Чокан Лаумулин, camonitor.com, 8 ноября

На мой скромный взгляд, поводом для дискуссии выступает ситуация с состоянием государственного языка. Причем обе стороны не отрицают, что его нужно развивать и внедрять. И это естественно и нормально. Более того, в родном языке, родной культуре кроется преемственность и, соответственно, сила самой нации. Так что вопрос вертится вокруг того, как, какими методами, насколько безболезненно и в течение какого срока "ана тiлi" должен занять подобающее ему место, и что может приобрести или потерять нация в ходе этого процесса.
Безусловно, дискуссия нужна, но ее должны вести подготовленные специалисты, общественные деятели и ученые, в особенности лингвисты, и вести бережно. То, как это происходит сейчас, зачастую просто выливается в поток оскорблений в адрес оппонентов, и особенно этим, кажется, грешит ультра-"патриотически" настроенная часть публики – вот увидите, аргументы типа "мал" появятся и в комментах под этим материалом в Интернете. При этом ход дискуссии напоминает бег по замкнутому кругу, выход из которого возможен только через перемены в восприятии и мышлении, а достигнем мы этого через кризис или эволюционно – покажет время.
С момента получения независимости и до недавнего времени в обществе существовал поддерживаемый властью консенсус "незатрагивания" болезненного вопроса – выход за своеобразные "красные флажки" подавлялся в зародыше. Руководство страны хорошо усвоило печальный урок СССР, заключавшийся в том, что несколько голословных СМИ-крикунов при соответствующей поддержке сверху и извне смогли запустить процессы, которые расшатали и свалили целую супердержаву – что же тогда говорить о менее устойчивых странах? И остается только догадываться, что или кто стоит за сегодняшней политикой "отпускания вожжей".
Одновременно соглашусь с теми аналитиками, которые говорят, что через приоткрытую форточку национализма полезло долго сдерживаемое определенное социальное недовольство – оно легло на хорошо подготовленную почву катастрофического снижения уровня образованности общества, граничащего сегодня зачастую с мракобесием.
Также можно предположить, что подоплекой является желание властей сбалансировать внеш­нюю политику в отношениях с северным соседом.
Внешние факторы играют колоссальную, если не определяющую роль в судьбе любой страны. Надо помнить, что сам независимый Казахстан появился именно в результате сочетания факторов внешних. Поэтому, как мне кажется, есть смысл задуматься о предмете нашего разговора с точки зрения и истории, и сегодняшней международной ситуации.
Если мы посмотрим на арену мировой борьбы в столетней перспективе (или ретроспективе – кому как нравится), то увидим, что в 1913-м судьбу мира вершили игроки в лице США, Британской империи, Франции, Германии, Италии, России, Японии и Австро-Венгрии. Посмотрев уже в 2013-м на состав группы G8, можно увидеть, что в нее входят США, Великобритания, Франция, Германия, Италия, РФ, Япония и Канада. То есть за исключением Австро-Венгрии, чье место заняла Канада, ситуация политически не сильно изменилась – борьба этих стран до сих пор, главным образом, определяет характер международных отношений: касается ли это изменения политико-экономической модели мира, перекройки политической карты или судеб миллиардов людей, двух сотен стран и пяти континентов. Однако глобальное поражение в 20-м веке Европы, к которой можно отнести и СССР как крайне левый проект европейской модели, привело к беспрецедентному смещению экономической силы в Азию в веке 21-м. На фоне продолжающейся экономической рецессии, охватившей западный мир, мировая экономика выросла за пять лет на 10 триллионов долларов (с 62-х до 72-х триллионов), и рост этот был обеспечен азиатскими странами, в том числе и Казахстаном.
Другими словами, в международном разделении труда и на арене бешеной исторической гонки среди беспощадной конкуренции нашей стране удалось найти свою успешную нишу в силу создания некой успешной политики, которую я бы условно назвал "назарбаев-модернизмом". И сегодня Казахстан ставит перед собой крайне амбициозные задачи во внешней и внутренней политике: вхождение в число 30 самых развитых стран, осуществление пятилетки индустриализации и внедрения инноваций. Безусловно, успешная реализация этих проектов позволит улучшить жизнь всех наших сограждан. Но это будет происходить не само по себе, а в ходе непрерывной борьбы, когда конкуренция порой ничем не отличается от войны.
Поэтому сегодня общественные ресурсы нам всем вместе и каждому в отдельности следует сконцентрировать на консолидации нации, ведь разделенным и движимым химерами обществом очень легко управлять извне – вся колониальная и неоколониальная политика зиждется на манипулировании националистами или религиозных и прочих радикалов всех мастей. Яркий тому пример – горестная участь бывших колоний в Африке, Латинской Америке и частично в Азии, мечущихся между причудливыми идеологиями или культами типа "вуду". Поэтому внутриказахское деление, якобы движимое заботой о языке, а в реальности желанием или найти "козлов отпущения" за некоторые неудачи, или даже совершить фактически социальную революцию (а речь подспудно идет именно об этом!), ничем хорошим стране не грозит. Развитие языка требует не агрессии, а вдумчивой работы каждого казахстанца по его овладению и адаптации к современным условиям, ведь большинство из нас не ведет тот образ жизни, к которому привязаны образы казахского языка. Адептам форсированного внедрения языка следует уделять больше внимания его развитию с точки зрения расширения научной базы, но ведь никто из них ничего значимого на казахском сегодня не делает. А те, кто делают – абсолютно не придерживаются радикальных взглядов. Нельзя забывать и об огромном негативном эффекте, который оказывает давление этого "выноса сора из избы" на русскоязычные этнические группы, чей вклад в создание совокупного общественного продукта очень и очень велик.
При всей моей любви к нашей традиционной культуре, которая все равно выступает основой мышления и источником силы, надо задуматься, до какой степени она способствует конкурентоспособности Казахстана на мировой арене. Давайте рассуждать прагматично. Еще раз подчерк­ну: казахский язык, язык наших предков, развивать надо. Но почему это развитие, в самых худших большевистских традициях, должно осуществляться за счет русского языка? Может, пора просто признать, что русский язык – неотъемлемая часть казахстанского общества и собственно казахов? Например, индусы, сделав английский своим языком, получили массу конкурентных преимуществ и при этом нисколько не поступились своей идентичностью. Что мы теряем? Ничего. Идентичность – гораздо более сложный вопрос, чем просто вопрос знания одного языка. Сейчас не время показывать "дет­ские" обиды, это неконструктивно для нас самих. Более того, демонстрация национальных обид и есть самый верный признак колониального мышления и уязвимости перед лицом грядущих изощренных вызовов. Дороги назад, в СССР, нет, и зачем отказываться от того, что уже оплачено всеми нами и оплачено сверхдорогой ценой? Или вы предлагаете отбросить интеллектуальные усилия и жертвы поколений, которые на протяжении всего бурного 20-го века наш народ отдал ради модернизации страны? Вы предлагаете вернуться в век 19-й или ранее, чтобы начать все сначала? Мы, наверное, слишком хорошо живем в иллюзорном мире, если кто-то всерьез полагает, что остальной мир будет терпеливо дожидаться, пока мы разберемся в своих комплексах. Иногда хочется заново перечитать наследие Умберто Эко, сумевшего вникнуть в мышление людей эпохи средневековья, – перечитать, чтобы лучше понять логику многих нынешних наших соотечественников: скорость, с которой нарастает архаизация, не может не пугать.
Что дает нам должное знание русского языка? Мы уже сегодня фактически играем для России роль, которую играют Канада для США, Швейцария – для Германии, Франции или Италии, Гонконг – для Китая. Ведь с географией и историей не поспоришь. Кстати, можно заметить, что уровень жизни в этих дву- или полиязычных странах выше, чем у их больших соседей. Неужели мы настолько слабы, что не сможем быть мультилинг­вистической нацией? Русский язык – это целая система образования, причем образования и поныне конкурентоспособного на глобальной арене. На днях в британской прессе был опубликован доклад Организации экономического сотрудничества и развития, согласно которому Россия признана самой образованной нацией в мире. За ней следуют Канада и Япония. США находятся на 5-м месте, Великобритания – на 7-м. На почетном четвертом месте – Израиль, и можно с уверенностью сказать, что так высоко он поднялся во многом благодаря миллиону выходцев из СССР.
Именно русский язык занимает второе место по количеству контента в Интернете. Нет нужды напоминать, что это один из пяти мировых официальных языков ООН. Миллионы иностранцев тратят годы и даже десятилетия, чтобы говорить и писать на нем хуже, чем миллионы казахстанцев, для которых русский – фактически второй или первый родной язык. Но любое богатство требует бережного и трепетного отношения – и такое конку­рент­ное мировое преимущество, такой естественный ресурс тоже надо лелеять. Недостаточно просто владеть языком на бытовом уровне – необходимо поддерживать грамотность и качество владения на таком уровне, чтобы стало возможным осуществить стоящие перед страной планы по индустриализации и развитию, которые потребуют ускоренного восстановления научной школы, инженерных, естественных и технических знаний. При всем уважении к англий­скому и признании необходимости его внедрения в силу того, что это самый богатый (больше миллиона слов) и распространенный язык в мире, надо понимать: потребуются, наверное, десятилетия, чтобы довести массовое знание английского в казахстанском обществе хотя бы до сегодняшнего уровня знания русского или казах­ского.
Нам необходимо найти способ совмещения наших традиционных ценностей с требованиями времени, ведь оно не ждет и не прощает ошибок. Кемедегінін жаны бір, ер бірлігі – ел тендігі.