Булат Абдулин, "Континент", 24 мая

Казахстанские банки достаточно сдержанно восприняли произошедшие в последнее время изменения в политике государства. Банки сильно беспокоит, что государство взяло курс на ограничение объемов внешнего заимствования. Напомним, что 25 апреля представители Нацбанка заявили, что планируется ввести два разных норматива для расчета банками резервов по внутренним и внешним обязательствам. Причем по внешним обязательствам норматив должен быть выше. То есть банкам будет теперь сложнее привлекать займы на внешних рынках. Государство аргументирует это тем, что совокупная внешняя задолженность государства превысила критически опасный для экономики уровень в 70 процентов от ВВП, который сам по себе заметно вырос за последние годы. Кроме того, заимствования банков в иностранной валюте только увеличивают ее предложение, которое и так чрезмерно из-за высоких цен на нефть и металлы. В результате Нацбанк оказывается в сложном положении, потому что он должен либо допустить укрепление тенге, либо скупать излишки валюты, тем самым увеличивая денежную массу и разгоняя инфляцию. Ничего сделать с ростом цен на нефть государство не может, но ограничить рост внешнего заимствования в состоянии, что оно и начало делать.

Для банков это оказалось крайне неприятным сюрпризом. Они оказались в сложном положении. Главное заключается в том, что дала сбой экономическая схема, которая позволяла банкам и чувствовать себя очень хорошо в Казахстане, и проводить экспансию на внешних рынках. Банки фактически использовали суверенные рейтинги богатой сырьевыми ресурсами страны для экстенсивного наращивания внешней задолженности, которую затем использовали на финансирование проектов внутри Казахстана и за его пределами. Однако для поддержания жизнеспособности этой схемы крайне важно иметь возможность для рефинансирования. То есть банки должны иметь возможность все время брать большие деньги и на более длительные сроки, в том числе, чтобы иметь право на ошибку. В этом и особенность экстенсивного роста. Здесь сам рост важнее качества. Поэтому и стали возможны заявления вроде того, что сделал этой весной представитель Темир-банка о том, что его организация намеревается в десять раз увеличить внешнее заимствование. Для серьезного банка с консервативной стратегией это просто немыслимая логика, но для нашего учреждения, которое вдруг посчитало, что оно опаздывает на уходящий поезд, это вполне нормально.

Но первый тревожный звонок прозвучал не со стороны наших регулирующих органов. Правительство США уже второй год как изменило параметры экономического развития. 10 мая Федеральная резервная система США в 16-й раз подряд повысила процентную ставку, которая достигла 5 проц. Когда наши банки начинали свой рост, ставка составляла один процент. Соответственно, на мировых рынках были беспрецедентно дешевые деньги. Сейчас цена заимствования выросла и соответственно ухудшились условия для рефинансирования банковских кредитов, и в том числе для экстенсивного роста. Сейчас за кредиты надо платить дороже, при том, что все особенности экстенсивного роста остались в виде выданных за предшествующие годы кредитов. То есть их качество соответствует эпохе бурного и бесконтрольного роста со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Все, возможно, было бы не так критично, если бы в Казахстане этой весной не произошли серьезные изменения в системе управления государством. Любопытно, что решение Нацбанка об ограничении внешнего заимствования произошло параллельно с начавшимся процессом укрепления тенге. Банкам это решение тоже не понравилось, хотя, казалось бы, если вы берете деньги в долларах, а выдаете кредиты в тенге, то после его укрепления вам нужно отдавать на Запад меньше долларов. Однако в мае стали появляться мнения, что укрепление тенге нанесет удар по экспортерам и это при том, что наш сырьевой экспорт очень сильно вырос в цене за последнее время. И было бы не совсем корректно заботиться о его благополучии при той налоговой нагрузке, которую он несет. Дело здесь, скорее всего, в том, что, с одной стороны, банки традиционно выдают значительную часть кредитов как раз в долларах. Но, с другой стороны, укрепление тенге ведет к тому, что банки могут выручить меньше тенге за привлеченные доллары, кроме того рост импорта объективно снижает конкурентоспособность местных предприятий и становится труднее находить внутри Казахстана ниши для финансирования в условиях экстенсивного роста.

Кроме того, неприятной новостью для банков стал уход из правительства за последнее время целой группы людей, близких к банковской сфере. Соответственно, изменилась общая экономическая политика, которую раньше в стране вели как раз финансисты. Именно они не позволяли укрепляться тенге, во многом потому, что банки фактически конкурировали с государством за инфляцию. Государство хотело тратить больше, в том числе на социальные нужды и инфраструктуру, что вносило свой вклад в инфляцию, а банки хотели, чтобы им не мешали привлекать внешние займы, которые также вели к росту инфляции. А так как инфляция одна на всех, то поделить ее было очень сложно. Прежние архитекторы экономической политики выступали против снижения налогов, потому что опасались, что изменение конъюнктуры цен на нефть приведет к дефициту бюджета и вынудит государство обратить внимание на сырьевой сектор и в том числе ограничит внешнее заимствование. По этой же причине они выступали против повышения социальных расходов. В результате в Казахстане была странная для нефтедобывающей страны экономическая политика, главной особенностью которой была внешняя экспансия наших банков на рискованных рынках стран СНГ.

Но, судя по всему, ситуация стала невыносимой. Государство не могло не тратить больше на инфрастуктуру и социальные расходы. Ему было трудно объяснить своим гражданам, почему наши банки тратят огромные деньги на невнятные проекты за пределами Казахстана, используя его территорию, ресурсы и авторитет как транзитные. Ему было сложно объяснить предпринимателям, почему у нас такие высокие налоги, при том, что количество пенсионеров в структуре населения в два раза меньше чем в России, что у нас нет таких затрат на армию, на ЖКХ и т. д. Особенно странно это выглядело на фоне того, что очень похожая на нас Австралия благоприятный период высоких цен на сырье сразу использовала для снижения налогов. Как заявил министр финансов этой страны Питер Костелло, суммарный эффект от сокращения только подоходного налога с граждан составит в 2006 году 28,6 млрд. долларов.

По большому счету конкурентоспособность страны заключается в комфортных условиях для всех предпринимателей и для граждан, а не только для одних банков.