Сауле Исабаева, camonitor.com, 24 августа

Посторонним в коридорах власти не рады, особенно если они – выходцы из периферии. Каким бы образом ни тасовалась кадровая колода, в ней все равно остаются одни и те же "столичные" игроки при пустующей скамейке запасных. Хотя именно регионы когда-то бесперебойно пополняли республиканскую элиту, а приезжие чиновники проходили многоступенчатую профессиональную обкатку в центре. Станет ли новым хорошо забытое старое? И к чему может привести недооценка политических амбиций "региональщиков"?

Из тени к власти
В Казахстане после передела собственности в течение десятилетия фактически завершилось формирование политической и бизнес-элиты, и к началу 2000-х определились несколько групп влияния, которые стали контролировать наиболее высокодоходные сферы казахстанской экономики и активно участвовать в перераспределении административных, финансовых, информационных и силовых ресурсов. Со временем некоторые из них ослабли, другие вовсе выбыли из игры (возможно, временно), как, например, группа Рахата Алиева. Но высший эшелон власти уже сформировался с точки зрения присутствия в нем ключевых персон, и допускать туда чужаков никто не собирается, убежден директор Группы оценки рисков Досым Сатпаев.
Циркуляция элиты в плане обновления кадров, притока "свежей крови", по мнению политолога, в значительной степени зависит от тех самых социальных лифтов, о которых в последнее время стали говорить даже в Ак Орде. Именно они в идеале должны работать снизу вверх, в том числе из регионов в центр, для того чтобы способные управленцы-провинциалы могли реализовать себя на разных государственных должностях, как это сумели сделать в советское время многие нынешние представители элиты, которых традиционно относят к "старой гвардии". "Но в наших условиях речь скорее идет о формировании подобия кастовой системы, при которой многие искусственно созданные "потолки" чиновник снизу, не входящий в "клуб избранных", который уже цементируется междинастическими браками, никогда не сможет пробить", – рассуждает эксперт.
Видимо, больше возможностей для появления новых игроков в центре, в том числе из регионов, появится уже после ухода действующего президента из политики, что, в свою очередь, приведет к определенным процессам нового перераспределения власти и ресурсов. "Это так называемая точка бифуркации, – поясняет Д. Сатпаев, – при которой система становится неустойчивой и возникает политическая неопределенность, способная создать дополнительные социальные лифты. В этой "сумеречной зоне" многие региональные элиты, которые сейчас ушли в тень, могут попытаться заявить о себе в качестве политических игроков, пытаясь занять возникший властный вакуум. И они будут представлять собой серьезную силу в постназарбаевский период".
А потому недооценивать региональный фактор не стоит уже сейчас, тем более что многие казахстанские регионы напоминают "мини-государства" со своими "мини-президентами" и неписаными законами, предостерегает эксперт. Ведь есть формальная власть в лице акимов, и есть неформальные центры власти в лице местных "крестных отцов". Часто вторые весомее первых.
О роли региональных элит стали говорить даже иностранные инвесторы. Так, например, старший аналитик лондонской консалтинговой компании GPW Кейт Мэллинсон не так давно на одной из конференций рекомендовала инвесторам "дружить" с акимами во избежание серьезных проблем на местном уровне. Практически на том же самом акцентируют внимание и российские бизнесмены, на мнение которых не так давно ссылалась национальная экономическая палата "Союз "Атамекен". Она презентовала результаты опроса представителей более ста российских компаний, работающих в Казахстане, и их общее мнение сводится к следующему: все усилия центра по созданию благоприятного инвестиционного климата в стране сводятся на нет именно на региональном уровне. К причинам этого относят наличие слишком большой экономической власти у акимов, лоббирование интересов региональных элит, а также вольное трактование или игнорирование не только национального законодательства, но и решений, принятых в центре.
Естественно, что в рамках своих регионов местным теневым боссам уже давно довольно тесно. Но, чтобы пробиться в центр, необходимо либо стать составной частью одной из групп давления со всеми вытекающими отсюда издержками, либо создавать свою группу, что требует больших ресурсов и мобилизации наиболее влиятельных персон, представляющих интересы нескольких географически близких регионов, либо ждать эпохи перемен, аккумулируя ресурсы для будущей схватки, считает Д.Сатпаев.

Ты кто такой? Давай, до свидания!
В свою очередь руководитель информационно-издательского проекта "Кто есть кто в Казахстане" Данияр Ашимбаев утверждает, что провинциалов в центре хватает, просто они пока скромно стоят в сторонке. Тем более что по сравнению с 1990-ми изменились качественные характеристики управленческого состава. Среди них очень мало ярких личностей, участвующих в открытых дискуссиях, отстаивающих свое мнение, умеющих принимать неординарные решения. Новая генерация менее склонна к публичности, ее в основном представляют технари, которые не сильно интересуются своим положением в общественном мнении. И если уж они незаметны, то выходцы из регионов и вовсе не бросаются в глаза.
– Мы часто говорим о старой кадровой колоде, но на самом деле состав элиты сильно обновляется, – утверждает аналитик. – Я как-то делал анализ по 70 высшим чиновникам республики, и из них к "старой гвардии" можно отнести менее трети. Большинство этих людей появились в 1990-е – 2000-е годы из регионов, а также второго и третьего эшелонов управленческой элиты. И если посмотреть на состав правительства, то Серик Ахметов, Ербол Орынбаев, Салидат Каирбекова, Гульшара Абдыкаликова вышли из регионов. И таких людей много, и каналов, по которым они поступают в Астану, тоже много. Просто мы еще до конца не привыкли осознавать их высшей элитой, потому как их личный рейтинг доверия, узнаваемости не такой высокий. Они недостаточно долго пробыли в высших эшелонах власти, и многие из них не ассоциируются с процессом принятия стратегических решений. Тем более что прежнего ореола уважения, который еще чувствовался в 1990-е, сейчас уже нет. Та же администрация президента долгое время пользовалась как бы статусом центрального комитета партии, где сидели умные и влиятельные чиновники, которые знали проблемы и принимали решения, которых уважали и боялись. А сейчас там работают люди, которые выросли вместе с нами. Как правило, мы не воспринимаем молодых и удивляемся, что они вообще там делают. Мы отучились считать их элитой, какие бы определения в это слово ни вкладывались…

Работа над ошибками
Действительно, каналов попадания в элиту достаточно, но далеко не все из них приводят к цели. К примеру, в чиновниках, которые в свое время через конкурсы пришли в министерства на незначительные должности и потихоньку дослужились до серьезных постов, мы не видим стратегов, управленцев или политиков, для нас они остаются диспетчерами и координаторами. Человек вроде бы стал представителем элиты, но как фигура, принимающая ответственные решения, он никем не воспринимается.
Командный принцип формирования отечественного управленческого капитала тоже сыграл злую шутку, считает Д.Ашимбаев. Начиная с 1997-го акимы и министры стали кочевать с места на место вместе со своими заместителями, помощниками и техническими работниками. Это превратилось в массовое явление. С одной стороны, таким образом облегчалась адаптация данной команды к управлению, но, с другой, люди, которые работали до ее прихода, отходили на второй план. И, несмотря на то что выгоднее было быть членом команды и расти внутри нее, такие люди, даже достигнув определенных высот в карьере, не воспринимались обществом в качестве самостоятельных игроков.
– Вспомните Верховный совет, в котором было много сильных фигур, ораторов, участвовавших в публичных дискуссиях и вызывавших к себе интерес, – говорит главный редактор "Кто есть кто…". – По сравнению с ними сегодняшние депутаты в большинстве своем воспринимаются только как люди, выполняющие функцию по нажатию кнопки во время голосования. Заметьте, чтобы запомниться общественности, недостаточно быть ответственным, интересным и жестким, достаточно просто стать одиозной фигурой, которая выступает с дурацкими запросами и заявлениями, вызывающими хохот или сомнения в умственных способностях автора. Но только так они хотя бы запоминаются. А назвать имена каких-то серьезных фигур в парламенте или правительстве, которые имеют свою точку зрения, с каждым годом становится труднее. Поэтому многие уходят в оппозицию, но и там теряются…
Казалось бы, существует хорошо отработанный канал ротации: человек работал в регионе, был замечен и выдвинут в центральные органы власти, где прошел соответствующую обкатку и переместился в другой регион на более высокий пост, впоследствии стал депутатом, затем министром… Такие прецеденты есть (к примеру, тот же Бакытжан Сагинтаев), но их мало, потому как отсутствует системный подход к формированию кадровой политики. Можно констатировать, что такой подход, свойственный советскому периоду и ранним годам независимости, практически уже предан забвению.
Все чаще приходится наблюдать другую картину, когда крупный чиновник из региона переходит в центр на высокий пост, к примеру, министра, где выясняется, что у него элементарно не хватает кругозора, знаний по общереспубликанской проблематике, хотя до этого он был сильным акимом, хорошим коммунальщиком, отлично владеющим ситуацией на своем участке. "Многие оказываются в подобных неловких и даже комичных ситуациях. А вот если бы этот человек вначале прошел обкатку (на уровне среднего звена в АП, в правительстве), то для него это стало бы только плюсом. Все-таки раньше старались, чтобы люди были универсальными управленцами, т.е. могли работать и в регионе, и в центре, и в парламенте, и на дипломатической службе. Они имели возможность спокойно перемещаться с места на место и эффективно организовывать работу, а не адаптироваться полгода с учебником в руках. У нас есть универсальные менеджеры, но, к сожалению, это единичные случаи. Сейчас второй и третий эшелоны не проходят нормальной подготовки", – сетует Д.Ашимбаев.
Еще одну большую кадровую ошибку, по его мнению, власть допустила, когда массово выдвигала на высокие посты представителей "золотой молодежи". Ведь, несмотря на свое престижное образование, они элементарно не понимали, о чем с ними все остальные пытаются разговаривать. "Необходимо хотя бы 2-3 года проработать на низовой работе, понять механизм функционирования исполнительной власти или крупного бизнеса, а потом совмещать полученное образование с квалификацией и претендовать на более высокие посты. Какое-то время уже прошло, и тот слой, который сейчас выдвинули на посты заместителей акимов, – это те же болашаковцы, но уже прошедшие 5-7-летнюю школу в органах управления. Т.е. люди уже смогли синтезировать свое образование с опытом работы в управлении. Учитывая эти ошибки, в будущем нам нужно научиться преодолевать комплекс "работы в низах", – считает политолог.

Региональный дисбаланс
То, что с кадрами в высшем эшелоне плохо, на страницах веб-журнала "Власть" попытался доказать представитель Ассоциации приграничного сотрудничества Марат Шибутов. Помимо вышеперечисленных проблем, эксперт считает важным учитывать определенный дисбаланс, имеющийся в отношении нескольких региональных элит. Наиболее болезненно, на его взгляд, это проявляется для элиты Мангистау, что, возможно, и послужило одной из причин беспорядков в Жанаозене 16 декабря 2011 года.
Ведущими в стране, резюмирует автор, являются элиты Алматинской, Южно-Казахстанской, Жамбылской, Карагандинской областей и частично Алматы, и этому они обязаны высокой численности населения, а также историческим закономерностям. В Мангистау же очень малочисленное население и, естественно, небольшая элита, которая еще и специализируется всего на паре отраслей. Между тем после развала СССР в суверенном Казахстане ключевыми стали совсем другие направления – идеология, кадровики, силовики, средства массовой информации. А в них мангистауцев и тогда не было, и сейчас нет, поясняет эксперт. Немаловажную роль в не очень хорошем положении мангистауской элиты, уверен он, сыграл и знаменитый адай­ский менталитет – бескомпромиссность, привычка говорить правду в глаза, недоверие и неприязнь к чужакам. Все это, конечно, выглядит со стороны красиво, но политических союзников не прибавляет.
"Это привело к тому, что среди высшей политической элиты Казахстана ман­гистау­­цев крайне мало – в принципе, их можно пересчитать по пальцам, – пишет М.Шибутов. – Этот дисбаланс существует уже много лет, и он сохраняется сейчас, что, возможно, приведет к рецидиву Жанаозена. В напряженных социально-экономических и политических условиях Мангистауской области местной элите, чтобы вызвать конфликт, достаточно просто ничего не делать – он сам собой вспыхнет. Поэтому вопрос кадров в Мангистау и особенно в Жанаозене (пост акима города и его заместителей, руководителя "ОзеньМунайГаза") стоит крайне остро. И в этом случае власти, для того чтобы снизить конфликтный потенциал, придется немного забыть о корыстных планах некоторых своих членов и делать равноценный обмен: назначая в Мангистаускую область чиновников из других регионов, забирать оттуда перспективную молодежь на повышение в центральные органы или в другие регионы, т.е. делать настоящую ротацию "центр-регионы", о которой уже несколько раз говорил президент. В дальнейшем эти мангистауские кадры в центре вполне могут выступить в качестве посредников при улаживании конфликтов в том же многострадальном Жанаозене. Да и местная молодежь увидит определенный социальный лифт вне пределов области, а не будет бесконечно требовать работу на местных нефтяных месторождениях, где ее, по сути, уже нет".
Действительно, вопрос о социальных лифтах Нурсултан Назарбаев поднимал давно, а в последний раз, выступая на ХІХ сессии Ассамблеи народа Казахстана, дал правительству поручение подготовить пакет законодательных социально-экономических мер по их формированию. По мнению главы государства, проблемой номер один для молодежи сегодня является отсутствие перспектив трудоустройства, равных стартовых возможностей. И хотя в экспертном сообществе однозначно поддержали инициативу президента, многие сомневаются в ее эффективной реализации, потому как принятые ранее концепции и программы, касающиеся государственной службы, результатов не принесли, если еще больше не усугубили ситуацию. Как и прежде, никому нет дела до региональных кадров. Что касается сената, то и он, как заметил Д.Сатпаев, давно уже не представляет интересы регионов, больше играя роль предохранителя в случае сбоев в работе мажилиса.
Между тем провинция уже заявляет о себе. Пока, конечно, только в негативном плане, через массовые акции протеста или тренды, связанные с террористической и экстремисткой деятельностью. Но и это является одним из индикаторов провальной региональной политики властей.