Антон Крылов, vz.ru, 19 сентября

Львовский областной совет принял решение о моратории на "публичное использование русскоязычного культурного продукта" на территории региона. То есть на Львовщине теперь официально нельзя петь по-русски или читать вслух русские стихи. Инициатива вызвала недоумение даже у националистов. Но удивляться тут нечему – и вот почему.
О новом языковом запрете сообщают украинские СМИ, в новостях на сайте Львовского облсовета этой информации нет. То есть либо стесняются, либо понимают, что мораторий чисто декоративный: совершенно непонятно, как его соблюдать и какие санкции могут быть применены к нарушителям.
Да и что такое "публичное использование русскоязычного культурного продукта"? В первую очередь приходят в голову песни – именно из-за них на Украине обычно ломаются копья: популярность "Русского радио" давно не дает покоя националистам. Вспоминается также, как в 2004 году украинские писатели призывали не голосовать за Виктора Януковича, потому что последний обещает "предоставить языку попсы и блатняка абсурдный статус второго государственного".
Янукович стал президентом в 2010-м и, разумеется, обманул – русский язык государственным так и не стал. А вот отношение украиноязычной интеллигенции к русскому языку, который является родным для многих их соотечественников, если и изменилось, то ухудшилось.
Но мерзкое бюрократическое словосочетание "культурный продукт" подразумевает, разумеется, не только песни. Это еще и фильмы, с которыми украинские власти также ведут давнюю и неравную борьбу. В результате многие граждане Украины перестали ходить в кинотеатры и предпочитают смотреть пиратские копии на русском языке.
Литература – это тоже "культурный продукт", и символично, что решение Львовского облсовета принято накануне 25-го форума книгоиздателей в этом городе. Правда, форум в этом году сменил название на англоязычное – Book Forum Lviv. Английский язык – это вам не русский, можно и потерпеть.
До 2014 года российские издательства были, может, и не самыми желанными, но одними из наиболее ярких гостей мероприятия. Однако после того, что на Украине называют "агрессией", российских коллег во Львов приглашать перестали. Президент форума Александра Коваль четыре года назад писала:
"Ситуация, когда украинцы тратят на российские книги более 200 млн евро в год, а на украинские – только четверть этой суммы, совершенно недопустима и должна быть изменена. И подойти к этому следует сознательно и ответственно".
В этом году президент Украины Петр Порошенко, открывая форум, отчитался: "Если раньше, в том числе и в Львове, мы говорили о том, что главное, что угрожает украинскому книгоиздательству, – это то, что украинцы покупают российскую книгу. Сегодня этого уже нет. Мы перешли тот Рубикон. Мы сегодня в своем государстве будем читать свои книжки на своем языке!"
Конкретных цифр он, впрочем, не назвал. Зато, произнеся все положенные мантры о "гибридной войне" и намерении Кремля уничтожить "европейское единство", заявил: "Социологические исследования подтверждают – мы любим свой украинский язык, мы хотим его слышать, наконец, и очень просто – мы хотим на нем говорить! Это стало драйвом, это стало модным!"
В справедливости этих слов придется усомниться. Во-первых, украинским "социологическим исследованиям" доверия мало – как правило, результат зависит от заказчика. А международные исследования доказывают обратное – большинство граждан Украины предпочитают русский язык.
Во-вторых, если что-то действительно является "модным", то немодное не нужно запрещать – оно отомрет самостоятельно. Украинский язык как продвигался, так и продолжает продвигаться преимущественно силовыми методами, к которым, безусловно, относится и свежее постановление Львовского облсовета.
Но вернемся к "культурному продукту". Песни, фильмы, книги – это понятно. Говорить по-русски на улицах Львова пока что можно. Но если следовать букве принятого облсоветом решения, публично прочитать стихотворение уже нельзя. Любая цитата из книги или фильма тоже будет нарушением "моратория".
Украинские юристы и политики пока что скептически оценивают очередную львовскую инициативу.
Прокуратура обязана обжаловать подобное решение в административном суде, и вероятнее всего, суд отменит это незаконное постановление. Данное решение нарушает права человека. Скорее всего, решение данного проекта работать не будет, это очередной необдуманный пиар перед выборами", – заявил оппозиционному изданию "Вести" юрист Ростислав Кравец.
В свою очередь Тарас Черновол – сын основателя главного украинского националистического движения позднего СССР "Народный рух" Вячеслава Черновола – напомнил, что прецедент, когда в Львовской области решениями Львовского областного совета запрещались те или другие СМИ, радио, телеканалы, вводились режимы по продаже книг на русском языке и многие другие инициативы, уже был. "Чем это закончилось? Полным крахом и провалом", – подчеркнул он.
Разумеется, нет сомнений в том, что решение Львовского облсовета работать не будет и за декламацию русских поэтов во Львове вряд ли кого-то арестуют (если это, конечно, не стихотворение Иосифа Бродского "На независимость Украины"). Но, как верно подметил президент Порошенко, украинцы "перешли тот Рубикон". От запрета петь русские песни, смотреть русские фильмы, читать русские книги и декламировать русские стихи один шаг до запрета говорить по-русски в принципе.
Если бы Украина действительно была бы такой украиноязычной, как в фантазиях Порошенко, то жовто-блакитный флаг им в руки. Если, допустим, ввести запрет на "публичное использование русскоязычного культурного продукта" в Буркина-Фасо или Кабо-Верде, то вряд ли это кого-то сильно огорчит, кроме нескольких десятков выпускников российских вузов.
Но Украина – не Африка, хотя и догоняет этот континент по уровню безопасности и экономического развития. В Одессе, к примеру, на украинском говорят только 3% населения, а 87% предпочитают общаться на своем родном русском.
Русский язык на Украине – это не просто язык соседней страны, как бы украинцы к ней ни относились. Это язык значительной части граждан самой Украины. И все идет к тому, что эти граждане дождутся запрета на родную речь еще при жизни.