Марат Асипов, vlast.kz, 10 октября

Когда взрослые состоявшиеся мужчины устраивают скандал в самолете из-за незнания стюардессами казахского языка – это напрягает. Для традиционно воспитанного казаха пнуть девочку, которая по возрасту годится в дочки или даже внучки – это вообще за пределами Добра и Зла. Никак не мог понять, почему вдруг их поведение стало таким немужским? На мой взгляд, все дело в двойных стандартах, культивируемых в нашем обществе.
Первое знакомство с казахской прессой я получил 20 лет назад. Редакции газет "Ленинская смена" и "Лениншiл жас" находились на одном этаже. В "ЛЖ" работал мой дальний родственник, примерно в том же статусе, что и я – то есть без постоянного места на полосе и в поиске места под редакционным солнцем. Как-то мы оказались на одном мероприятии – приехал эстонский премьер и прессу пригласили в здание Верховного совета на Старой площади.
Дело было в субботу, мы посидели за большим столом, во главе которого расположился высокий гость и наш премьер, кажется, Караманов. Эстонец что-то там говорил об оптовых ценах на обувь (как сейчас помню, по двадцать долларов за пару) и о перспективах сотрудничества, что для субботы было не комильфо. Вопросы задавать всем было лень, встреча быстро закончилась.
После тусовки мой коллега вдруг спросил: "Сколько строк тебе сказали сдать?" Я сказал, что напишу строк сорок, из них секретариат половину сократит, и не факт, что заметка вообще выйдет, так как не очень интересно. Он вздохнул и сообщил, что ему дали задание написать 150 строк! И тут я узнал страшную правду: в казахских изданиях материал в пятьсот строк это не исключение, а норма жизни. Там, где в русских газетах обходились тридцатью строками, казахские журналисты разгонялись на триста.
Это потрясло меня до глубины души. Я никак не мог понять, о чем писать. В ответ родственник только неопределенно хмыкнул и вскоре затерялся в недрах пресс-службы компании "Сеймар".
Несколько лет спустя Борис Гиллер, основатель газеты "Караван", поручил Сапе Мекебаеву делать дайджест казахской прессы. Сапа укладывал перевод полосы в половину колонки, и Гиллер не мог поверить своим глазам. Он даже попросил сделать ему дословный перевод одного полосного (формата А-2) материала и только после этого отозвал свои претензии. До перевода он никак не мог поверить Сапе, который утверждал, что суть материала укладывается максимум в сто строк...
Потом-то я понял, о чем пишут казахские издания…
Талантливейший журналист Дулат Тулегенов издавал газету "Азия дауысы". Фишкой газеты были переводы с казахского языка, за что Дулата ненавидели аксакалы.
Двойной стандарт того времени предполагал разделение сущностей. На русском языке аксакалы говорили о дружбе народов, а на казахском оттягивались по поводу колониализма и требовали немедленного восстановления исторической справедливости под лозунгом: "Чемодан-вокзал-Россия!".
В ту пору свалило примерно два миллиона человек... Даже был курьезный случай. Одна провластная, скажем так, газета, печатала материалы на двух языках. Главным редактором был русский журналист, который, не глядя, ставил в номер материалы аксакалов на казахском языке.
После выхода каждого номера ему звонили восторженные друзья аксакалов и восхищались мужеством главного редактора, отважившегося публиковать такие смелые материалы.
Главред не понимал, за что его хвалят, но на всякий случай благодарил и обещал продолжать в том же духе. А когда он прочитал переводы Дулата Тулегенова, волосы у него встали дыбом... Кажется, после этого аксакалам перекрыли кислород и перестали платить щедрые гонорары.
Эпизод третий был еще менее приятным. Когда я работал в Карагандинской области, мне показали заметку из одной районной газеты, издававшейся на казахском языке. Думаю, за счет местного бюджета. В ней автор сообщал, что у акима области русская жена и на основании этого делал вывод, что руководитель региона "шоқынып кетті", то есть принял крещение.
В ту тяжелую пору дикого бюджетного дефицита по причине Азиатского кризиса, решили не тратить время на выяснение мотивов автора материала и главного редактора издания...
Все последующие годы для меня было загадкой, почему русскоязычные издания за любую негативную оценку деятельности чиновников сразу тащат в суд и требуют возмещения фантастических сумм ущерба, тогда как казахские издания позволяют себе без всяких фактов обвинять людей во всех смертных грехах? Мы получали миллиардные иски, но я не припомню ничего подобного в отношении казахских газет.
Уже в бытность свою главным редактором, я получил конверт с несколькими экземплярами одной весьма патриотически настроенной газеты. На первой полосе был логотип нашего издания и заголовок "Koten gazeti". Переводить не рискну.
Потом один из таких "патриотических" сайтов внес меня и автора энциклопедического справочника "Кто есть кто в Казахстане" Данияра Ашимбаева в шорт-лист номинации "Тухлое яйцо". Кстати, Данияра аксакалы сильно не любят за то, что он один из немногих, кто знает, как боролись в советское время с казахским языком нынешние его защитники...
И вот год назад я оказался на ТВ. Впервые за всю свою жизнь я наблюдал за работой казахской редакции практически изнутри. Смотрел новости на двух языках. Мои наблюдения были неутешительны – ничего не изменилось.
Сюжет о засыпанном снегом поселке. Женщина на казахском языке жалуется, что снег не чистят. "Аким – русский, говорит она, поэтому снег убирают только на тех улицах, где живут русские". Журналист идет в поселковый акимат за разъяснением. Мэра нет на месте. На том расследование и завершается энергичным стоном о страданиях автохтонного народа. Серьезное обвинение, ничем не подтвержденное, повисает в воздухе, совсем не смущая главного редактора. Тот же сюжет на русском языке. Та же женщина, но в переводе диктора – обвинения в дискриминации казахов по снеговому признаку исчезают.
Вся казахская редакция собирается у экрана во время прямого эфира. Транслируют репортаж-отповедь хулителям Казахстана, авторская программа одного из журналистов. Репортер не щадит ни Жириновского, ни Бората, на орехи достается обоим. Редакция аплодирует стоя.
Репортаж о лихих девяностых. Известные всем бандиты предстают как батыры и почти что святые, защищавшие казахскую землю от иноземных рэкетиров. Один из подручных главаря ОПГ едет за рулем и с болью в голосе говорит о том, как казахские девушки работают официантками на азербайджанцев и чеченцев, владеющих придорожными кафе. "При нас, – говорит он, – такого не было".
В самый разгар скандала с поправками в пенсионное законодательство, молодой журналист написал на своей страничке в Фейсбуке (копипаст): "Цукановтың жұмыртқасын айтам... Қазақтар-ай, қайдағы жоқ біреуді батыр жасап алдыңдар. Кім ол Цуканов деген? Бізге ешкім емес. Жұмыртқасы көп болса Марченкоға неге лақтырмайды, одан да жоғарыға неге лақтырмайды? Әбденовты жақтап отырғаным жоқ. Ол бұйрықты орындап отыр. Бірақ, қазақша ойлағаны үшін кінәлі болса, білмеймін енді... Ну и что министр, за то қазақ..."
Перевод: "Я вот про яйцо Цуканова говорю… Эх, казахи, кого попало героем сделали. Кто он такой, Цуканов? И почему он не запустил яйцом хотя бы в Марченко, или в кого повыше? Абденова я не защищаю. Он приказ исполняет. Но если вина его в том, что по-казахски думает, тогда я не понимаю…Ну и что, что он министр, зато казах"
Все попытки объяснить молодому человеку, что от поправок пострадают в первую очередь аульные казашки, у которых нет работы, и пенсия для них спасение, были встречены вежливой улыбкой. Как-то стало холодно...
Есть у меня опасение, что основные приступы ксенофобии у нас еще впереди. Если у взрослых мужчин на почве казахского языка возникает желание устроить скандал и пнуть девочку, что же творится в мозгах молодых людей, промытых пропагандой?
Даже страшно подумать, что однажды самолетные скандалы покажутся обществу невинной забавой. За 22 года выросло поколение, не считающее, мягко говоря, полноценными гражданами тех, кто не говорит на казахском языке. Эти двойные стандарты, безусловно, очень удобны властям. Можно при случае натравить одних на других. Не скоро люди поймут, что пока они спасали язык, другие его носители переправляли в оффшоры национальное достояние.
Разделяй и властвуй...