Алексей Петровский, "Казахстанская правда", 24 февраля

Горно-металлургический сектор экономики - частный, подчас управляется иностранцами, а сопровождавшие его деятельность научные организации остались в государственной собственности. Нет ли в этом "разнобое собственности" противоречия? На вопросы корреспондента "Казахстанской правды" отвечает генеральный директор РГП "Национальный центр по комплексной переработке минерального сырья РК" Абдурасул Жарменов, академик НАН РК, лауреат Государственной премии в области науки, техники и образования.

- "Несовместимого с жизнью" противоречия в том, что отрасль и ее наука оказались в разных формах собственности, нет. Но у нас все-таки разные интересы: хозяева предприятий хотят получать как можно большую выгоду, и это вполне естественно. Мы заинтересованы в том, чтобы при этом не ущемлялись интересы государства, в максимальной степени полно перерабатывалось сырье, в том числе с использованием новых научных разработок, снижалась себестоимость.

Создав по приоритетным направлениям национальные центры, куда вошли как академические, так и отраслевые институты, государство хотело ускорить освоение промышленных разработок. И эта цель, в принципе, достигнута. Что касается нашего центра, то за 12 лет деятельности на переданных иностранным компаниям предприятиях внедрено 110 научных разработок. Это 90 процентов того, что внедрено ими вообще. Владельцы предприятий с большой неохотой подписывают акты об экономической эффективности внедренных технологий, но если даже учитывать только то, с чем они согласились, государству от прибыли ежегодно отчисляется около миллиарда тенге дополнительных налогов. На самом деле эта цифра в пять-шесть раз больше. Из бюджета же Национальный центр получает максимум 300 миллионов тенге в год. Это к вопросу об окупаемости вкладываемых в науку средств.

- За 110 разработок вы, видимо, получили неплохие деньги. Технологии, тем более новейшие, нынче в цене...

- Когда с предприятиями складываются нормальные партнерские отношения, то цена обсуждается. В противном случае она ими диктуется. Финансовая ситуация на нашем предприятии сегодня такова, что нам "не до жиру". Приходится соглашаться на цены, которые нам предлагаются. Это осложняет развитие.

- Но, в конечном итоге, горнорудные предприятия, внедряя ваши разработки, все-таки совершенствуют производство, добиваются более полной переработки минерального сырья, повышения качества продукции, степени его передела?

- Что касается последнего, то ни одного нового передела на таких предприятиях не появилось. Исключение - начало строительства алюминиевого завода. Все хорошо знают, по чьей инициативе это произошло.

- Кому, как не Национальному центру, побуждать предприятия к выпуску высокотехнологичной продукции?

- Мы отслеживаем ситуацию в нашем минерально-сырьевом комплексе и ставим неудобные для олигархов вопросы. Например, почему наша медь, бывшая когда-то эталоном на Лондонской бирже металлов, сегодня на этой бирже даже не зарегистрирована? На этот вопрос никто не дает ответа. Национальный центр готов оказать помощь, чтобы наша медь соответствовала необходимым требованиям. В этом случае у нее будет биржевая цена. А сейчас она продается на пять-десять процентов дешевле.

Мы задаем вопрос, почему из статотчетности исчезли такие показатели работы, как выброс мышьяка и серной кислоты. Это издержки производства, характеризующие его качество. В жезказганской руде много такого ценного металла, как галлий. Но он идет в отходы.

- А в ответ - тишина?

- Не совсем. В ответ на настойчивые вопросы республиканского государственного предприятия, призванного сопровождать политику государства в комплексном использовании минерального сырья, учащаются проверки. После того, как Национальный центр поставил вопрос о том, что производители меди не имеют права распоряжаться рением как своей собственностью, руководство компании, поддержанное четырьмя депутатами Мажилиса, поставило перед Правительством вопрос о компетентности генерального директора РГП "Национальный центр по комплексной переработке минерального сырья РК". И в ноябре-декабре нас проверяли на научно-техническую грамотность.

- С чем связана рениевая проблема?

- Начну издалека. На Курильской гряде, точнее, на вулкане Кудрявый острова Итуруп смонтированы установки по добыче рения из вулканического газа. Им насыщается цеолит. Металл этот настолько редкий, что его производство составляет всего около 40 тонн в год. Его стоимость не указывается. Рений - сверхсовременный металл, используется в аэрокосмической, энергетической и нефтегазовой отраслях.

Нам за рением на вулканы карабкаться не нужно, тем более, что неизвестно еще, удастся ли россиянам его уловить из газа. На рений щедры руды Жезказганского месторождения. Это наиболее богатый в мире рениеносный регион меди. Лет 30 рений извлекается в Жезказгане только из промывной серной кислоты. Наш центр разработал технологию его получения из содержащих этот металл других отходов, создал установку. Но сполна использовать возможности мешает корпорация "Казахмыс", которая считает (на наш взгляд, незаконно) эти отходы своей собственностью. Они готовы продавать нам их по немыслимой цене, которая составляет 75 процентов себестоимости чистого рения.

Производство рения стопорится, а потребности в нем на мировом рынке растут. В США разрабатывается проект Joint Strike Fighter в 236 миллиардов долларов, который повлечет за собой появление новых потребителей рений-содержащих сплавов. А рения в стратегических запасах США нет. Кроме того, компания "Rolls-Royce" использует эти сплавы при производстве авиационных двигателей. Она предлагает Национальному центру наладить производство таких сплавов в Казахстане.

Но это еще не все. В отходах медного производства, из которых выделяется рений, с ним соседствует еще более ценный и редкий радиогенный изотоп осмия-187, продукт распада рения. Он встречается только в рудах Жезказганского месторождения и нигде больше в мире. Выделен он впервые в мире 15 лет назад, но высокая себестоимость делала его применение проблематичным. Наш центр создал промышленную установку по получению осмия-187, причем высокой чистоты, которая позволила снизить себестоимость в 9 раз. Тем самым обеспечен выход Казахстана на мировой рынок высокотехнологичной продукции.

Дело за малым. Кто-то должен заставить инвестора выполнять постановление Правительства РК, которое еще в 1995 году установило монополию государства на рений и осмий-187. Это положение было закреплено в контракте с инвестором. Другой путь - законодательное установление государственной монополии на рений и осмий-187. Такой пункт в проект закона о монополии депутатами Мажилиса внесен. Необходимо быстрее этот закон принять. И тогда ничто не будет мешать Казахстану стать мировым монополистом в производстве и реализации рениевой и моноизотопной продукции.

- Но начало этому, надо полагать, уже положено? Ваша установка по получению изотопа-187 - это ведь современное инновационное производство? Есть ли у хорошего примера продолжение?

- Таких инновационных производств у нас 13. А первым был ферросиликоалюминий еще в 1998 году. Мы разработали технологию и организовали производство. И сделано это впервые в мире. Из отходов бурого угля. Ферросиликоалюминий, а он соответствует мировому уровню, пользуется большим спросом в сталеплавильной отрасли. Очень эффективно его использование при производстве взрывчатых веществ.

Таким образом, в самые тяжелые для экономики страны времена, когда все разваливалось, мы создавали инновационные производства. Выпускаемые на наших печах семь-восемь тысяч тонн в год ферросиликоалюминия уходят с колес. Потребности металлургических предприятий - до пяти миллионов тонн. Так что производство можно расширять. Дело за финансами и желающими этим заняться.

За разработку технологий и организацию производства ферросиликоалюминия и чистых сортов серной кислоты в 2001 году группа наших ученых была удостоена Государственной премии. Серную кислоту - 20-30 тысяч тонн в год - наши предприятия завозят из-за рубежа. В то же время гигантское количество ее, как отходы медного и цинкового производства, выбрасывалось, загрязняя природу.

Правда, это кислота, так называемая, техническая. Сегодня на нее появился спрос. Мы разработали технологию ее очистки и создали в Караганде небольшое производство.

- РГП "Национальный центр по комплексной переработке минерального сырья РК" стал, по сути дела, научно-производственным объединением. Его можно считать моделью функционирования науки в новых условиях?

- Для горнорудной науки создание национальных центров было оправданным. В советские времена получили известность научно-производственные объединения. Там наука сопровождала производство. У нас науки 95 процентов, и лишь остальное - производство. Технологические разработки где-то надо опробовать, в цехах горнорудных предприятий это делать накладно. Если удается создать без особых затрат производство - создаем. Это помогает выживать. Из-за затянувшейся тяжбы с корпорацией "Казахмыс" мы испытываем серьезные финансовые затруднения.

- А может и науку уже, согласно логике рыночных преобразований, следует или "приватизировать", или перевести на самоокупаемость?

- Зарубежные владельцы предприятий не будут финансировать научные исследования, рассчитанные на перспективу. Этим не горят желанием заниматься и наши инвесторы. Такова природа бизнеса. А переключение на краткосрочные интересы губительно для науки. Она превратится в заводскую лабораторию. Но минерально-сырьевой комплекс - главное богатство страны. Большое будущее за редкими металлами, которыми богаты наши месторождения. В интересах государства, чтобы все это эффективно использовалось, не уходило в отходы, имело низкую себестоимость.

Наука способна давать рекомендации, как этого достигнуть. Вкладываемые на эти цели деньги окупятся. Если не сегодня, а такое бывает только в торговле, причем во времена жестоких кризисов, то завтра, послезавтра. Наука нужна даже для того, чтобы сохранить сырьевой статус страны. Новые месторождения требуют изменения технологии переработки.

Чтобы полноценно выполнять эти обязанности, финансирование науки надо кратно увеличивать, как это уже было подчеркнуто Президентом страны. Особенно той, которая даже в условиях безденежья доказывает свою состоятельность. Но и порядок финансирования надо совершенствовать.

- В каком направлении это делать? Финансирование напрямую научных организаций в советские времена приводило к тому, что наука работала "на полку".

- По большому счету, наука должна иметь возможность работать и на так называемую "полку", то есть на будущее. Сегодня "полки" пустеют. Это плохо. Когда ученый всецело привязан к конкретной проблеме, он ничего большого не сделает. Ему, среди прочего, требуется свободное от рынка пространство. Работу в этом пространстве надо финансировать. Речь идет о поисковых и фундаментальных исследованиях.

Критерии оценки такой работы трудно определимы, особенно для чиновника, который занимается дележом финансового пирога. Рынок, по своей сути, враг фундаментальных исследований, но государство должно создавать для науки островки, свободные от рынка, размер которых зависит от его финансовых возможностей.

Не дело, что закон о госзакупках распространяется на науку. Нельзя финансировать покупку кирпича и научную разработку по одним принципам. Конкурсный отбор научных работ оправдывается для прикладных и инновационных проектов, где можно четко произвести отбор по экономическим критериям. В поисково-фундаментальных же исследованиях где не может быть таких четких критериев, конкурсы на научные программы усилили влияние на науку чиновника. А его действия нередко связаны не столько с интересами государства, сколько с его собственными. Нуждается в существенной корректировке стратегия финансирования. Хорошо, что понимание этого сегодня у государства есть. Для изучения данной проблемы создана даже специальная группа. Она призвана выработать новую стратегию финансирования.

- Можно ли сказать, хотя бы на примере Национального центра, что наука уже адаптировалась к новым условиям?

- Пока она все еще ищет свое место. Это связано с ее статусом, точнее, его отсутствием. В советские времена научно-техническое сопровождение государственной политики отраслей проводилось научными центрами Москвы. Республиканская отраслевая наука использовалась для разработки технологий и как источник определенной информации. С получением независимости республикой ее наука лишилась творческого покровителя и оказалась предоставленной самой себе.

По идее, она должна была взять на себя те же функции. Но этого не произошло. Их взял на себя чиновник, он не желает, чтобы его решения основывались на заключениях науки. За научные мнения довольно часто принимаются выводы никому неизвестных ТОО. С ними, естественно, проще, чем с Национальным центром по комплексной переработке минерального сырья, который знает истинное положение дел. Сомневаюсь, правда, что при таком подходе в выигрыше будут минерально-сырьевой комплекс и экономические интересы страны.