Юлия Майская

Возможно, что однажды утверждение "Мы – евразийцы" скажет о нас больше, чем нам, возможно, хотелось бы сообщить. По крайней мере, от любого европейца мы подсознательно ожидаем приверженности определенным ценностям и моделям поведения. Правда, пока жителей стран Евразийского экономического союза объединяют в основном общее прошлое и надежды на светлое будущее.
Вопрос о ценностях ЕАЭС не впервые поднимается на заседаниях экспертного клуба общественного фонда "Мир Евразии". И в этот раз дискуссию в философское русло повернула тема обсуждения – "С друзьями рука об руку: общественная дипломатия интеграции". Что касается общественной дипломатии, которую также именуют народной, публичной, гражданской и культурной, то это собирательное понятие. Направлена она на достижение взаимопонимания, построение доверительных долгосрочных взаимоотношений между народами и странами, на продвижение национальных интересов. При этом народными дипломатами выступают неофициальные лица – представители экспертного сообщества, общественные и культурные деятели.
– Зачем нам развивать общественную дипломатию, кто или что является ее объектом? – задалась вопросом главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований при президенте РК, доктор исторических наук, профессор Ирина Черных. – Общественная дипломатия нам нужна для создания чувства безопасности. Есть ли оно сейчас, сформировалось ли в рамках ЕАЭС? Являемся ли мы друзьями, которые держат друг друга за руки? С моей точки зрения, пока не являемся. К примеру, в КазНУ, на базе факультета международных отношений, уже несколько лет действует программа "Университет ШОС". Обучение идет в трех вузах – в каждом по семестру: в казахстанском, китайском и в Российском университете дружбы народов. Так вот наши казахстанские студенты нередко отказываются ехать обучаться в Москву. Хотя обучение абсолютно бесплатное, наоборот, студентам платят хорошую стипендию. Играет роль тот самый фактор безопасности – опасения, что там есть "друзья" определенной идеологии, которые могут тебе начистить физиономию на улице. Есть и другой пример: когда упал курс рубля, мы стали потирать руки, радуясь тому, что за счет российской экономической ситуации можем что-то выиграть. У нас не было чувство единства, чувства солидарности с российским народом.
– Солидарность была! Россияне не могли продать свои товары на внутреннем рынке, а мы приехали и купили. Это рука помощи, –возразил представитель Ассоциации приграничного сотрудничества в Казахстане Марат Шибутов.
Что же необходимо для появления чувства безопасности в рамках ЕАЭС? По мнению Ирины Черных, должна сформироваться некая евразийская идентичность. "Это одно из основных направлений, в котором мы можем работать, проводя и PR-кампании, и информационную политику, и гражданские инициативы, исходящие из самых низов общества", – считает она, одновременно признавая, что на создание идентичности потребуются годы. По крайней мере, об этом говорит опыт Евросоюза, который во многом служит образцом для ЕАЭС. А в ЕС по сей день продолжаются споры, сформировалась ли все-таки европейская идентичность или пока только формируется.
– В свое время я занималась историей Евросоюза и теориями интеграции, и могу рассказать, как европейцы замеряли степень интегрированности своих сообществ, – продолжает Ирина Черных. – Они использовали критерии, которые отражают уровень взаимодействия между обществами интегрирующихся стран, показывают, насколько общества взаимозависимы и взаимосвязаны. Один из основных критериев – количество межгосударственных браков. Интересно, есть ли у нас такая статистика? Скорее всего, нет. Еще один критерий – количество совместных бизнес-компаний, которые открывают представители разных государств. Далее – количество студентов, которые едут обучаться в другие страны-члены интеграционного образования. Причем, такие исследования проводились в рамках Европейского экономического сообщества еще в 1960-1970-е годы, еще до вступления ЕЭС в фазу политической интеграции и развития единого социального пространства, то есть до подписания Маастрихтских соглашений 1992 года.
Получается, что до формирования евразийской идентичности нам тоже предстоит пройти путь в 20-30 лет? Или все-таки более 70 лет общего советского прошлого и более 20 лет партнерства на постсоветском пространстве – это и есть основа для будущей идентичности? Однозначных ответов на эти вопросы нет. Впрочем, может нам и вовсе не стоит ориентироваться на европейскую идентичность?
– Евросоюз торгует совей идентичностью, – говорит главный научный сотрудник Центра военно-стратегических исследований Андрей Хан. – Для начала европейцы наполняют эту идентичность определенными ценностями: они придумывают экологически чистые продукты, новые технологии, привлекательные социальные модели. То есть они торгуют привлекательным образом. Мы видели, что случилось с Украиной, которая на все это поддалась. Поэтому когда мы говорим про ЕАЭС, мы должны четко понять: предполагают ли рамки экономического союза наличие общей евразийской идентичности? Если да, то создаем ли мы привлекательность на базе России или же мы создаем общее привлекательное пространство? Осознавая себя евразийцами в ЕАЭС, будем ли мы себя чувствовать также как европейцы в ЕС? В зависимости от этого уровня понимания возникают и задачи общественной дипломатии, потому что мы либо ориентируемся на глобальную цель, либо только переносим месседжи наших элит в недипломатических каналах.
В свою очередь доктор исторических наук Леся Каратаева, призналась, что ее, как и коллегу по КИСИ Ирину Черных, заинтриговала тема заседания, а именно фраза "с друзьями рука об руку". "А что же мы понимаем под дружбой? Дружба – это отношения, основанные на бескорыстии. Мы же говорим об экономическом прагматизме. Поэтому, вопрос в том, как это увязать в общественной дипломатии. Ведь безопасность во взаимодействии, в ведении бизнеса, во вложениях, инвестициях – это, действительно, очень важно", – сказала Каратаева.
– Лично я убежденный противник использования эмоционального наполнения – друг, брат... Давайте говорить об интеграционных категориях, – призвал Марат Шибутов. – У нас есть четыре свободы – капитал, инвестиции, услуги, рабочие руки, о них мы и должны говорить. Когда у вас будут общие деньги, которые вы зарабатываете сообща, вы уже можете стать друзьями. Я бы даже сказал, что дружба, основанная на взаимном обмене деньгами, значительно более устойчивая и крепкая, чем обычная. Так что сейчас надо вести речь о партнерстве. Что же касается безопасности, то, как говорил Чингисхан, смысл империи в том, чтобы девушка с подносом золота могла от одного ее края дойти до другого совершенно спокойно. Вот и нам надо сделать так, чтобы от Бреста до Владивостока с деньгами можно было добраться абсолютно безопасно, да еще и подзаработать на этом пути.
Андрей Хан также поддержал прагматичный подход: "Не забывайте, что мы живем в ЕАЭС с 1 января 2015 года. Еще рано говорить о любви и дружбе". Между тем руководитель политолог Эдуард Полетаев считает, что социокультурное взаимодействие в рамках общественной дипломатии только упрочит экономическое сотрудничество.
– Понятное дело, что интеграция рождает новые человеческие коммуникации. Примеров множество. Так, желающий купить авто раньше ездил в Эмираты, Литву, Беларусь, а теперь, может быть, впервые он поехал в Россию. И вот недавно прошло сообщение, что омские женщины оценили казахстанских мужчин. Видимо тех, которые приезжали за машинами… А вот где наши писатели, сценаристы? Ведь появляются такие хорошие сюжеты: благодаря ЕАЭС соединились судьбы. К слову, на "Оскар" в этом году выдвигался грузинско-эстонский фильм "Мандарины". Бюджет – 650 тысяч евро, снят на деньги европейских фондов. Почему на него дали деньги? Потому что кино демонстрирует часть европейских ценностей. Вот таких примеров в культурном плане в сфере евразийской интеграции мы пока не видим.
Рождается много межкультурных коммуникаций – это и есть общественная дипломатия. Далеко за примерами ходить не надо, вспомните советское время. Сколько национальных писателей было переведено на русский язык и наоборот, сколько было декад науки, культуры и прочего, сколько было межвузовских коммуникаций. Такие вещи надо возрождать. И даже если мы сосредоточимся только на экономике, можно рассказать множество историй успеха – они есть, но о них пока мало кто знает, – резюмировал Эдуард Полетаев.