Александер Юнг, Бернхард Занд, Виланд Вагнер, Йенс Глюзинг, Маттиас Шепп, Падма Рао, "Der Spiegel" // "Профиль", 18 июня

Индийские стальные магнаты, российские нефтяные бароны, китайские интернет-предприниматели: никогда еще благосостояние людей не росло так стремительно - и никогда еще оно не распределялось так неравномерно. Глобальное неравенство между бедными и богатыми провоцирует напряженность. Как преодолеть это противоречие?

Один из невыносимо жарких дней в Дубае. 34 градуса в тени, воздух такой влажный, что на улице запотевают очки. Отличный день для катания на горных лыжах. Посетителям Ski Dubai, искусственной горнолыжной трассы, сооруженной у автобана в направлении Абу-Даби, приходится стоять в очереди, хотя выехали они сразу после пятничной молитвы. Наплыв так велик, что в пунктах проката не хватает зимних курток: слишком много желающих впервые в жизни почувствовать снег на ощупь. Два часа зимнего волшебства в раскинувшихся посреди пустыни Эмиратах стоят 40 евро. Столько местные рабочие зарабатывают в неделю.

Такие контрасты типичны для Дубая, столицы арабского экономического чуда. Здесь строится самый современный аэропорт в мире, самый большой в мире парк отдыха, самый большой в мире небоскреб: настоящая гигантомания в бетоне. Строит все это на песке целая армия дешевых рабочих из Индии и Пакистана. Они живут в лагерях, нередко по 60 человек в одном помещении.

Каждое утро в половине шестого 20-летний индиец Суами Хумаиди отправляется на автобусе к стройплощадке. Он строит Jumeirah Beach Residence, жилой комплекс на 6500 квартир, самый большой в мире. А как же иначе? Хумаиди кладет плитку, монтирует леса, штукатурит стены. В семь часов вечера автобус отвозит его обратно. В конце каждого месяца он получает чек на сумму, равную примерно 196 евро. А большие деньги получают другие.

Например, 48-летний Бабу Ражендран. Он маклер по недвижимости. Стоя в центре продаж жилого комплекса и поигрывая визиткой, выходец из Индии рассказывает, что каждый месяц получает примерно 10 тыс. евро комиссионных. Ражендран только что продал очередную квартиру одному белорусу. Тот искал жилье, в котором можно было бы проводить отпуск. И нашел - три комнаты с видом на море за 440 тыс. евро. Прежний владелец - какой-то южнокореец - приобрел его только два года тому назад за 132 тыс. евро.

Сегодня именно здесь удобнее, чем где-либо, изучать и динамику глобализации и ее непостижимо упадническую природу. Блеск и нищета, расточительство и запустение: в Дубае от одного до другого - один шаг. Самые высокие небоскребы, построенные самыми дешевыми рабочими, - это видимые знаки нового передела мира.

После того как не стало железного занавеса, граница глобальных конфликтов проходит не по линии Восток-Запад, а между богатыми и бедными. С открытием рынков Китая, Индии, республик бывшего Советского Союза и арабских стран предложение на рынке рабочей силы превысило 3 млрд. человек, то есть практически удвоилось - а это беспрецедентный рост. Эти страны стали частью мировой экономики. Запущена гигантская машина для умножения денег. Возникли огромные состояния, повысился уровень жизни. Но далеко не у всех. Некоторые многое приобрели, но многие понесли ощутимые потери.

Никогда еще в истории человечества благосостояние в мире не росло так быстро. Однако никогда еще оно и не распределялось столь неравномерно.

"Самые богатые персонажи истории - от Креза до Генри Форда - не были так богаты, как современные богачи, - констатирует Боб Сатклифф, специалист по накопленным состояниям из Университета Бильбао, - но при этом бедные сегодня бедны так же, как и во все времена".

На саммите в Хайлигендамме лидеры восьми ведущих государств говорили о мировой торговле, проблемах Африки и проблемах климата, но в действительности - об этом неравенстве: о крайне неравномерном распределении благосостояния, точнее, о том, насколько различны шансы на богатство. Участники конференции с тревогой наблюдают за тем, как в их странах и вообще во всем мире растет неравенство, а с ним и недовольство тем, что многие никакого доступа к богатству не имеют.

Если быть точным, то 2,7 млрд. человек - примерно 40% всего населения земного шара - живут менее чем на $2 в день и по определению Всемирного банка могут быть отнесены к беднякам. Они пытаются выжить в трущобах Лагоса и в квартале лачуг Манилы, влачат жалкое существование в пыли и грязи, среди мусора и вони, без электричества и питьевой воды. И шансы на то, что когда-нибудь им удастся выбраться из этой нищеты, бесконечно малы.

Правда, многие находят работу, но такую, где их эксплуатируют, как рабов. Фактически они совершенно бесправны: и рабочие на конвейерах, и швеи на текстильных предприятиях, и сборщики хлопка, среди которых полно детей. Они нищие, слабое звено в длинной цепи создания прибавочной стоимости, на конце которой - продукты, продаваемые в универмагах западных стран по ценам, во много раз превышающим зарплату создавших их людей.

А на другой стороне те, кто может позволить себе купить все эти товары и еще многое другое. Это малочисленный, но быстро растущий слой людей, создавших сказочное богатство из ничего: оборотистые бизнесмены и прожженные авантюристы с чутьем на очень большие деньги, люди, сколотившие себе многомиллиардные состояния. В последнее время они появились даже в тех странах, для которых весь мир собирает пожертвования.

Нынешний лидер сталелитейного бизнеса - 56-летний индиец Лакшми Миттал - вырос в доме, где не было даже водопровода. А 39-летний россиянин Олег Дерипаска возглавляет крупнейший алюминиевый концерн в мире и пачками покупает доли в западных фирмах. Его последнее приобретение - доля в немецком строительном гиганте Hochtief.

60-летний мексиканец Карлос Слим Элу, сын ливанских иммигрантов, решил стать самым богатым человеком в мире. Биржевая стоимость сети его фирм достигла $49 млрд., и от основателя Microsoft Билла Гейтса его отделяет всего $7 млрд.

Они лишь немногие из 946 миллиардеров, которых американский журнал Forbes насчитал в текущем году. Это на 153 больше, чем в прошлом году. Сумма их состояний - $3,5 трлн. Годовой прирост составил 35% - больше за всю историю не было.

Мультимиллиардеров менее тысячи, но они распоряжаются ценностями, превышающими стоимость товаров и услуг, производимых за год всей немецкой экономикой.

Что-то очень неладно в этом мире.

5% самых богатых людей зарабатывают за два дня деньги, за которые 5% самых бедных приходится вкалывать целый год.

Где-то бармены охлаждают коктейли льдом с исландских глетчеров, а 1,2 млрд. людей не имеют доступа к чистой питьевой воде. А взять менеджеров хедж-фондов. Джон Арнольд из Хьюстона, 33-летний брокер по энергетике, в нужный момент "спекульнул" на падении цен на газ и в одночасье заработал на этом $2 млрд. Заработал?

Президенты и генеральные директора поднимают себе ставки и пенсии до невообразимых высот, а реальные зарплаты их сотрудников в течение многих лет остаются неизменными. Сейчас в США топ-менеджер получает в 104 раза больше, чем средний сотрудник его компании (в 1990 году - только в 55 раз больше), хотя у обоих в сутках лишь 24 часа. Можно ли такую разницу в доходах обосновать пользой, приносимой фирме?

Даже трезвомыслящие люди, например выпускник Гарварда экономист Дэни Родрик, не устают удивляться, насколько спокойно человечество сносит эти контрасты. "Еще никогда мечта о победе над бедностью в глобальном масштабе не была столь достижимой и одновременно такой далекой от претворения в жизнь. Как такое возможно?" - удивляется он.

Ответ может показаться парадоксальным: с одной стороны, современный капитализм умножил количество доступных благ, с другой - углубил экономический раскол общества. Стало формироваться всемирное классовое общество, а представители разных классов часто живут по соседству друг с другом. В Рио-де-Жанейро их разделяет только автострада. Хотя они - на разных планетах.

Одна планета называется Росинья, самый большой квартал трущоб в Рио. По официальным данным, в этой фавеле живут 60 тыс. человек, а на самом деле - раза в три больше. 44-летний Жасинту Алвиш живет в самом начале квартала. Он делит со своим другом комнату площадью 12 квадратных метров, без окон.

Мы идем к Алвишу вдоль вонючего канала, поднимаемся по трем крутым лестницам. Там стоит тачка, в ней труп молодого человека с огнестрельными ранами на голове и груди. Двое полицейских затаскивают труп в патрульную машину. Очередная безымянная жертва войны наркогруппировок.

Десять лет тому назад Алвиш приехал в Рио. На его родине, на северо-востоке страны, работы не было: "Вся молодежь уезжает". Он нашел работу ночным портье в фешенебельном доме с апартаментами в одном из самых престижных районов Рио - Ипанеме. Жасинту получает в пересчете 300 евро плюс дополнительно за то, что в 4 часа утра моет машины жильцов. Его жена и четверо детей остались дома, раз в месяц он посылает им деньги.

Из Росиньи пешеходный мостик ведет к другой планете - в Сан-Конраду, самый фешенебельный квартал Рио, прибежище немногих счастливчиков. Здесь жили бразильские поп-звезды и министр культуры Жилберту Жил, мэры Рио, экс-президенты, банкиры и воротилы экономики.

Они живут в высотных домах, огороженных колючей проволокой под током. У этих домов звучные названия: Mar Azul ("Синее море"), Rive Droite ("Правый берег"). Некоторые апартаменты двухуровневые, площадью 800 квадратных метров. И все - с видом на Атлантический океан. За владельцем таких апартаментов в подземном гараже закреплены 4 места.

Каждое утро целая армия уборщиц, охранников и прочего обслуживающего персонала устремляется по мосту в квартал богачей, а вечером они возвращаются назад. Их терпят ровно настолько, насколько они нужны. "У каждой обезьяны свой сук, - гласит бразильская пословица, - на нем и надо оставаться".

Сколько еще так может продолжаться? Как долго общество будет терпеть "вопиющее противоречие между искусственными райскими кущами в зонах благосостояния и нищетой в лагерях отверженных"? - такой вопрос задал недавно философ Петер Слотердийк.

Ответ на этот вопрос дал Джон Роулс, занимавшийся вопросами этики и скончавшийся четыре года тому назад. По мнению этого американского философа, неравенство можно сносить лишь до тех пор, пока каждый может выбраться из нищеты, пока даже у самых больших неудачников есть хотя бы один шанс. Но сегодня именно это становится большой проблемой.

Хроническая нищета царит не только в фавелах Рио. И в Соединенных Штатах возможности давно перестали быть неограниченными. Каждый шестой американец не может себе позволить даже медицинскую страховку. Надежда на лучшие времена исчезает, недовольство бедных слоев растет. Это беспокоит даже тех, у кого есть деньги. Глава американского центробанка Бен Бернанке уже отметил негативные явления, сопутствующие нынешним тенденциям в рыночной экономике. "Скоро у людей иссякнет готовность безропотно терпеть такие тенденции", - предостерег глава центрального банка.

Многие граждане и в самом деле начинают сомневаться, действительно ли свобода торговли приносит им такие уж большие выгоды. Что толку от плодов рыночной экономики, если им ничего не достается? И зачем постоянно совершать трудовые подвиги, если в результате даже сказочные прибыли фирмы не гарантируют им сохранение рабочего места, если их хорошая работа не ценится? Такие противоречия расшатывают веру в правильность существующего экономического порядка.

Как раз сейчас, когда мировая экономика находится на подъеме, капитализм сотрясает кризис легитимности - все громче раздаются призывы к протекционизму. Люди больше не желают подчинять свои интересы интересам народного хозяйства, полагая, что экономика в конечном счете должна служить им. Они хотят справедливости.

Ресурсы ведь всегда распределялись неравномерно. Это ясно. И в этом есть положительные стороны. Тот, у кого меньше денег и благ, обычно стремится получить больше, а тот, кто имеет больше, старается укрепить свое положение.

Так формируется конкурентная среда, а в ней идет развитие и рост - если существующие правила игры дают игрокам равные шансы и пока вознаграждение соответствует вкладу работника. Правда, в истории такое бывало редко.

Когда в ХIХ веке началась промышленная революция, а нарождающийся капитализм высвободил свой огромный потенциал, резко обострилась неравномерность распределения благ, что часто случается в переломные времена. Некоторые, пользуясь моментом, извлекают выгоду из того, что новых правил пока нет.

Самые гнусные формы эксплуатации были устранены лишь тогда, когда рабочие объединились, выработали единые требования по оплате труда и добились соблюдения таких стандартных условий, как страхование от несчастных случаев и запрет необоснованных увольнений.

До 70-х годов ХХ века дистанция между бедными и богатыми постоянно сокращалась, концентрация собственности заметно шла на убыль.

Однако в последующие годы разрыв снова стал расти. На Севере "государство всеобщего благоденствия" охватил кризис, профсоюзы утратили часть своего влияния. А на Юге борьба за право пользоваться теми достижениями, которые были завоеваны в ходе промышленной революции за 150 лет, вообще только началась. Этим странам вряд ли удастся за несколько лет пройти тот путь, на который другим пришлось потратить жизнь нескольких поколений.

Британский экономист-социолог Ангус Мэддисон подробно описал историю этого интересного явления. По его расчетам, в 1870 году в десяти тогда богатейших странах мира на душу населения приходилось всего в шесть раз больше валового продукта, нежели в среднем в десяти беднейших странах. С тех пор этот коэффициент стал равен 42. Мэддисон считает, что сегодня ножницы в доходах "разошлись так широко, как никогда в истории".

95 лет тому назад итальянский статистик Коррадо Джини разработал шкалу, позволяющую отразить распределение доходов. На ней показатель 0,0 соответствует абсолютному равенству, которое точно так же недостижимо, как и высшая степень неравенства - 1,0. Например, для Германии этот показатель составляет 0,28; за последние годы его значение увеличилось ненамного.

В США он, напротив, возрос заметно: с 0,35 в 60-е годы до 0,41 сегодня. В число государств с наименьшей разницей в заработках входят Дания и Япония - 0,25. На другом полюсе - страны с ярко выраженным неравенством, такие как Бразилия и ЮАР, где этот показатель приближается к 0,60. В настоящее время коэффициент Джини является общепризнанным критерием неравенства, хотя и весьма грубым.

Более дифференцированные данные получают ученые, пытающиеся рассчитать долю отдельных групп населения в национальном доходе. Результаты получаются прелюбопытные.

Когда они сопоставляют доходы богатой и бедной половин человечества, получается, что "нижние" 50% заметно сократили отставание. Когда же ученые сравнивают группы, расположенные на шкале доходов далеко друг от друга, например 1% самых бедных и самых богатых, то обнаруживают между ними пропасть: 65 млн. самых богатых в мире людей зарабатывают в 564 раза больше, чем 65 млн. беднейших; в 1980 году разрыв был 216-кратным.

Напрашиваются два вывода: разрыв между промышленно развитыми государствами и странами с переходной экономикой, без учета Африки, уменьшается. Прежде всего Индия и Китай, в которых как-никак проживает более трети населения всего мира, быстро сокращают отставание.

Другой вывод: в этих странах неравенство нарастает с большой скоростью. В государствах, лишь недавно вошедших в клуб мировой экономики, расслоение общества углубляется. Нигде в мире этот процесс не шел так стремительно, как в республиках бывшего Советского Союза.

В России обеднели целые группы населения, пенсионеры и крестьяне с трудом сводят концы с концами. В период с 1989 по 1995 год, когда плановая экономика сменялась рыночной, доходы упали в среднем более чем на 60%. И сегодня почти три четверти россиян зарабатывают менее 200 евро в месяц. Речь идет о "большом скачке назад", о возвращении к социальным контрастам эпохи царизма.

Сегодня, как и во времена господства буржуазии, всем заправляет узкая прослойка общества. Эти дельцы беззастенчиво воспользовались неразберихой переходного периода для максимального личного обогащения. Сейчас 500 самых богатых россиян владеют состоянием, равным 40% валового внутреннего продукта. Бурный рост в условиях правового вакуума породил касту олигархов, которые могут позволить себе почти все, что пожелают.

46-летний Владимир Потанин, вне всякого сомнения, принадлежит к этой касте. Его состояние оценивается более чем в $13 млрд., он занимает четвертое место в списке самых богатых россиян.

Потанин получил в гонке за богатствами России идеальную стартовую позицию. Его отец был высокопоставленным чиновником Министерства внешней торговли, сам он учился в московской "кузнице кадров", МГИМО, читал учебники, в которых подробно описывался "финансовый мир капиталистических государств". После перестройки Потанин стал учредителем банка и разработал план, сделавший его мультимиллиардером: это печально известная программа "Акции в обмен на кредиты".

Когда в 1995 году Россия оказалась на грани банкротства, Потанин и другие кукловоды-нувориши одолжили государству деньги, а взамен получили долевое участие в важнейших промышленных предприятиях - по ценам, далеким от реальных. За контроль над компанией "Норильский никель" Потанин заплатил $250 млн. Сегодня этот концерн - крупнейший в мире производитель никеля и палладия. Он оценивается в сумму свыше $30 млрд. Основное производство сосредоточено в сибирском городе Норильске. Это самый северный из крупных городов мира - и один из самых загрязненных. Едкие пары серы затрудняют дыхание, многие жители страдают легочными заболеваниями.

Природные ресурсы обогатили олигархов, а народ живет в нищете и болезнях. Это типичная картина: именно в таких государствах, как Россия, Нигерия или Конго, где имеются громадные запасы нефти, газа или благородных металлов, социальные контрасты особенно заметны. Кое-кто утверждает, что природные ресурсы - это "проклятие", довлеющее над этими странами. Но это было бы слишком просто.

На самом деле богатства распределяются столь неравномерно оттого, что государства слабы. Они, как правило, не пекутся ни о законе и порядке, ни о равенстве шансов, ни о защите собственника, ни о справедливости налогообложения, не говоря уже о дорогах, школах и больницах. Все это странам, богатым полезными ископаемыми, просто не нужно: природные богатства обеспечивают правящим режимам выживание, деньги сами идут им в руки.

В таких странах махровым цветом расцветают коррупция и кумовство, там ни в грош не ставят права человека, угнетают меньшинства, эксплуатируют детей, покрывают преступления. Отсутствуют обязательные нормы, например, в области охраны труда, нет сильных организаций, способных добиваться их введения, нет и боеспособных профсоюзов. Короче говоря, нет того, что называют Good Governance, - нормально функционирующего государства.

Именно в этом перуанский экономист Эрнандо де Сото усматривает коренную проблему бедных стран. Для доказательства он поставил эксперимент на себе: де Сото сделал попытку открыть в Лиме небольшую пошивочную мастерскую. На получение лицензии у него ушло 289 дней, при этом он дал взятки 10 чиновникам. По мнению де Сото, третий мир испытывает дефицит не капиталов, а правовой государственности.

Другими словами, вину за нищету этих стран вряд ли можно возложить на глобализацию. В первую очередь эти государства сами губят себя.

Окончание в следующем номере