Владимир Мау, ректор Академии народного хозяйства при Правительстве РФ

Беседу вел Евгений АРСЮХИН, "Российская газета", 5 июня

- Владимир Александрович, на Ваш взгляд, с какими новыми угрозами столкнется власть в ближайшее время?

- Российское Правительство успешно выдержало испытание высокими ценами на нефть, смогло удержаться от популистского раздувания бюджетных расходов, от развертывания внешне эффектных, но экономически бессмысленных бюджетных проектов. Теперь России предстоит испытание низкими ценами. Рано или поздно нефть подешевеет. Падение цен на нефть, будучи дискомфортным с бюджетной точки зрения, может оказаться важнейшим стимулом активизации структурной перестройки.

Основная задача сейчас состоит в том, чтобы не допустить популистских решений. По моему мнению, российские власти в случае падения цен на нефть должны будут в области денежной политики пойти на плавную реальную девальвацию рубля. Это, во-первых, позволит укрепить положение отечественного товаропроизводителя по отношению к импорту, во-вторых, даст возможность не допустить чрезмерного снижения валютных резервов, в-третьих, станет дополнительным фактором притока инвестиций. Напротив, укрепление рубля стало бы опасным испытанием для валютных резервов страны, потребовало бы ужесточения таможенного контроля.

- Насколько реальна возможность слезть с "нефтяной иглы"? Известно, что Вы с коллегами прорабатываете сценарии того, как это можно сделать. Поделитесь.

- Структурная трансформация экономики, ее диверсификация - задача исключительно сложная и многоплановая. Ее нельзя решить с сегодня на завтра, каким-то чудодейственным способом. Нужен набор мер кратко- и долгосрочного характера. Скажем, с тактической точки зрения имеет смысл рассчитывать расходную часть бюджета, исходя из цены в 17-18 долларов за баррель. А из нефтяных доходов, поступающих в случае более высоких цен, формировать стабилизационный фонд, который использовать сперва для смягчения колебаний мировой конъюнктуры, а затем и для снижения налогов. Надо постепенно преодолевать "голландскую болезнь" - однобокое развитие экспорта, когда приток иностранной валюты в страну завышает курс национальной валюты и подрывает развитие других секторов. Между тем укрепление реального курса национальной валюты не приводит к подрыву конкурентных позиций отечественных товаропроизводителей только в одном случае: если валюта притекает в форме инвестиций, а не конъюнктурных доходов. Инвестиции приводят новые технологии и повышают производительность труда, и поэтому укрепление рубля становится адекватным экономическому росту. Хорошо, если государство сможет максимально устраниться от прямой поддержки отдельных отраслей и секторов, подтолкнув их к самостоятельному поиску эффективных сфер приложения капитала. Плохо, если государство пойдет на поводу у традиционных отраслевых лоббистов, требующих денег и государственного эксклюзива на ресурсы (а лучше и на спрос).

- Есть мнение: чтобы расти, надо на какое-то время остановиться. Но график роста задан Президентом достаточно жестко...

- Темпы роста важны. Более высокие темпы лучше, чем низкие. Темпы роста являются одним из показателей, характеризующих эффективность экономической политики.

Но нужен долгосрочный рост и рост, сопровождаемый прогрессивными структурными изменениями. Нетрудно обеспечить рост высокими темпами в течение пары лет, а потом будет кризис. Скажем, белорусская экономика в иные годы росла чуть ли не на 10 процентов в год, однако белорусские граждане все-таки стремятся на заработки в Россию. Рост имеет смысл только при проведении глубоких структурных преобразований. Темп не должен превращаться в фетиш.

- С Вашей подачи представление о современной России как о постиндустриальной стране, озабоченной задачей догоняющего развития, похоже, начинает овладевать Правительством. Но пока мало кто в обществе понимает, о чем вообще идет речь.

- Это очень просто объяснить, хотя и непросто воплотить. Догоняющая страна должна не просто развиваться, но развиваться быстрее передовой. Первое правило догоняющего развития - нельзя просто следовать путем наиболее развитой страны.

Новый подход к проблеме предполагает отказ от отраслевых приоритетов государства. Дело не в неэффективности государственного вмешательства в хозяйственную жизнь, а в изменении самих принципов формирования экономической системы. Если в индустриальную эпоху можно было наметить приоритеты роста на 30-50 лет и при достижении их действительно войти в ряды передовых стран, то теперь приоритеты быстро меняются. Скажем, можно попытаться превзойти весь мир по производству компьютеров на душу населения, но когда это станет реальностью, выяснится, что компьютеры уже не нужны. Потому что главным в наступающую эпоху являются не железки (пусть даже и из области пресловутого high tech), а информационные потоки. Злоупотребление государства стратегическим планированием есть опасная самонадеянность.

- Среди реформ ни одна не вызывает таких противоречивых споров, как административная. Каков Ваш взгляд на нее?

- Административная реформа - это один из приоритетов, наряду с судебной и военной. Именно в функционировании политических институтов сконцентрированы основные препятствия для сокращения разрыва с развитыми странами. Экономические реформы в России обогнали реформирование политических институтов. Дальнейшее совершенствование экономического законодательства будет постоянно натыкаться на ограничения административного и политического характера.

Задача административной реформы, на мой взгляд, в обретении государством четкого понимания того, что оно может делать, того, что оно делать не может и, главное, не перепутать первое со вторым. Деятельность государства будет эффективной только тогда, когда оно сосредоточится на решении строго ограниченного и четко прописанного перечня приоритетных задач и функций. Решение задачи постиндустриального прорыва требует от государства ограниченного, но очень четкого регулирования, обеспечивающего максимально благоприятные возможности для творческой активности своих граждан.

Много говорят о сокращении государственных расходов. На мой взгляд, резкое их сокращение нецелесообразно и политически невозможно. Количественным ориентиром может быть уровень в 30-32 процента ВВП. Сокращая долю федерального бюджета, целесообразно повышать долю бюджетов муниципального уровня, а не субъектов Федерации.

Сама административная реформа состоит из трех задач. Во-первых, упорядочение функций государственной власти. Во-вторых, повышение эффективности реализации этих функций. В-третьих, проблема организации государственной службы. При этом важно, что административная реформа, какой бы глубокой она ни была, должна осуществляться при сохранении действующей Конституции, при принципиальном отказе от внесения в нее каких бы то ни было изменений.

- А каков Ваш взгляд на дискуссии о числе министерств?

- Целевой установкой должен быть отказ от формирования ведомств по отраслевому принципу, поскольку тем самым усиливаются лоббистские возможности отдельных секторов и групп предприятий. Возможно формирование в рамках отдельных министерств специальных агентств для управления крупными программами (в том числе и отраслевого характера). Однако главным принципом при создании агентства должна быть не столько отраслевая близость решаемых проблем, сколько единство той цели, которую надо достичь при реализации программы.

- Похоже, роль государства вообще низведена на нет.

- Вопрос о роли государства очень "российский", но это не значит "неправильный": деятельность государства действительно является важнейшим фактором решения задач догоняющего развития. Есть четыре модели оценки роли государства в решении задач современного экономического роста в России. Первый: государство является основным хозяйственным субъектом. Эта модель предполагает проведение активной "промышленной политики" в традиционном (отраслевом) значении этого слова. Второй: повышение роли конгломератов крупнейших фирм - финансово-промышленных групп. Третий: резкое сокращение бюджетной нагрузки на экономику. Четвертый: рост, основанный на стимулировании предпринимательской деятельности. По-видимому, наиболее естественным будет комбинация второго, третьего и четвертого подходов. Процесс формирования вертикальных бизнес-групп в современной России очевиден. Несомненным достоинством этого является инвестиционная активность подобных образований, опасность - в формировании субъектов, обладающих мощным политическим влиянием. Перед Правительством встает задача использовать преимущества таких групп и нейтрализовывать их недостатки.

Поле, на котором могли бы сочетаться возможности государства и бизнеса - инвестиции в здравоохранение, например. Помимо того, что здравоохранение обеспечивает развитие "человеческого капитала", оно тесно связано со многими другими секторами, а потому вложения в здравоохранение могут генерировать спрос по длинной цепочке сопряженных отраслей. Причем это будет не искусственный спрос, как это нередко бывает с государственными инвестициями, а ориентированный на реальные потребности общества. Можно сказать, что здравоохранение может сыграть ту же роль для постиндустриального роста, что и железнодорожное строительство 1890-х годов в России для роста индустриального.

- Не есть ли более чем скромные успехи на переговорах по присоединению России к ВТО показатель того, как оценены наши успехи в реформировании экономики за рубежом?

- В какой-то степени. Зачем вступаем? Вот вопрос, на который мы должны сами для себя ответить. Пока вокруг ВТО больше страхов, разговоров о том, как бы не пострадал отечественный производитель. Однако цель присоединения - постиндустриальный прорыв, обеспечение открытости российской экономики, а не получение каких-то сиюминутных выгод и не реакция на какие-то сиюминутные же неудобства. Пока же наша позиция на переговорах ориентирована более на защиту неэффективных отраслей, а не на проникновение на мировые рынки перспективных производств.

Если национальный интерес заключается в ограничении сырьевого экспорта и стимулировании несырьевого, то несомненно нужно вступать в ВТО, интенсифицировать переговоры по единому экономическому пространству в Европе с акцентом на формирование общего рынка с ЕС. Я бы не стал недооценивать конкурентоспособность наших производителей. Это относится и к сельскому хозяйству. Российский АПК способен конкурировать на мировых рынках, что дает новое поле для политической игры в ходе переговоров по ВТО. Мы могли бы пойти на сближение со странами так называемой "Кэрнской группы" (Австралия, Новая Зеландия, Канада), которые пока являются нашими активными оппонентами лишь потому, что мы настаиваем на высоком уровне государственной поддержки российского АПК.

- Вместе с Минэкономразвития Вы разрабатывали проект закона о свободных экономических зонах. Вы рассматриваете их как "инкубаторы роста"и не боитесь, что они повторят судьбу свободных зон начала 90-х?

- Речь идет совсем о другой модели. Мы исходили из того, что опыт функционирования всех свободных зон в России негативен. Новые зоны должны создаваться только на очень небольших территориях - от 1 до 10 квадратных километров, и их границы не могут совпадать с границами субъекта Федерации. Исключение можно сделать только для Калининградской области, но тоже через специальный закон. Мы можем предложить Европе продавать у себя товары, произведенные в Калининграде, на тех же условиях, что и продукцию, произведенную в странах ЕС. В новом законопроекте прописаны единые правила для всех создаваемых зон, а не системы индивидуальных льгот, как раньше. Следующий принцип - в совместном участии федеральных и региональных властей в создании зон. Правительство пойдет на создание зоны только в том случае, если регион, который выступит инициатором, обязуется обустроить инфраструктуру (для этого понадобится вложить от 10 до 40 миллионов долларов на квадратный километр). Цель зон - привлечение капитала, стимулирование экспорта и развития высоких технологий. Но зоны создаются не для того, чтобы стимулировать производства, которые довольно динамично развиваются и без этого.

- Малый бизнес также рассматривается как возможная точка роста. Недавно Вы выступили с предложением: освободить "малых бизнесменов" от службы в армии. Вы считаете, это поможет?

- Поможет. Я предложил давать отсрочку от армии тем, кто ведет бизнес, от которого в бюджет поступает налогов не меньше определенной законом суммы. Причем именно уплата налогов является критерием освобождения от службы в армии. Даже если в какой-то мере бизнес-активность окажется фиктивной и превратится в откуп от военной службы, то все-таки лучше, когда деньги поступают в госбюджет, а не в карманы военных начальников.

Большинство мер, предлагаемых ныне для стимулирования малого бизнеса, неэффективны. Так, налоговые льготы ведут к дроблению - на бумаге - крупных фирм. Идея снижения административных барьеров лучше, но требует не одного года для оттачивания механизма ее реализации. Реально же главная проблема неразвитости малого бизнеса - отсутствие серьезных стимулов к его легализации. Многие предприятия сохраняют избыточную рабочую силу при крайне низком уровне оплаты труда. Это позволяет многим работникам числиться на одном предприятии, а зарабатывать реальные деньги, занимаясь малым бизнесом. Мера, предложенная мной, проста и уж точно не хуже большинства тех, что предлагаются зачастую как панацея.