Гульсум КУНЕЛЕКОВА, "Мегаполис", 5 декабря

Уже через пять лет Казахстан собирается добывать рекордное количество тонн урана – 15 тысяч. Об этих амбициозных планах заявляет национальная компания "Казатомпром". Но не лопнут ли они, как мыльный пузырь, как только на мировом рынке случится обвал цен на уран? И что тогда: кризис перепроизводства и большие убытки? Президент "Казатомпрома" Мухтар ДЖАКИШЕВ, отвечая на эти вопросы, был с нами откровенен… В беседе с нашим корреспондентом он рассказал и о других интересных фактах и цифрах, а также развеял мифы о казахстанском уране.

– Мухтар Еркынович, до 2010 года Казахстан планирует довести добычу урана до 15 000 тонн в год. А возможна ли такая ситуация, что в ближайшие 10 лет цены на уран внезапно упадут?

– Цена на уран может упасть в случае сокращения потребления урана на рынке, а это может возникнуть лишь в результате закрытия атомных электростанций. Учитывая намерения ряда стран в развитии ядерной энергетики в ближайшие 20 лет, уменьшение потребления урана точно не произойдет. 30 энергоблоков будет строить Китай, 20 – Индия. Атомные электростанции продолжают строить Япония, Южная Корея, Европа. В 2004 году по итогам референдума большинство граждан Швейцарии проголосовали за развитие атомной энергетики. Президент США Джордж Буш в недавнем своем выступлении заявил, что ядерная энергетика станет краеугольным камнем экономики страны. В Германии за последнее время начали осознавать необходимость возврата к атомной энергетике, так как она позволит стране восстановить свою конкурентоспособность. Новый канцлер Германии Ангела Меркель вы-сказалась против продолжения антиядерного курса, принятого предыдущим "красно-зеленым" правительством, и объявила курс на развитие ядерной энергетики.

Премьер-министр Великобритании Тони Блэр на этой неделе объ-явил о начале пересмотра национальной энергетической стратегии. Он сообщил, что будет рассматриваться вопрос о стимулировании строительства атомных станций нового поколения, что поможет правительству Великобритании в решении проблем энергообеспечения страны и в выполнении целей по сокращению выбросов парниковых газов.

– Есть ли у вас прогнозы цены на уран в ближайшем будущем? И в этой ситуации в выигрышном ли положении находится Казахстан?

– Долгое время цены на уран на рынке определялись не себестоимостью его добычи, а наличием складских запасов урана. Ситуация с низкими ценами сложилась вследствие распродажи на мировом рынке складских запасов, накопленных за время гонки вооружений. Это привело к падению цены на уран до 6,25 доллара США за фунт и массовому разорению производителей урана.

В 2001 году в Торонто на ежегодной урановой конференции "Каз-атомпром" представил свой анализ будущего уранового рынка и дал прогноз о возможном дефиците урана в 2007-2008 гг. Согласно нашим анализам, по мере расходования складских запасов рынок может столкнуться с нехваткой урана. На тот момент низкие цены на уран не позволяли инвестировать в разработку новых месторождений. Тогда к нашему заявлению многие отнеслись скептически. Нынешний рост цены связан не с физическим дефицитом урана, а с его ожиданием. В будущем баланс потребления будет таковым, что добываемый уран займет преимущественную долю, поэтому цены стабилизируются и приравниваются к средневзвешенной мировой себестоимости добычи.

В этой ситуации наша страна имеет преимущества перед другими производителями урана: это тип месторождений, которыми обладает Казахстан, и уникальная технология разработки методом подземного скважинного выщелачивания, позволяющая добывать уран по низкой себестоимости. Именно эти преимущества позволили "Казатомпрому" выжить в условиях низких цен, когда многие компании обанкротились.

Кроме того, мы максимально автоматизировали процесс добычи для увеличения производительности труда. Допустим, раньше по всем предприятиям Советского Союза добывалось 13 тысяч тонн урана в год при численности персонала более 220 тысяч человек. Мы же 15 тысяч тонн будем добывать силами всего 4 тысяч специалистов.

– А какова сейчас цена на уран?

– Сегодня цена фунта урана составляет 34,25 доллара США (1 фунт = 0,453 кг. – Ред.)

– Сколько за прошлый год "Казатомпром" добыл урана? Какие доходы приносит уран Казахстану ежегодно?

– В 2004 году нами было добыто 3719 тонн, в этом году планируем добыть свыше 4000 тонн. Чистый доход компании в 2004 году составил 3,130 млрд тенге, в этом году планируем получить 5,5 млрд тенге. Экспорт природного урана, конечно, составляет большую часть дохода, но, замечу, прибыль приносят и другие подразделения "Казатомпрома".

– По данным вашей компании, запасов урана в Казахстане хватит еще на три века. Однако, если через сто лет, как ожидается, будет построен термоядерный реактор, то миру уже будет не нужен казахстанский уран. Получается, что в XXII веке наша экономика лишится больших доходов от экспорта урана, тысячи рабочих мест и, в конечном счете, потеряет саму урановую промышленность… Или все не так пессимистично?

– Не думаю, что с появлением термоядерной энергии все атомные станции внезапно исчезнут. Атомная энергетика будет еще долгое время существовать параллельно с термоядерной, так же, как существуют до сих пор угольные станции, хотя это технология двухвековой давности. Вопрос конкурентоспособности атомной энергетики в будущем зависит от ее дешевизны в сравнении с термоядерной.

– Сообщалось, что "Казатомпром" собирается сам участвовать в проекте по строительству международного термоядерного реактора. В чем заключается его участие? И зачем это нужно Казахстану?

– Ученый мир ломает голову над получением нового вида энергии, которая будет получена с помощью термоядерного синтеза. Физика процесса термоядерного синтеза состоит в том, что при слиянии двух ядер водорода выделяется энергия. Экспериментальный термоядерный реактор ИТЭР рассматривается как необходимый, и, вполне вероятно, последний шаг перед разработкой промышленных энергетических термоядерных реакторов. Однако, чтобы исполнить задуманное, технический проект реактора необходимо воплотить в реальные конструкции, аппараты, системы контроля и управления. В конструкциях предполагается использование различного рода сплавов, среди которых будет использован бериллий.

Бериллий предполагается использовать для создания оболочки реактора. Общая площадь поверхности, которая будет облицована специальным сплавом из бериллия, составляет примерно 700 кв. м. При этом само по себе изготовление оболочки – непростая задача, поскольку это достаточно сложная трехслойная конструкция. На сегодня отсутствует промышленная технология получения такого рода изделия, имеются только опытные разработки. Понимая всю сложность задачи, основные производители бериллия и его сплавов – Ульбинский металлургический завод, который входит в состав "Казатомпрома", американская компания Brash Wellman, японская NGK – приняли решение о совместных действиях по разработке технологии изготовления бериллиевых конструкций для обеспечения проекта ИТЭР. Данное решение было подкреплено подписанием трехстороннего соглашения в начале этого года. Все работы на УМЗ проводятся без специального финансирования со стороны государства и объединения, однако мы считаем этот проект очень важным. Он позволит нам быть на острие технологий и в будущем зарабатывать на промышленных разработках для термоядерных реакторов, и, кроме того, будет способствовать укреплению международного авторитета Казахстана как страны, обладающей высокими технологиями.

– Но пока реактор не построен и уран еще приносит Казахстану прибыль, хотелось бы знать, сколько новых рудников собирается построить "Казатомпром"?

– Помимо расширения существующих рудников, мы планируем строительство еще семи новых. Для их освоения проблем с финансовыми средствами и технологиями у "Казатом-прома" нет. Однако мы будем привлекать иностранные компании для осуществления стратегического партнерства. Оно даст нашим партнерам обеспеченность ураном в будущем, а нам, помимо добычи, – возможность оказывать другие виды услуг, таких, как производство новых видов ядерного топлива для западного типа реакторов. Тогда как сейчас мы имеем опыт производства топлива только для российского типа реакторов. Таким образом, мы выйдем на новый, более высокотехнологичный уровень. При этом за нами сохранится право национального оператора по добыче урана в Казахстане.

Основные партнеры для участия в строительстве новых рудников уже определены. Это компании из Канады, Европы, Японии, Китая, Южной Кореи и США, с которыми "Казатом-пром" заключил или находится в стадии переговоров о подписании соглашений по стратегическому партнерству.

– Кстати, по поводу иностранной помощи. В июне "Казатомпром" добился подписания протокола по привлечению крупного синдицированного займа от западных банков на $150 млн. Когда Казахстан получит эти деньги и на разработку каких урановых месторождений они пойдут?

– В этом году проект по привлечению синдицированного займа от западных банков был не единственным. Второй заем на 10 лет мы получили от японского Mizuho Corporate банка в размере 60 млн долларов США. Кстати, риски по данной сделке страхует японская NEXI, которая известна страхованием государств, а не компаний. Ее участие в этом проекте является высоким доверием для нас.

Заимствования мы осуществляем для реализации нашей стратегии "15 000 тонн урана к 2010 году". Исходя из нашей программы общий объем инвестиций составит 660 млн долларов. Из них 224 млн долларов – собственные средства "Казатомпрома", 60 млн долларов – предоплата за уран, 166 млн долларов – евробонды и 210 млн долларов – привлеченные в этом году кредиты банков.

В итоге 480 млн долларов инвестиций будут направлены на разработку месторождений и строительство новых рудников, еще 180 млн долларов США – на развитие инфраструктуры (строительство дорог, линий электропередачи и т. п.). Ориентировочный срок окупаемости составит 8 лет.

– Однако новые рудники – это и новые отходы. Не получится ли так, что через несколько десятков лет у вас не останется мест для их захоронения?

– У людей сложился стереотип, что добыча урана – это огромные карьеры, грязные шахтеры и огромные отвалы радиоактивных отходов. На самом деле это не соответствует действительности. Эти мифы мы постоянно развеиваем, приглашая к нам на рудники журналистов. Побывав там, они остаются разочарованными увиденным: степной пейзаж и только кое-где выглядывающие из земли трубы. Ведь добычу урана мы ведем методом подземного скважинного выщелачивания. После отработки месторождений таким способом мы отдаем земли государству без ограничений в ее использовании, потому что она остается абсолютно нетронутой.

В недрах земли существует вода с большим содержанием урана. Эта вода не пригодна для употребления. Суть метода подземного выщелачивания заключается в замкнутом цикле, при котором на поверхность поднимается ураноносная вода, извлекается уран, а вода снова закачивается. Для избирательного растворения в землю закачивается трехпроцентный раствор серной кислоты. Солевая часть мгновенно выпадает в гипс, объем которого незначителен по сравнению с объ-емом природного гипса в недрах земли. Водородная же часть меняет pH-среду, в свою очередь она растворяет уран, содержащийся в рудном теле. В процессе скважинного выщелачивания на поверхность выводится менее 5 % радиоактивных элементов (для сравнения: при открытых способах добычи урана – 100 %). Причем эти

5 % и являются концентратом природного урана, который отправляется на экспорт. Поэтому неуместно говорить об казатомпромовских отходах, возникающих при добыче урана. После отработки месторождения природа имеет свойство самовосстанавливаться, в результате чего недра земли становятся прежними, только без урана. Нашими учеными разработана технология, при которой природа самовосстанавливается значительно быстрее. Подчеркну: отличие нашего метода от традиционной добычи урана в том, что всю работу под землей за людей выполняют растворы и компьютеры.

Что касается уранового производства в Усть-Каменогорске, то и там количество радиоактивных отходов незначительное. Поскольку исходное сырье – это уран, образование большого количества радиоактивных отходов будет означать, что мы теряем уран. В прошлом году мы закончили строительство хвостохранилища с применением самых последних разработок в этой области. Сейчас наши специалисты работают над созданием технологии извлечения из жидких отходов исходных химреагентов, которые вновь будут применены в замкнутой технологической цепи. Это существенно сократит выбросы. В результате внедрения этой технологии построенное УМЗ хвостохранилище не будет заполняться. Поэтому совместно со Всемирным банком реконструкции и развития было принято решение о дополнительном использовании данного хвостохранилища для очистки подводных вод, которые идут в сторону Иртыша, от других производств-за-грязнителей в Усть-Каменогорске.

Сейчас проблема радиоактивных отходов существует на Степногор-ском горно-химическом комбинате (СГХК), находящемся в нашем управлении, но она осталась нам в наследство от советского прошлого. Ее решением занимается государство в лице компании "Уранликвидрудник". Несмотря на это, мы не хотим оставаться в стороне от этой проблемы. Нами планируется запустить на СГХК технологию по переработке молибдена, при этом получаемое большое количество инертного материала будет направлено на стабилизацию имеющихся радиоактивных отвалов. Так что программа по молибдену может стать программой по решению экологической проблемы в Степногорске.

– Но большой экологический ущерб может нанести если не добыча урана, то его транспортировка. Как обеспечивается безопасность перевозки урана по Казахстану и другим странам?

– За время существования урановой промышленности не было зарегистрировано ни одного случая радиоактивного загрязнения. Экспортная тара проектируется специальными западными институтами и транспортируется согласно международным правилам. Уран, добываемый у нас на рудниках, упаковывается в ту же тару, в которой он перевозится и по густонаселенной Европе, и по Америке, и по Японии.

– Многие ваши специалисты работают в пустыне, вдали от городов. Как вы им помогаете? Помню, у вас были планы по созданию в селах Южного Казахстана мини-цехов по производству колбасы, молока и питьевой воды, а также кинотеатров, боулингов, бильярдных клубов, химчисток… Чего удалось добиться?

– Когда нами разрабатывалась программа "15 000 тонн урана к 2010 году", мы попытались выяснить, какие факторы могут помешать нам в ее реализации. С одной стороны, у нас есть и природные ресурсы, и финансы, но с другой – запуск новых рудников потребует большего количества специалистов. Отличие нашего производства от других горнодобывающих предприятий заключается в том, что у нас большой процент людей с высшим образованием.

Для привлечения высококвалифицированных кадров и реализации стратегии "15000 тонн" мы стремимся обеспечить им достойные жизненные условия, не отличающиеся от городских. Если раньше средства на развитие социальной сферы выделялись по остаточному принципу, то сейчас мы создали специальную компанию "Каз-атомпром-Демеу", которая занимается развитием социальной политики в рабочих поселках. Учредителем ее является не только "Казатомпром", но и все его партнеры-инвесторы по разработке месторождений и добыче урана.

В настоящее время "Казатомпром-Демеу" занимается благоустройством поселков, приступил к реконструкции школ и детских садов. Уже сейчас реконструированные и полностью переоборудованные новейшей медицинской техникой медсанчасти оказывают бесплатно свои услуги работникам компании, жителям наших и близлежащих поселков. В следующем году планируется сдача основной части социальных объектов, уже к осени заработают спортивные комплексы, развлекательные центры с ресторанами, кафе и боулингами.

Что касается переработки сельскохозяйственной продукции, то сейчас исходя из специфики производства продукции в регионах определяются необходимые ее виды. "Казатомпромом-Демеу" созданы также бизнес-инкубаторы, которые будут оказывать помощь развитию малого и среднего бизнеса в поселках, тем самым задействовав население поселков и региона. В результате это позволит улучшить благосостояние жителей. Уже есть примеры успешных проектов по открытию в поселке Кызымшек салона красоты, а в другом поселке – цеха по пошиву одежды.

– Вы сказали, что для развития уранового производства в Казахстане не хватает специалистов. Думаю, будущим абитуриентам было бы интересно знать, сколько именно вам необходимо профессионалов, и каких?

– Профильными специальностями для урановой промышленности считаются геологоразведка, геотехнология, геофизика. Нам необходимы химики-аналитики, химики-технологи, автоматчики систем управления производством, буровые мастера, горные мастера и маркшейдеры. С 2007 по 2008 годы нам потребуется около 60 специалистов.

– Собирается ли "Казатомпром" выделять казахстанским вузам гранты на подготовку определенного количества специалистов?

– В этом году получившие на едином национальном тестировании более 90 баллов 12 выпускников школ Сузакского и Шиелийского районов поступили на наши специальности. Мы обеспечиваем своих студентов стипендиями в размере 6500 тенге, именными стипендиями в размере

13 100 тенге, бесплатными обедами, оплачиваем проезд в городском транспорте, решаем вопросы практики и стажировки с последующим трудоустройством на предприятия компании. Как видите, компания делает упор на выпускников школ именно наших рабочих поселков, так как после получения диплома они, скорее всего, вернутся домой, а, значит, будут работать у нас.

Сейчас в школах наших рабочих поселков планируется программа углубленного изучения химии, физики, информатики. Для этого "Казатомпром-Демеу" начал оснащение кабинетов и увеличивает зарплату учителей для повышения уровня образования.

– Интересно, сколько получает высококвалифицированный специалист урановой промышленности в Казахстане? Насколько его зарплата отличается от заработка его зарубежного коллеги?

– Начальник производственного участка получает в пределах от 70 000 до 100 000 тенге, начальник цеха или заместитель директора по производству – от 100 000 до 135 000 тенге. Среднемесячная заработная плата работников "Казатомпрома" составляет 54 462 тенге. Конечно, это несравнимо с тем, что зарабатывают западные специалисты, но у них выше и уровень жизни. Там руководитель аналогичной компании получает сумму, приблизительно равную всему заработному фонду работников центрального аппарата "Казатомпрома". Здесь также надо понимать, что заработная плата сотрудников зависит от доходности компании. Мы нацелены на ежегодное увеличение прибыли компании, а значит, зарплата будет, конечно же, расти.

– А вас ваше жалованье устраивает? Вы могли бы назвать себя богатым человеком?

– Я пришел из частного бизнеса. И себя бедным человеком не считаю.

– Слышала, что недавно вы заказали дизайнерам художественное оформление вашего дома. Это дань вашему увлечению художественным творчеством или просто так пожелали родные?

– Наш дом строится уже несколько лет. На самом деле к разного рода дизайнерским изыскам я не притязателен. Была бы моя воля, я бы построил дом еще года два тому назад. Дизайнер у меня – супруга. Она сама является и заказчиком, и исполнителем этого проекта, поэтому в нашем доме внедряются, по ее словам, "все новейшие достижения человечества в области дизайна": какие-то материалы, элементы футуристической архитектуры. Мои советы при этом абсолютно игнорируются, но меня убеждают, что дом в итоге получится замечательным. Будем верить на слово (смеется).

– Удается ли вам уделять дому и вашим пятерым детям столько же времени, как работе?

– К сожалению, не удается. Только в выходные, и то, когда я не в командировке.

– Насколько я знаю, ваша должность предполагает частые командировки, в том числе зарубежные. Куда слетали последний раз? И с чем будет связана ваша следующая поездка?

– Последний раз я был в Лондоне на конференции, посвященной вопросам уранового рынка. В ней приняли участие представители мировых финансовых институтов и потенциальные инвестиционные партнеры, которые проявили живой интерес к перспективам развития мирового уранового рынка и прогнозам нашей компании. Следующая моя командировка в США будет посвящена переговорам с партнерами. Но об этом – как-нибудь в следующий раз…