Аманжол Смагулов

В этом году может быть подписана Конвенция о правовом статусе Каспийского моря – прийти к консенсусу страны пытаются уже более 20 лет. Надежды на урегулирование ситуации и текущее положение дел в сфере многостороннего сотрудничества обсудили в Алматы участники экспертного клуба "Мир Евразии" в рамках заседания "Море дружбы и сотрудничества: состоится ли прикаспийский прорыв?".
Пока в вопросе принятия конвенции много "если": даты пятого саммита глав прикаспийских государств, который планируется провести в Астане, будут определены на встрече министров иностранных дел в Ашхабаде. В Туркменистане дипломаты должны согласовать проект знакового документа, пояснил руководитель политолог Эдуард Полетаев. Он добавил, что встреча руководителей МИД пока не назначена на какое-то конкретное число. Несмотря на отсутствие твердых договоренностей, основания для осторожных оптимистичных прогнозов есть. Например, по данным главы азербайджанского внешнеполитического ведомства Эльмара Мамедъярова, проект конвенции уже согласован на 80%.
- Проблема сближения интересов становится все более актуальной, особенно в условиях возрастающей напряженности в мире, – отметил Полетаев. – Это видно как по динамике работы экспертных советов и количеству встреч и конференций, так и по тональности заявлений о статусе Каспия, звучащих из уст компетентных представителей практически всех стран, заинтересованных в разделе каспийского шельфа. Не стоит забывать, что Каспийское море является пространством, объединяющим сразу несколько макрорегионов евразийского материка (Ближний Восток, Центральную Азию, Закавказье и т.д.). Некоторые аспекты развития Прикаспийского региона носят трансграничный и глобальный характер (например, определение маршрутов транзита сырья) и не могут быть решены в узких рамках. Поэтому особое значение имеет сотрудничество каспийских стран, и альтернатив этому нет.
Возможно, именно необходимость решения глобальных задач заставит Иран, Россию, Казахстан, Азербайджан и Туркменистан побороть разногласия, причина которых кроется в неравномерном распределении нефтегазовых ресурсов. Цена вопроса велика: в зависимости от того, как разделить дно Каспия, существенно меняются показатели углеводородов каждой из стран. Но разобщенность может обойтись еще дороже.
- Каспийский регион все еще "спит", – говорит координатор проектов по внешней политике Института мировой экономики и политики при Фонде первого президента РК, кандидат исторических наук Аскар Нурша. – Уснул в период президента США Барака Обамы. Не исключаю, что при администрации Дональда Трампа возобновятся те же подходы к Каспийскому морю, которые доминировали в политике Штатов при Джордже Буше. В этом случае активизируются острые и болезненные для России и Ирана вопросы военно-политического присутствия на территории новых независимых государств Каспийского моря.
Подпишут конвенцию или нет, но прикаспийским государствам нужно уделять пристальное внимание вопросам безопасности в регионе, считает историк. Одна из перспективных сфер сотрудничества – объединение усилий в борьбе с радикальным экстремизмом и терроризмом. Значимость данной темы будет возрастать с учетом сложной ситуации на Северном Кавказе, в Нагорном Карабахе и в контексте роли Ирана во внешней политике США, уверен Аскар Нурша. По его мнению, нельзя забывать о военно-политическом значении Каспия, о котором не так давно напомнили всему миру события в Сирии.
- Россия, войдя в сирийский конфликт, фактически "подсветила прожектором" свои военные возможности на Каспии. Конечно, и так было ясно, что она располагала на Каспии самыми крупными силами в регионе. Но дискуссии в основном шли о внутрирегиональном значении, с учетом того, что каспийская флотилия заперта на Каспии. При конфликте, который выходит за региональные рамки, флотилия может стать объектом ответного ракетного удара. Как на такую возможность отреагируют инвесторы? – задал риторический вопрос Нурша.
Представитель Института мировой экономики и политики также выразил опасение, что, по мере того как Россия и Иран все более вовлекаются в сирийский конфликт, Каспий может стать важной артерией, через которую будет осуществляться поставка российских военных грузов на иранское побережье и далее.
Проблема милитаризации Каспия значительно преувеличена, а в некоторых случаях – надуманна, убеждена старший научный сотрудник Евразийского научно-исследовательского института Лидия Пархомчик. По сирийским объектам залпы были и с подлодок, дислоцированных не на территории Каспия, напомнила она. Расположение морских частей России и Ирана в каспийской акватории исторически обосновано. Что же касается трех государств, получивших независимость четверть века назад, то наибольший военно-морской потенциал у Азербайджана, которому после распада СССР отошла значительная часть флота.
- Если говорить о Казахстане, то морской флот на Каспии имеет две даты рождения, – продолжила Лидия Пархомчик. – В начале 1990 годов он был официально образован и выведен в отдельную структуру. Но важной необходимости во флоте тогда не увидели и перевели его в состав береговой охраны. Отделили уже после 2002 года, когда были проведены самые первые и крупные учения под эгидой российской стороны, как раз накануне первого саммита глав прикаспийских государств. Тогда решили, что ВМФ Казахстана на Каспии все-таки нужен. Первый набор военнослужащих произошел еще позже, а первые корабли собственного производства появились лишь совсем недавно.
В Туркменистане первый документ, анонсирующий создание ВМФ на Каспии, был принят в 2012 году. Это самые молодые военно-морские силы в регионе, официально они насчитывают всего два корабля. Лидия Пархомчик акцентировала внимание на том, что в 2014 году была принята формулировка "разумная достаточность" по отношению к военным флотам на Каспии.
- Никаких ограничений о том, сколько, к примеру, ракет должен носить тот или иной флагманский корабль, в ближайшей перспективе из-за особенностей развития ВМФ на Каспийском море принято не будет. Это означает, что государства не ощущают угрозы для себя друг от друга, – подчеркнула эксперт Евразийского НИИ. – Развитие военно-морского потенциала носит скорее имиджевый характер, нежели создает защиту от угроз безопасности. Как вопрос геостратегии, милитаризация – вполне жизнеспособное явление, ее исключать нельзя. Но на практике страны Каспия не обороняются, никого из прикаспийской пятерки страны не считают своим потенциальным врагом.
Пархомчик также напомнила, что прикаспийские государства анонсировали в качестве главных функций регионального ВМФ защиту месторождений от потенциальных угроз и охрану нефтяной инфраструктуры. К счастью, атак на платформы не было. ЧП случались по вине человека либо природных катаклизмов.
По мнению главного редактора информационно-аналитического центра Caspian Bridge, политолога Замира Каражанова, военно-морская составляющая каспийского региона демонстрирует высокое политическое доверие стран друг к другу. Но это доверие, к сожалению, не перетекает в плоскость торговли, констатировал он:
- Проблема кроется в региональной экономике. Все страны Каспия являются нефте- и газодобывающими. Это их счастье, и в то же время – беда. Главный потребитель нефтепродуктов находится не в каспийском регионе, а странам трудно предложить соседям по Каспию другие товары и услуги.
Пробудить надо в первую очередь экономику региона, диверсифицировать ее, подчеркнули казахстанские эксперты. Налаживание более тесного экономического взаимодействия, рост товарооборота, реализация совместных инфраструктурных и транспортных проектов – это лучший путь к укреплению многосторонних отношений и развитию Каспия.