Валерий Выжутович, "Российская газета", 27 июня

На днях я вернулся из Казахстана. Был там в командировке. Ночами смотрел прямую трансляцию из Бразилии. Знаете, что запомнилось в репортажах со стадионов, помимо игровых перипетий? То, что эти репортажи велись попеременно на двух языках – казахском и русском. Начинал комментатор-казах. Минут пять он делился своим пониманием происходящего на поле. Затем "вступал в игру" его русский коллега. Он тоже минут пять "держал мяч", после чего "отдавал пас" казаху. И так на протяжении всего матча.
Я написал, что репортаж начинался на казахском, и вдруг засомневался: а может, на русском? Может, казахский звучал во вторую очередь? Потом поймал себя на том, что не уверен, равное ли количество минут отводилось в эфире казахскому и русскому комментаторам. Секундомером я не засекал и, следовательно, не могу поручиться, что был соблюден паритет. Но тут я понял, что сам уже, как и многие ныне, заразился крохоборским подходом к межнациональному равноправию. В Казахстане проживает около 120 национальностей. При этом большую часть населения составляют казахи (62,5 процента) и русские (23,8). Казахский язык здесь является государственным. А русский имеет статус официального языка, применяемого наравне с казахским во всех сферах жизни общества. И значит, не стоит удивляться двуязычию казахстанского телеэфира, ни умиляться им. В конце концов это просто нормально, здраво, по-человечески – предоставить людям возможность смотреть футбол на том языке, какой они понимают.
Находясь в Казахстане, я некоторое время побыл в Павлодаре – городе, где прошло мое детство. Проехал и по некоторым районам Павлодарской области. Встречался с давними друзьями и знакомыми. Они рассказывали мне... Ну о чем, исчерпав общие воспоминания, рассказывают московскому гостю его земляки? О местных порядках и нравах. О ценах на продукты и жилье. О последних городских новостях. Короче, о житье-бытье. Среди вопросов, меня особенно интересовавших, был и такой: много ли желающих уехать отсюда в Россию? Речь, понятное дело, шла о так называемом некоренном населении, хотя и мои одноклассники, и коллеги из местной газеты живут здесь от рождения, просто в Казахстане они не являются, как теперь принято говорить, "титульной нацией". Так вот, зримые перемены в жизни города, произошедшие за последние двадцать лет (например, переименование некоторых улиц), иногда толкуются ими как знаки целенаправленной "казахизации" города. А в консульский отдел российского посольства в Казахстане идут такие письма: "Прошу ходатайствовать о предоставлении мне и членам моей семьи статуса вынужденного переселенца. Мы русские. Я специалист с двумя дипломами об образовании. Но вынуждена ехать в Россию в поисках работы. Из общеообразовательной школы N 14, куда я устроилась учителем русского языка, я была уволена из-за сокращения уроков по моему предмету. Работать сейчас в русскоязычных школах – горький и неблагодарный труд. Программа, рассчитанная на 10 часов в неделю, сокращена до 3-4 уроков..." В правдивое повествование павлодарцев, ищущих прибежища в России, для густоты картины нередко вплетается и отчаянный вымысел: "Совсем мало осталось газет на русском языке, по телевизору – только республиканские передачи..." В областном акимате (администрации) мне дали официальную справку: из 38 периодических изданий, выходящих здесь, 27 печатаются на русском языке разовым тиражом в 260 тысяч экземпляров. Еще 6 издаются одновременно на русском и казахском. Исключительно на казахском публикуются только 4 газеты. Более 80 процентов населения области имеет возможность смотреть передачи российских телеканалов.
Это все подчас очень болезненно, но естественно и неизбежно. Братской союзной республики Казахстан больше не существует. "Старшего брата" теперь тоже нет и никогда уже не будет. Есть независимое суверенное государство со своими национальными приоритетами. Жить здесь, признавая эти приоритеты, или отправляться на историческую родину – это каждый решает сам. Тяжкий выбор, но иного, увы, не дано. На массовые акции в защиту прав русскоязычного населения Павлодар еще не поднимался и вряд ли поднимется: серьезного повода к этому нет. Кому же невмоготу, тот без шума и демонстраций продает квартиру, собирает вещи и просто уезжает отсюда. Обычно – в Россию и Германию.
Павлодарский облстат приводит данные: с начала 90-х население области сократилось с 1 миллиона до 745 тысяч человек. Всего же за минувшие десять лет Казахстан покинуло более 1,5 миллиона человек – почти 10 процентов населения. И согласно опросам, 28 процентов казахов поддерживают выезд из республики представителей других этносов. Но кто хотел бы видеть Казахстан моноэтническим государством, тот весьма нерасчетлив. Казахи в большинстве своем значительно русифицировались. Сокращение русского населения создаст всеобщий дискомфорт, и казахи его почувствуют как никто другой. Власти Казахстана это хорошо понимают. Нурсултан Назарбаев – реалист, неизменно сторонящийся крайностей. Искусно маневрируя между главными этническими общностями руководимого им государства, он не дает широкого выхода национальному экстремизму. Его умение сдерживать политические порывы национал-радикалов одинаково ценят представители и казахской, и русской оппозиции. И те, и другие вынуждены признать, что, пока Назарбаев у власти, Казахстан гарантирован от глобальных межнациональных конфликтов.