ttolk.ru, 22 октября

В позднем СССР интеллигенция и простой народ составляли словно две разные нации. Опрос "Литературной газеты" в 1988-89 годах, например, показал, что интеллигенция в числе главных проблем СССР в 3,3 раза чаще, чем простые люди, называла "вырождение народа". Полет "Бурана" отмечен в "общем" опросе в 6,3 раза чаще, чем в ЛГ, но зато реабилитация академика Сахарова – в шесть раз реже. " Это – такой разрыв, что можно говорить об образовании духовной пропасти между интеллигенцией и "телом народа".
Что разрушило Советский Союз? Историки и социологи до сих пор не могут прийти к единому выводу. Например, Блог Толкователя уже приводил мнение советско-американского социолога Владимира Шляпентоха, который, опираясь на множество исследований, показывал - крах СССР был результатом неудачного эксперимента верхушки власти по модернизации страны. Тогда как, уверял Шляпентох, большинство базовых показателей были в норме, и страна в виде СССР могла существовать еще десятилетия.
Еще одна точка зрения - массовые настроения интеллигенции требовали решительных радикальных реформ, и, таким образом, власть пошла на поводу у этой влиятельной страты. Эту версию подтверждают данные исследования социолога Юрия Левады, результаты которого были отражены в докладе ВЦИОМ "Есть мнение", вышедшем в 1990 году. Исследования, вошедшие в книгу, были проведены в 1988-89 годах. Его основой стали 200 тысяч заполненных анкет, полученных социологами через опрос в "Литературной газете". Об этих результатах напоминает Сергей Кара-Мурза в своей книге "Опять вопросы вождям". Это были ответы именно интеллигенции. Конечно, лишь ее активной части - тех, кто не поленился заполнить и отослать анкету. Социологи сравнивали эти ответы через ЛГ с "общими" опросами советских граждан.
Среди тех, кто ответил через ЛГ, 68% - с высшим образованием или ученой степенью (а в "общем" опросе - всего 17%) и всего 1,6% с неполным средним образованием (в "общем" - 32%). Разница двух массивов очевидна.
Шкала ценностей хорошо отражена в том, что люди считали важнейшим событием 1988 года. Интеллигенция назвала совершенно иной набор событий, чем "масса". У людей с образованием до 9 классов первое по значению событие – 1000-летие крещения Руси; у людей со средним образованием – символ гордости СССР, полет корабля "Буран",а у людей с высшим образованием - "снятие лимитов на подписку". Разница поражает.
Полет "Бурана" отмечен в "общем" опросе в 6,3 раза чаще, чем в ЛГ, но зато реабилитация академика Сахарова – в шесть раз реже. "Человеком года" Сахарова назвали 17,4% в ЛГ и лишь 1,5% - в "общем" опросе. Это – такой разрыв, такая утеря общего чувства, что можно говорить об образовании духовной пропасти между интеллигенцией и "телом народа".
Вот мнение о причине бед советского общества. Интеллигенты резко выделяются "обвинительным" уклоном, массы более умеренны. В ЛГ в 2,7 раза чаще, чем в "общем", называют причиной проблем в СССР "разрушение морали" и в 3,3 раза чаще -"вырождение народа". Тогда впервые и было официально выражено мнение интеллигенции, ставшее позднее мемом - "народ не тот".
Важнейшими причинами бед интеллигенция считала "засилье бюрократов", "уравниловку", "некомпетентность начальства", "наследие сталинизма" - причины, для массового сознания не так уж существенные. И ведь при том, что уравниловку в числе трех первых по важности причин назвали 48,4% интеллигентов, они же проявили удивительную ненависть к "привилегиям начальства" - 64% против 25% в "общем" опросе. Здесь - унаследованная от разночинцев ненависть к иерархии. Здесь - и расщепление сознания, ибо за этой ненавистью к льготам нет никакого демократизма, она соседствует с идеализацией буржуазного общества и неизбежного в нем расслоения по доходам.
Характерно упование на иностранный капитал: тех, кто предлагает привлечь его в СССР, в 5 раз больше среди интеллигентов, чем среди "массы". Сторонников частного предпринимательства среди интеллигентов втрое больше, чем в "массе". Расхождение очень резкое. Оно не сводится к разнице в несколько процентов. В переломный год иным, чем у массы, был сам вектор интеллигенции. В целом интеллигенция приняла на себя роль "просвещенного авангарда", который был готов гнать массу силой, не считаясь ни с какими ее страданиями.
Поражает и выходящее за рамки разумного тоталитарное обвинительное отношение к своей стране. В ЛГ каждый третий заявил, что СССР "никому и ни в чем не может быть примером" (против каждого пятнадцатого в "общем"). Если мы учтем, что в "общем" опросе было 17% интеллигентов, а в ЛГ 16% рабочих, и введем поправку, то расхождение значительно увеличится и составит почти 5 раз.
Резко расщепляется ориентация на зарубежный опыт, можно даже говорить о двух противоположных векторах. В "общем" опросе опыт Японии самым ценным назвали 51,5%, а в ЛГ – только 4%. Среди интеллигенции подавляющей являлась именно западническая ориентация, чего никак нельзя сказать о "массе".
В начале 1989 года лишь 10% считали, что в ближайшие годы экономическое положение в стране ухудшится (59% - улучшится, 28% - останется без изменений). Но основания для оптимизма были совершенно разными у интеллигенции и у "массы". Масса явно не желала капитализма и ее надежды на улучшение вытекали из того, что советская власть не позволит произойти такому перевороту, чреватому разрушением хозяйства. Иное дело у интеллигенции: она хотела именно капитализма, причем в его западной версии, и ждала его от бригады "Горбачева-Ельцина". Она не ошиблась политически, но ее ошибка на фундаментальном уровне грандиозна.
Этот сохраняющийся раскол между интеллигенцией и основной массой народа - не политическая, а общенациональная проблема. При таком расколе невозможно прийти к согласию о путях выхода из кризиса: социальная группа, "имеющая язык", в значительной мере утратила взаимопонимание с согражданами. Как же организовать общественный диалог, даже если для него возникнут благоприятные условия? При этом сегодня появился и третий "агент" - правящая номенклатура, которая ради сохранения своего привилегированного места вынуждена лавировать между этими двумя группами.
Зимой 1989 года Юрий Левада начал проект, который должен был выявить изменения в сознании тех, кого в СССР называли "советский народ". Тогда же "Огонек" совместно с ВЦИОМом открыл специальную рубрику "За и против", где публиковались фрагменты этих опросов. Анализируя их результаты, социологи выявили ряд черт, характерных для "советского человека":
1. Массовидность, или ориентация на норму "быть как все". Предполагает неспособность оценить достижение, если оно не вписано в иерархию государственных статусов.
2. Приспособленчество. Предусматривает адаптацию к существующему социальному порядку, в том числе и через снижение порога запросов и требований.
3. Упрощенность. Ориентация на простейшие образцы и модели в интеллектуальном и этическом плане в силу незнания иных моделей и типов поведения.
4. Иерархичность. Четкое осознание того, что не только материальные блага, но и права, а также достоинство, уважение, этические нормы и интеллектуальные качества распределяются в соответствии с социальным статусом.
5. Лукавство. Люди считают себя вправе обманывать всех, с кем имеют дело: от начальства до близких, если считают, что их поведение неправильное.
6. Неуверенность. "Советский человек" отлично помнит, что он не может до конца полагаться на формальные правила.
7. Чувство причастности к чему-то "особенному" - к великой державе, народу, идее. Эта причастность компенсирует свои комплексы и разочарования.
8. Коррупционность. Подкупается не только власть в лице разного рода чиновников, но и само население - через подачки, привилегии, послабления и символические знаки избранности.