Алексей Куприянов, "Профиль", 29 октября

"Согласно последним подсчетам, 376 солдат сирийского режима были уничтожены в боях с курдскими силами в текущем году. 790 солдат и полицейских сирийского правительства были взяты в плен, многие из них были потом освобождены".
Сейчас эти строки из официального отчета, выпущенного пресс-службой курдских отрядов народной самообороны (YPG) в 2013 году, в Рожаве (Сирийском Курдистане) предпочитают не вспоминать. Ведь от того, насколько быстро сейчас их территорию возьмут под защиту войска Башара Асада, которого еще недавно курды публично именовали тираном и убийцей, зависит будущее их самих и их семей. Турецкая армия начала операцию "Источник мира", цель которой – вытеснить курдов из пограничной зоны шириной 30 километров и переселить туда арабов, бежавших в Турцию от гражданской войны в Сирии. Если этот план удастся, Турция выиграет стратегически: на ее южных рубежах появится широкая полоса территории с лояльным населением, которое помешает сирийским и турецким курдам координировать действия против турецких военных.
"Нас опять предали", – жалуются курды заезжим журналистам и политикам. США, которых в Рожаве привыкли считать верным другом и гарантом будущего свободного Курдистана, выводят войска из региона. Вновь, как и столетие назад, внешняя сила, на помощь которой рассчитывали поборники курдской независимости, бросила их на произвол судьбы.

Многообещающее начало
Курды жили на севере Месопотамии с незапамятных времен. В период Средневековья у них сложились свои княжества, и несколько раз они вплотную подходили к созданию собственного мощного государства: в XII–XIV вв. династия Хазараспидов расширила владения до самого Исфахана, а Афрасиаб I пытался даже получить выход к Персидскому заливу, однако не преуспел. Сложись политическая обстановка в Средней Азии и на Ближнем Востоке тогда иначе, и сейчас мы бы изучали многовековую историю независимого Курдистана. Но судьба сыграла с курдами злую шутку. Самый известный представитель этого народа в истории – блистательный Саладин, отбивший у крестоносцев Иерусалим, – оказался слишком талантливым полководцем и успешным правителем. Вместо того чтобы сформировать собственно курдское государство, он захватил Сирию, Египет, Йемен и часть Ирака, создав огромную империю, где большинство населения составляли арабы, и положив начало династии Айюбидов. Исторический шанс был упущен, и уже к XVI веку курдские земли оказались разделены между двумя великими империями – Османской и Персидской.
Курдов особо не любили ни те, ни другие. Персы считали, что курды, будучи в массе суннитами, при первой возможности перейдут на сторону османов. Монархи династии Сефевидов проводили массовые кампании переселения, вывозя курдов во внутренние регионы Персии. Первым до этого додумался шах Тахмасп I: отступая перед османами, его войска оставляли за собой только выжженную землю, сгоняя обитателей приграничной полосы в глубь страны и уничтожая их имущество.
С османами у курдов также не сложилось. Курды надеялись, что османы, сами будучи суннитами, не станут их притеснять по религиозному признаку. Но вскоре обнаружилось, что османы придерживаются ханафитского мазхаба, в то время как среди курдов был распространен шафиитский. Ко всему прочему быстро накопились взаимные обиды между курдскими феодалами и османскими чиновниками: люди в те времена были суровые, распри вспыхивали быстро и забывались долго. К тому же далеко не все курды были суннитами: среди них хватало последователей езидизма – древней собственно курдской религии, и османские чиновники и военные считали своим долгом езидов исламизировать. В общем, в Османской империи мелкие курдские мятежи были обычным делом. При этом курды охотно участвовали во всех османских кампаниях: дисциплиной они не отличались, зато умели вести иррегулярную войну и грабить обозы.
В конце XIX века курды, как и многие народы в Европе и Азии, всерьез задумались о национальной независимости. В 1880 году шейх Убейдулла поднял восстание и объявил о создании свободного Курдистана, независимого от Османской и Персидской империй. Мятеж был подавлен, но султаны сделали выводы: после него курдская аристократия получила высокие должности при дворе Блистательной Порты, а интеллигенция – возможность развивать умеренный курдский национализм в рамках единой империи; и в итоге в Первую мировую многие курды верно сражались на стороне Стамбула и принимали участие в резне армянского населения.

Обойдетесь без автономии
"Статья 62. Комиссия… подготовит в течение шести месяцев со вступления в силу настоящего Договора местную автономию для тех областей, в которых преобладает курдский элемент и которые расположены к востоку от Евфрата, к югу от южной границы Армении, как она может быть определена впоследствии, и к северу от границы Турции с Сирией и Месопотамией… Этот план должен содержать в себе полные гарантии защиты ассиро-халдейцев и иных этнических или религиозных меньшинств внутри этих областей".
Это фрагмент текста Севрского договора, подписанного в 1920 году Османской империей и державами Антанты. По его условиям Блистательная Порта прекратила существование: на ее обширных землях появились новые страны, крупные территории отошли Греции, а туркам – государствообразующему народу  – остался жалкий огрызок.
Пока турки оплакивали свою горькую участь, передовые слои курдской интеллигенции, мечтавшие о независимости, ликовали. Перед ними наконец забрезжила перспектива получить собственное государство. Границы его, пока, правда, были не определены, но западные державы твердо обещали, что Курдистан получит независимость или хотя бы широкую автономию. У англичан в этом деле был собственный интерес: они стремились, во‑первых, ослабить Турцию, а во‑вторых – создать на ее рубежах буферное государство, отделяющее ее от подконтрольного британцам Ирака.
У турок, однако, имелось свое мнение на этот счет. Еще в 1919 году в стране начали стихийно возникать комитеты самообороны и вооруженные отряды, которые в конце концов объединились в армию под командованием генерала Мустафы Кемаль-паши. Его сторонники объявили, что не допустят отделения территорий, где живут этнические турки, в том числе Курдистана. Кемаля поддержала часть курдов, рассчитывавших на широкую автономию в обмен на лояльность. В результате новой турецкой армии удалось разгромить греческие войска и подавить начавшийся было курдский мятеж. В подписанном в 1923 году Лозаннском мирном договоре, окончательно установившем границы новой Турции, о независимом или хотя бы автономном Курдистане в ее составе не было ни слова. Власти в Анкаре взяли курс на полную ассимиляцию курдов.
Англичане, на помощь которых рассчитывали курдские повстанцы, вмешиваться не стали. К тому моменту курды в глазах британцев уже превратились из борцов за свободу в опасных мятежников. Причиной этому стала нефть, которую обнаружили на курдских территориях, отошедших к Ираку. Изначально британцы планировали создать там племенную автономию, но потом сочли, что местные вожди не смогут обеспечить безопасность нефтеразработок: для этого требовалась твердая государственная власть. В результате британские войска, на чью помощь так рассчитывали курды в Турции, покончили с самопровозглашенным королевством Курдистан на территории Ирака.

Бунт за бунтом
Все последующие десятилетия курды отчаянно пытались вернуть упущенный исторический шанс, поднимая одно восстание за другим. Мятеж 1924 года; 1925 года, когда было провозглашено независимое королевство Курдистан; 1927–1930 годов – тогда курды сумели создать Араратскую республику, просуществовавшую три года. Республика отчаянно взывала к Лиге наций и великим державам о помощи, но безуспешно; тогдашние крупные игроки предпочитали ставить на Турцию, а не на сомнительное квазигосударственное образование в горах. После подавления очередного крупного восстания в 1937 году Анкара приступила к окончательному решению курдского вопроса. Более полутора миллионов человек было убито и изгнано, проводилась централизованная кампания замещения населения: на место курдов переселялись, в частности, косовские албанцы. Из словарей изымали слова "курд" и "Курдистан"; самих курдов переименовали в "горных турок". В регионе было объявлено чрезвычайное положение, и вплоть до 1965 года туда не пускали иностранных туристов.
В 1970‑х курды решили резко изменить формат борьбы, сменив привычный национализм на социалистический. В 1978 году была сформирована Рабочая партия Курдистана, опиравшаяся не только на сельское население, но и на городской пролетариат и готовая сотрудничать с прогрессивными группами в рядах турецкого политического истеблишмента. Всего два года спустя военные, пришедшие к власти в результате переворота, арестовали почти всю верхушку партии. Сумел спастись лишь Абдулла Оджалан. Он бежал в Сирию, создал там с благословения Дамаска базу и развернул оттуда настоящую партизанскую войну против турецких силовиков, которая не прекращается и по сию пору.
В отличие от турецких курдов, их сирийские собратья до определенного момента жили сравнительно неплохо. Французы, получившие мандат на управление Сирией, искусно разделяли и властвовали, делая ставку на меньшинства – курдов, друзов и алавитов, – чтобы уменьшить влияние арабов‑суннитов. После того как Сирия стала независимой, положение курдов ухудшилось: многих из них лишили гражданства и земли, которую передали арабским переселенцам. В 1970‑х правительство Хафеза Асада проводило кампанию по созданию так называемого "арабского пояса" – выселение курдов с богатых нефтью территорий и замена их арабами-бедуинами. Тем не менее по сравнению с тем, что творилось в Турции и Ираке, это были цветочки.
Иракские курды тоже регулярно бунтовали и пытались создать собственное государство, пусть не так часто и не так кроваво, как их турецкие собратья. Раз за разом их поднимал на борьбу Мустафа Барзани – харизматичный лидер и талантливый стратег, "курдский Ленин", обладавший бешеной энергией. Еще 16‑летним подростком он дрался против англичан в Иракском Курдистане; во время восстания 1931 года уже командовал отрядом, разгромившим иракскую колонну. В 1943‑м он поднял мятеж, взял город Барзан и удерживал его два года, после чего ушел в советскую зону оккупации в Иране и стал генералом курдской Мехабадской республики, а после ее падения с боями ушел в Советский Союз.
В 1958‑м, после того как в Ираке произошла революция, Барзани вернулся в страну, однако вскоре поссорился с новым премьером Абдель Керимом Касемом и возглавил Сентябрьское восстание в Иракском Курдистане. Военные действия, прерываемые перемириями, шли 14 лет. Сперва Барзани получал оружие и деньги из СССР, но после того как пришедший к власти в Багдаде Саддам Хусейн заключил договор о дружбе с Москвой, поток советской помощи иссяк. Зато сразу же хлынул из Америки: президент Никсон распорядился выделить на курдское дело $15 млн. К тому же курдов поддерживали Израиль и Иран: шахское правительство не только принимало беженцев, но и вело против Ирака, как сказали бы сегодня, "гибридную войну", отправляя на помощь курдам конвои с гуманитарной помощью, отряды добровольцев и группы военных советников.
Восстание закончилось после того, как Саддам Хусейн пошел на уступки шаху по вопросу о границе. В обмен Реза Пехлеви пообещал, что, если курды не сложат оружие, он отправит войска на помощь дорогому другу Саддаму. Без иранской поддержки восстание было обречено, и Барзани приказал прекратить сопротивление.
Хусейн из истории курдского мятежа сделал вполне конкретные выводы. Сразу после его подавления началась кампания арабизации: курдов сгоняли с их земель, сносили их деревни, вынуждали эмигрировать. Апогеем этой политики стала операция "Анфаль", когда иракская армия применила против курдов химическое оружие. В результате погибло более 180 тысяч человек, 700 тысяч было помещено в концлагеря, более миллиона стали беженцами. Великие державы предпочли геноцид курдов не заметить: и США, и СССР в тот момент поддерживали Саддама.

В регионе невыученных уроков
Неудивительно, что в 1991 году, когда американцы и их союзники поссорились с Багдадом и разгромили иракские войска в Кувейте, курды воспользовались предоставившейся возможностью. Созданная по итогам войны курдская автономия со столицей в Эрбиле превратилась де-факто в независимое государство, оберегаемое штыками британских и американских военных. После окончательного разгрома Хусейна в 2003‑м курды начали играть в политике Ирака одну из определяющих ролей: не случайно три последних президента страны – этнические курды.
В 2012 году шанс представился сирийским курдам: в хаосе начавшейся в стране гражданской войны они взяли под контроль нефтяные месторождения, объявив о создании собственной республики с фактически независимым статусом. Как и в Ираке, ее поддержали американцы, которые видели в курдах естественного союзника для войны с "Исламским государством" (запрещена в РФ) и борьбы с правительством в Дамаске. Возник своего рода курдский парадокс: войска мирового гегемона защищали территорию, власти которой установили, по сути, власть низовых советов и вовсю экспериментировали с социалистической и анархической моделями управления.
К 2017‑му курды, казалось, были в шаге от исполнения многовековой мечты: они фактически контролировали огромные территории в Ираке и Сирии, пользовались поддержкой западных держав и симпатией масс в Европе и США. Но когда иракские курды попытались сделать этот шаг, проведя референдум о независимости, прихватив заодно в светлое будущее нефтеносный арабский Киркук, последовал грозный окрик: иракские войска быстро взяли спорный регион под контроль, а друзья из Вашингтона не стали заступаться за курдских товарищей. И теперь, два года спустя, американцы вновь продемонстрировали курдам, что у США нет друзей, а есть только временные союзники. Многовековая мечта курдского народа снова не стала явью.