджиков, устремившихся в Россию, Казахстан. Потому нет какого-то общего лекала в оценке эффективности срока президентства.
4. В Казахстане на первый взгляд, но лишь чисто внешне, сформированы современные правовое поле и законодательная база, обеспечивающие экономическое, социальное, политическое развитие страны. На самом же деле изначально выбрано неправильное целеполагание. Что, в свою очередь, диктует столь же неверное целедостижение – направленность и алгоритм мер к достижению цели. В качестве цели ставится в повестку дня вхождение в пул 50 наиболее конкурентоспособных стран мира. У нас по-прежнему главное – государство, его параметры в рейтингах государств мира, а человек рассматривается лишь как винтик в государственной машине. Важными в качестве целей декларируются схоластические макроэкономические показатели. А каждому конкретному человеку без разницы, каков уровень ВВП или сколько производится вольфрама, цинка и стали на душу населения. Для него важны другие показатели – уровень и качество жизни. Поэтому во главе угла должен находиться человек с его запросами. Утверждается, что мы впереди других постсоветских стран в реформировании экономики, финансов, социальной сферы и т.д. Но это далеко не так. Например, мы первыми, еще в 1997-м, стали внедрять накопительную пенсионную систему и, судя по всему, с треском ее провалили. Накопления превращаются в шелуху. Почти 3 миллиона самозанятых оказались выключенными из нее. Следовательно, у этих самозанятых и целого поколения 50-летних нет гарантированного будущего. Необходимо менять стратегию, цели развития. Человек, а не государство, должен быть конечной целью реформ. Соответственно, исходя из цели, надо выстраивать стратегии, на их базе – госпрограммы и реализовывать их, а не забывать о них через год-два. В качестве первой меры, без которой никакие прекрасные программы не начнут претворяться в жизнь и ничего не заработает, надо жестко, даже жестоко искоренять коррупцию. Но у всех этих мер есть пределы. Правовые акты, новые законы, новая политика все не решат. Главное в головах, в системе ценностей, а они быстро не меняются. Согласно библейской метафоре, требуется смена двух-трех поколений. Если же рассуждать не о конкретных категориях и показателях в цифрах, то в качестве цели может выступать равенство возможностей. Формально у нас общество равных прав, но не равных возможностей. В экономике, да и во всех других сферах господствуют непотизм, связи, блат, крышевание – сообразно тезису "чужие здесь не ходят". Нет реальной конкуренции ни в бизнесе, ни в политике, ни в других сферах жизни общества. Поэтому крайне необходимо дать шанс каждому.

Внутриполитическая тематика бедна
Гульмира Илеуова, социолог, руководитель общественного фонда "Стратегия":
1. Я бы разделила эти два понятия. Стабильность – это больше идеологический постулат или пропагандистский лозунг, кому как больше нравится. Он был, есть и никуда не денется. Запрос на него в обществе все еще значителен. А вот что касается общественно-политических процессов, то можно констатировать наличие застойных явлений. Заметно, как со временем "съеживается" политическая повестка дня. Я это наблюдаю даже в том, как сложно формулируются темы для конференций и "круглых столов". Чисто политических тем все меньше и меньше, и все чаще мероприятия такого рода проводятся по социальной проблематике. Из политических я бы выделила только раскачиваемую оппозицией тему постназарбаевского периода и пока что аморфную, но эмоционально заточенную национально-освободительную тематику. И вот, заметьте, как государство в лице его идеологического аппарата проигрывает борьбу. Ведь практически не проводится никаких нормальных мероприятий по внутриполитической тематике. Я не склонна придавать слишком уж большое значение "круглым столам" и конференциям, но тем не менее это классический формат для обмена мнениями. Можно предположить, что либо тендеры не провели и к концу года нас ожидает безумный вал бестолковых мероприятий, либо же просто нет тем для обсуждения. А в этом случае – точно, застой!
2. Мне ближе первая формулировка. Мы знаем, чем заканчивается в нашей стране застой. Но при этом само предложенное в вопросе противопоставление неочевидно. Стабильность ведь не всегда приводит к застою. Есть понятие преемственности политического курса. Во многих странах у власти стоят консерваторы. И никто не держит их за сторонников застоя. Наш застой может стать печальной реальностью по причине того, что "стабильность" надо постоянно наполнять содержанием, поскольку ничто не стоит на месте, общество в любом случае развивается. Нельзя замалчивать неудобные темы, обходить острые углы, что, к сожалению, наблюдается у нас сплошь и рядом. Все это довольно банально, но небанальными, а точнее плачевными могут быть для страны результаты отрыва от реальности тех, кто призван заниматься внутренней политикой и на ком лежит ответственность за формулируемую повестку дня.
3. Такого рода примеры показательны только с учетом того, что в названных странах мы имеем дело с избираемыми руководителями при наличии сильных оппозиционных партий и кандидатов в президенты, а также с острой конкурентной борьбой. Если народ в течение значительного периода времени отдает свой голос в поддержку одного кандидата, это не говорит о консервации режима. Это значит, что электорат устраивает тот курс, который проводит победивший президент или партия, выдвинувшая премьера. Вот сейчас прошли выборы во Франции, там сменился президент. Причем смена руководства после одного срока правления происходит практически по всей Европе. А что поделаешь – кризис! Вот и переизбирают люди в надежде: а вдруг следующий будет толковее?.. А что мы видим у нас? Поднимаются цены и тарифы при неиндексированных зарплатах, пенсиях и социальных пособиях, а в ответ национальным компаниям предлагается… получше проводить информационную политику, поинтереснее освещать причины этого повышения. Вот уж не думаю, что кого-то волнует, почему монополисты решили сделать это почти одновременно. В итоге у нас вся внутренняя политика свелась к сугубо информационным технологиям.
4. На самом деле это очень сложный вопрос. Если говорить об обществе, т.е. мнении населения, то оно в целом поддерживает проводимый курс. Иначе говоря, для населения неактуальны изменения политического плана. Это мнение получило свое подтверждение на прошедших парламентских и президентских выборах. В ходе опросов люди чаще всего делают акцент на том, что их не устраивает в полной мере социальная политика государства. Происходит постепенное накопление социального недовольства и, как следствие, рост протестных настроений. Мы как-то все опасаемся политизации социальной проблематики. Но если бы в том же Жанаозене легальные политические партии, пусть и оппозиционные, смогли бы повернуть социальное недовольство в конструктивное политическое русло, разве это не было бы лучшим результатом для всех? Но этого не произошло. Есть немало экспертных предложений по политическим изменениям. Одно из них – вернуться к мажоритарной или пропорционально-мажоритарной системе проведения парламентских выборов, чтобы избежать доминирования одной партии. Но вместе с тем уже сейчас понятно, что этот шаг не приведет к созданию сильной партийной системы. А как же быть с прогнозом относительно того, что в будущем Казахстан должен стать если не парламентской, то президентско-парламент­ской республикой? Как же этого добиться, не имея полноценных партий? Так что у меня вопросов больше, чем ответов. Чтобы говорить об изменениях, нужно представлять, что именно мы хотим построить. Пока что общество не сформулировало свое видение, и поэтому мы строим то, что видит действующий президент.