ИноПресса, 15 октября

Запад не заметил произошедшей в России модернизации армии, которую четверть века считали упадочной и недееспособной, пишет иностранная пресса. Сирийская кампания показала, что Россия может проводить операции вдали от своих границ, и стала публичной демонстрацией новых вооружений, тактики и стратегии. Ближний Восток разочарован в Обаме и голосует за Путина, констатирует FT. Что стоит за действиями Путина в Сирии? Возврат к имперской роли влиятельного и хищного игрока на Ближнем Востоке, полагает WSJ. "Не глупите, все дело в нефти", – возражает The Washington Times.
"Российская армия использует Сирию, как испытательный полигон, и Запад принял это к сведению" – так озаглавлен материал в сегодняшней The New York Times.
"Две недели воздушных и ракетных ударов в Сирии дали западным разведчикам и военным более полное представление о трансформации, которую прошла российская армия при президенте Владимире Путине. Они показали, что Россия может проводить операции вдали от своих границ, и стали публичной демонстрацией новых вооружений, тактики и стратегии", – пишут журналисты Стивен Ли Майерс и Эрик Шмит.
По мнению чиновников и аналитиков, данные операции являются отражением мало кем замеченной – и пока не завершенной – модернизации, которая идет в России уже несколько лет, несмотря на нагрузки на российский бюджет. "И это, как и российская интервенция в соседней Украине, встревожило Запад", – говорится в статье.
Почти четверть века после развала Советского Союза российскую армию "считали упадочной, достойной пренебрежения, отягощенной устаревшими системами, поглощенной коррупцией и из-за этого не представляющей реальной угрозы за российскими границами". Теперь же американские власти поражены ростом ее профессионализма и боеготовности.
"Операция в Сирии – пока еще относительно ограниченная – фактически стала испытательным полигоном для России, которая при Путине становится все более несговорчивой и склонной к конфронтациям. Вообще-то в воскресенье Путин сам отметил, что данная операция могла бы послужить способом указать США и Западу на восстановление военных сил и мирового влияния его страны после десятилетий постсоветского упадка", – напоминают авторы.
Ясно, что русские уже извлекают из этой кампании уроки для использования в ходе других военных операций, полагает Дэвид А. Дептула, отставной генерал-лейтенант ВВС США. "По большому счету, – сказал Дептула, – Россия использует свое вторжение в Сирии, как боевой испытательный полигон".
The Wall Street Journal анализирует "классическую стратегию Путина в Сирии".
Российская политика на Ближнем Востоке следует четким представлениям и стратегическим моделям, которые в некоторых случаях восходят к царской эпохе, полагает обозреватель Сохраб Ахмари.
"За решительностью Путина стоят представления о Ближнем Востоке, с которого Россия и ее клиенты иранско-шиитского круга вытесняют США и их традиционных арабских союзников", – пишет автор статьи. По его мнению, эта идея уходит своими корнями в поздний период существования Российской империи, когда страна была самым влиятельным и самым хищным игроком в Иране, тогдашней Персии, и использовала свое присутствие там как плацдарм для распространения своего влияния на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.
Как утверждает эксперт по нераспространению ядерного оружия и ближневосточной политике России из ПИР-Центра (Москва) Владимир Орлов, вмешавшись в сирийские события, "Россия смогла впервые сделать независимое высказывание в регионе" со времен холодной войны. Орлов прогнозирует, что Россия и Исламская республика Иран укрепят связи в ближайшие годы.
"Русских также не тревожит ответный удар суннитов под руководством Саудовской Аравии в такой степени, какую считают должной Обама и Керри. На фоне того как США уходят с Ближнего Востока и главный союзник Кремля, иранский режим, завоевывает власть и престиж, скорее Эр-Рияд пойдет на уступки Москве, а не наоборот", – говорится в статье.
"Мистер Обама, добро пожаловать в XIX век!" – заключает Сохраби.
"Путин против Обамы: борьба за роль лучшего союзника" – такой теме посвящен материал в британской Financial Times.
"Сегодня по всему Ближнему Востоку поднимается вопрос выбора между Путиным и Обамой, в том числе в некоторых официальных кругах. Не столько из-за того, что в этом регионе, где сильными лидерами восхищаются, Путин вызывает естественные симпатии. Это главным образом результат горького разочарования в президенте Бараке Обаме", – пишет автор статьи Рула Халаф.
По словам корреспондента, политика Вашингтона "связала руки" странам Персидского залива в Сирии: "Возможно, они жалеют, что оказались вовлечены в этот кризис. К этому их подтолкнуло сомнительное допущение, что США рано или поздно вступят в борьбу и заставят режим Асада сдаться. Но для лидеров стран Персидского залива в этом восстании слишком многое стоит на кону, чтобы они стали менять свой курс. И тем не менее, они по-прежнему контактируют с Россией", – пишет издание.
Эти контакты, говорится в статье, "подчеркивают нежелание правительств стран Персидского залива рвать отношения с Россией. Они вкладывались в них (как политически, так и экономически), диверсифицируя свои международные связи. Вероятно, вмешательство России в сирийские дела (хотя оно деструктивно и вредит их интересам в краткосрочной перспективе) они видят потенциальным противовесом иранскому влиянию в более долгосрочной перспективе... Так или иначе, они мало что могут сделать, чтобы остановить Путина".
Какова истинная цель Владимира Путина в Сирии? Ответ на этот вопрос предлагает обозреватель The Washington Times Моника Кроули.
"Не глупите, все дело в нефти. Именно она нужна российскому президенту Владимиру Путину в Сирии", – уверена журналистка.
"В начале 1970-х годов президенту Ричарду Никсону удалось вытеснить русских с Ближнего Востока. Сейчас они вернулись и собираются отомстить благодаря политике президента Обамы, предполагающей опрометчивый уход из региона и общее выхолащивание влияния Америки", – говорится в статье.
По мнению автора, Путин хладнокровно отстаивает национальные интересы России, а на данный момент ее главным интересом является восстановление экономики, подорванной экономическими санкциями и дешевой нефтью.
"Дешевая нефть больше всего раздражает Путина, поэтому его сирийская авантюра на самом деле направлена на прямое запугивание страны, которая наносит Москве наибольший урон – Саудовской Аравии – путем "взятия ее в кольцо" новым альянсом Ирана, Ирака и Сирии во главе с Россией и установления контроля над газопроводом, идущим из Ирана через территорию этих трех государств", – рассуждает Кроули.
О непонимании американской политической элитой мотивации Путина пишет и Foreign Policy.
"Президент Барак Обама настаивает: действия российского президента Владимира Путина в Сирии – жесты отчаяния, вызванного тем, что российская экономика тонет под тяжестью западных финансовых санкций. Эти карательные меры действительно нанесли [РФ] некоторый ущерб. Однако гораздо важнее для российской экономики снижение цен на нефть и спад спроса в Азии – и Москва полагает, что худшее для нее уже позади", – сообщают Дэвид Фрэнсис и Кит Джонсон.
"Как бы то ни было, экономические тяготы России и сокращение ее бюджета не ослабили этого медведя. За первые семь месяцев 2015 года московские оборонные расходы возросли более чем на 30%, как отметил недавно Всемирный банк", – указывают авторы.
По словам эксперта Клиффорда Гэдди, "убежденность Обамы, что санкций достаточно, чтобы остановить Путина, выдает глубокое непонимание того, на чем держится власть Путина". "По мнению Гэдди, российская интервенция в Сирии – это не рефлекторная реакция на ослабление отечественной экономики, а попытка снова протолкнуть страну на главную сцену международных отношений – особенно в той части мира, которая издавна находится на московской орбите", – говорится в статье.
"Будущее Асада для Путина вторично. Россия не хочет быть на ножах с США. Она хочет в их компанию, хочет быть частью процесса принятия решений. Русские делают смелый ход, чтобы попытаться принудить США к переговорам с Россией", – утверждает Гэдди.