Михаил Делягин, zavtra.ru/blogs, 6 сентября

Большие процессы, захватывающие народы и превышающие по своей длительности жизнь поколения, в силу своей масштабности кажутся современниками самоочевидным постоянством. Поэтому их переходы в новую фазу, насколько бы естественными они ни были, воспринимаются как внезапное потрясение. Поначалу такие переходы кажутся необъяснимыми и случайными - вплоть до того, что современники отказываются даже воспринимать их реальность, а затем долго еще ожидают их прекращения и возврата к привычному и кажущемуся единственно возможным прошлому.

Именно так воспринимают сейчас китайский проект, который после почти 40 лет беспрецедентного в истории по масштабности и длительности успеха переходит во вторую фазу.

Первая фаза заключалась в развитии Китая "за пазухой" Соединенных Штатов, с опорой на их ресурсы, вторая - в столкновении с ними за доминирование в мире.

Основу первой фазы заложил еще Мао Цзэдун: вступив в системный конфликт с начавшим деградировать после смерти Сталина Советским Союзом и страшась свержения, он к концу 60-х решил опереться на помощь США против СССР. Прямых контактов, в силу идеологической несовместимости и памяти о "китайско-американской войне в Корее", не было, и в 1969 году Мао обратился к США на языке традиционных для китайской культуры непрямых действий - масштабными провокациями против СССР. Можно лишь гадать о его досаде, когда он убедился, что руководство США, погруженное в свои проблемы (от антивоенного движения и борьбы за права негров до приближения к неизбежному банкротству 1971 года), попросту не заметило столь энергичного и выразительного китайского приглашения к сотрудничеству (а вот ужас Мао перед военным возмездием СССР вплоть до мая 1970 года, когда ему удалось вымолить гарантии ненападения, - да и после этого - даже документирован).

Но конфликт КНР с СССР создал объективное разряжение в социалистическом мире - и США были втянуты в него. Результатом стал визит Никсона в Китай в феврале 1972 года, принесший ему оглушительный пропагандистский успех, который способствовал беспрецедентной победе 37-го президента США на выборах в ноябре того же года (за него проголосовали все штаты, кроме Массачусетса и округа Колумбия), и резко укрепивший позиции Соединенных Штатов в противостоянии с Советским Союзом, - но он не изменил характера взаимодействия США с Китаем и, соответственно, модели функционирования последнего.

Мао Цзэдун был слишком стар и заскорузл, чтобы думать о чем-то, кроме сохранения власти (стратегическое сотрудничество с Америкой придало бы китайской внутренней политике неконтролируемый динамизм, с которым он уже не смог бы справиться), а руководство США было погружено в создание механизма нефтедолларов, агонию во Вьетнаме и налаживание процесса разрядки. Таким образом, для продолжения танго просто не было желающих ни на одной из сторон.

К концу 70-х ситуация качественно изменилась: США, возглавляемые после Никсона слабыми президентами (так как победивший его транснациональный бизнес до Рейгана еще не научился управлять сильными президентами), проигрывали конкуренцию СССР по всем параметрам, транснациональные корпорации Запада откровенно загнивали, а его экономика (и не только США, все более уступавших Японии) погружалась в пучину стагфляции, из которой еще не было видно выхода.

В этой ситуации накачка ресурсами антисоветского Китая выглядела для США волшебной возможностью создать новое пространство борьбы против СССР (как раз накануне Афганистана) и, как минимум, отвлечь внимание Москвы на новую проблему, а в перспективе - и перехватить у нее стратегическую инициативу.

Для нового же руководства Китая возможная американская помощь открывала новое измерение будущего - и сразу после победы над зашоренными преемниками Мао из "банды четырех" Дэн Сяопин бросается в США, где в ходе длительной поездки всеми силами (вплоть до позирования в ковбойской шляпе) демонстрирует свою готовность вместе с Америкой дружить против Советского Союза.

Разумеется, эту готовность требовалось доказать делом - и по возвращении в Китай Дэн Сяопин немедленно "повязал себя кровью", атаковав Вьетнам. Бессмысленная с военной точки зрения и завершившаяся болезненным поражением (ставшим фактором внутриполитического сдерживания китайских военных, приведших Дэн Сяопина к власти) операция была таким же элементом диалога с США, что и атаки против СССР в конце 60-х. Но, поскольку они были предварены мощной подготовительной работой (и, вероятно, прямыми согласованиями с руководством американских спецслужб) и полностью соответствовали интересам США, Дэн Сяопин, в отличие от Мао Цзэдуна, был услышан сразу и правильно.

В качестве стратегического союзника, пусть и неофициального, США против СССР Китай получил свободный доступ на американский рынок (из-за кризиса отчаянно нуждавшийся тогда в дешевых товарах) и поддержку в привлечении капиталов и технологий (вначале они шли от китайских эмигрантов, "хуацяо" - но гарантии их безопасного сотрудничества с Китаем и разрешение странам их проживания на поддержку КНР руками "хуацяо" давали именно США).

КНР развивалась в рамках этой стратегии вплоть до распада СССР, выступая в качестве неявного, но исключительно важного союзника США в их борьбе против "советской угрозы". В 90-е же годы Китай обеспечивал американский рынок дешевыми товарами, позволившими поднять уровень жизни без роста доходов большинства населения Соединенных Штатов; это была не менее важная миссия, также обеспечившая КНР комплексную, пусть и не афишируемую поддержку США (чего стоит одно лишь попустительство массовому воровству интеллектуальной собственности?!).

В 2000-е годы, несмотря на локальные конфликты, Китай наращивал свое значение (прежде всего экономическое) для США и потому оставался их важнейшим партнером. Помимо поставок дешевых товаров, необходимых для поддержания изобилия (и быстрым накоплением в своих ЗВР эмитируемой США валюты, что стабилизировало "долларовую пирамиду"), он стал единственным (в условиях переинвестирования развитых стран) объектом масштабного инвестирования Запада. Это сделало его критически значимым фактором стабильности глобальной экономики и позволило в ноябре 2012 года, через две недели после завершения приведшего Си Цзиньпиня к власти XVIII съезда КПК, поставить задачу завоевания мирового лидерства.

В качестве "экономической тени" Запада Китай продолжал стремительное развитие, надеясь без конфликта с уходящей западной цивилизацией занять лидерские позиции в мире до того, как та заметит это, - но вектор глобального развития переломился.

Сохранение глобальных рынков, в силу загнивания сложившихся на них монополий, оказалось невозможным, и на повестку дня встало управление предстоящим срывом человечества в Глобальную депрессию в интересах тех или иных участников мирового развития. Символом этого перелома стала победа Трампа, который сразу после укрепления своей власти, стремясь усилить США, развязал торговые войны против всех партнеров Америки, и прежде всего - против Китая.

В результате китайский глобальный проект в 2017 году вынужденно и досрочно (с точки зрения китайских стратегов) завершил свою первую фазу: из партнера США Китай превратился в их главного стратегического противника.

Прямая (не торговая, а принципиальная: решается вопрос о власти в мире) конфронтация с США является для нынешнего поколения китайцев принципиально новой и в целом непонятной ситуацией. Развитие в условиях жесткого столкновения с ключевым источником этого развития - сложнейшая задача, решение которой и становится содержанием второго этапа реализации китайского глобального проекта.

Массовые протесты в Гонконге еще более полно, чем удары торговых войн, выявили мастерство, с которым США усугубляют внутренние противоречия современного Китая, стремясь к их переводу в полноценный внутриполитический кризис. Ведь в его приморских мегаполисах и даже в столице вырос тот же самый финансово-офисный планктон, который бьется сегодня на улицах Гонконга за его возврат в колониальное состояние, а на деле - за уничтожение своего города в качестве одного из мировых финансовых центров. Жесткое подавление непримиримых врагов "китайской мечты" будет крайне болезненным для представителей экономически развитых регионов КНР, так как может привести к попыткам изоляции, подобным последовавшей за событиями на площади Тяньаньмэнь. В то же время, промедление ведет к "потере лица" представителями внутренних регионов Китая, включая и самого Си Цзиньпина.

А ведь использование силового сценария для подавления "приморской фронды", безусловно полезное с точки зрения борьбы за власть (да и сам Гонконг выполнил свою роль для Китая и из инструмента развития стал ненужным конкурентом его новым экономическим центрам), может привести к экономическим (а значит, и социально-политическим потерям), к которым пока не готов политический класс КНР, все еще не оправившийся от вызванного внезапной враждебностью США шока.

Сотрудничество России с Китаем будет полноценным и полноправным лишь при условии понимания качественного перехода, уже произошедшего не только с китайско-американскими отношениями, но и с самим Китаем.