Николай КУЗЬМИН, заместитель заведующего аналитическим отделом Совета безопасности РК, "Казахстанская правда", 6 декабря

История превращения бедной, неграмотной, разрушенной войной страны в одного из лидеров мировой экономики всегда служила ориентиром для государств, нацеленных на ускоренное развитие. Не случайно Президент Нурсултан Назарбаев, ставя перед Казахстаном задачу совершения модернизационного рывка для вхождения в число 30 развитых государств мира, упомянул Южную Корею как пример государства, прошедшего этот путь в прошлом веке.
Южнокорейское экономическое чудо справедливо связывают с именем Пак Чон Хи – президента страны с 1963 по 1979 год. Выходец из бедной крестьянской семьи, в прошлом офицер японской армии, в молодости увлекавшийся коммунистическими идеями (даже уволенный за это из армии), сделавший военную карьеру в годы Корейской войны 1950–1953 годов, он пришел к власти в ходе военного переворота и установил режим, который позднее назвали "диктатурой развития".
Пак Чон Хи поставил своей главной целью ускоренный экономический рост. Современное промышленное развитие Южной Кореи после создания Совета экономического планирования и принятия первого Пятилетнего плана экономического развития в 1962 году происходило в рамках стратегии индустриализации, основанной на экспорте. Планирование всегда носило перспективный характер. Так, скоростные автомагистрали начали строиться задолго до того, как большинство корейцев обзавелись собственными автомобилями.
В то время по уровню ВВП на душу населения (80 долларов) Южная Корея отставала от Нигерии и Папуа Новой Гвинеи. Отсутствовали полезные ископаемые. Сельское хозяйство за годы войны было практически уничтожено, и страна выживала лишь за счет поставок продовольствия из США. Вся промышленность сводилась к паре цементных производств, швейным мас­терским и заводу по ремонту велосипедов.
Главным ресурсом страны была дисцип­линированная и практически бесплатная рабочая сила (впрочем, неквалифицированная). Инструментом реализации стратегии развития стали чеболь – многопрофильные мегахолдинги, создававшиеся по образцу японских бизнес-гигантов – дзайбатсу. В условиях ограниченности ресурсов экономики и дефицита времени было решено сконцентрировать весь имеющийся потенциал развития для создания крупных монополий, обладающих повышенным уровнем конкурентоспособности, за счет избранности своего положения и помощи от государства.
Процесс экономического развития Южной Кореи можно разбить на три этапа.
На первом этапе (1962–1970) происходило создание трудоемких производств, не требующих крупных капиталовложений, профессиональных навыков и квалификации, – игрушки, парики, швейное производство. В 1965 году ткани и одежда составляли 41% корейского экспорта.
Второй этап (1970–1980) характеризуется переходом к капиталоемким отраслям: металлургии, судостроению, химической промышленности. Вслед за металлургией в конце 70-х годов возникает автомобильная промышленность. Корея превращается в одного из крупнейших производителей стали, корейские верфи производят около одной трети мирового тоннажа новых кораблей.
Третий этап (1980 – настоящее время) – создание и развитие наукоемких отрас­лей. Южная Корея становится лидером по произ­водству полупроводников, мобильных средств связи, жидкокристаллических дисплеев.
Переход с этапа на этап обеспечивался инвестициями в образование. В 1952 году в корейских вузах обучались всего лишь 34 тыс. студентов. К 1975 году их численность увеличилась в 9 раз и достигла уровня 296 тыс. человек. К 1990 году число студентов увеличилось четырехкратно и превысило 1 млн.
Курс на развитие экспортного производства государство поддерживало целым рядом весьма решительных мер, которые включали национализацию банков, девальвацию национальной валюты (вона) на 100%, государственные гарантии внешних займов. Важную роль в исполнении пятилетних планов сыграл низкий уровень коррупции в правительственных структурах в 60–70-е годы.
Кроме того, государство взяло на себя развитие "неэкспортных" отраслей, прежде всего инфраструктуры, – сначала это было строительство дорог, затем – прокладки оптоволоконных сетей (южнокорейский Интернет – один из самых быстрых в мире).
К этому следует добавить такой немаловажный фактор, как патриотизм. В Южной Корее он очень высок, причем принимает порой гротескные формы. В ходе президентской кампании 97-го года появившееся в прессе сообщение о том, что сын одного из кандидатов в президенты ездит на импортном автомобиле, сразу же свело к нулю шансы этого политика. Во время восточноазиатского кризиса 97–98-х годов из табачных лавок исчезли все импортные сигареты – торговать ими было непатриотично. В целом же патриотизм стал одной из причин того, что корейский бизнес был ориентирован на инвестиции в национальную, а не зарубежную экономику.
Хотя после прихода к власти в 1992 году первого президента из демократического лагеря Ким Ен Сама государство полностью отказалось от протекционистской политики в отношении чеболей, оно сохраняло контроль над ними. И в ситуациях, когда действия крупных бизнес-структур подрывали социально-экономическую стабильность, государство прибегало к административным методам давления. По мере либерализации политического режима и ослабления государственного контроля над чеболь крупный бизнес сам попытался управлять государством. Замедление экономического роста в 1989 году с 8,4 до 6,9%, сопровождавшееся ростом инфляции, было воспринято как серьезная угроза и привело к появлению стратегии, предусматривавшей создание "новой Кореи" и "новой экономики". Одним из центральных элементов экономической парадигмы стали борьба с коррупцией и государственные меры по стимулированию экономики, то есть возврат к тем мерам, которые обеспечили быстрый рост в эпоху первых пятилеток.
Ускоренной модернизации способствовали несколько специфических факторов, воспроизвести которые в настоящее время невозможно. Во-первых, это безвозмездная помощь со стороны США и Японии, фактически – плата за роль бастиона в борьбе с коммунистической угрозой, а также неограниченный доступ к льготным кредитам за рубежом.
Во-вторых, участие во Вьетнамской войне южнокорейских войск – обмундирование, продовольственное обеспечение и прочее – оплачивалось США. В Южном Вьетнаме работали и гражданские специалисты. Объем валютных переводов из Вьетнама в конце 60-х составлял около 120 млн. долларов ежегодно. Южнокорейские компании получали от американцев заказы на строительство и перевозки.
В-третьих, подавление профсоюзной активности и замораживание зарплаты. Профсоюзы были запрещены, а зарплата вплоть до начала 70-х практически не повышалась, что позволяло сохранять ценовую конкурентоспособность корейских товаров.
Здесь следует отметить, что со временем южнокорейский бизнес утратил это важное конкурентное преимущество, однако свои позиции на мировых рынках сумел отстоять. Например, Южная Корея, став к началу 2000-х мировым лидером в судостроении и потеснив с первых позиций своего принципиального соперника – Японию, во второй половине "нулевых" столкнулась с конкуренцией со стороны Китая.
Китайцы для завоевания рынка использовали те же козыри, благодаря которым Корея достигла своих позиций в мировом судостроении, – дешевизну рабочей силы и поддержку государства. Корейцы при строительстве судов аналогичного типа и технологии тратили на своих работников в 2010 году на 45% больше, чем их китайские коллеги. И тогда корейские судостроители сосредоточились на производстве крупных и технологически более совершенных кораблей с большей добавленной стоимостью, строительство которых в Китае пока недостаточно освоено.
В результате производство таких специфических судов, как оффшорные буровые платформы, составляет от четверти до половины стоимости заказов у крупнейших корейских судостроительных компаний, тогда как их тоннаж не превышает 10% от общего портфеля заказов.
По данным ЮНЕСКО, Корея в последние годы занимает третье место в мире по уровню расходов на НИОКР – 3,74% от ВВП. Ее опережают лишь Израиль (4,4%) и Финляндия (3,88%).
В целом южнокорейская модель развития, имея множество специфических элементов, не является уникальной в главном – ведущей роли государства в проведении реформ. Схожие с южнокорейскими процессы социально-экономической модернизации происходили в 60-е и 70-е годы на Тайване и в Сингапуре, а после 1980 года – в Китае и во Вьетнаме.
Экономическая, социальная и культурная ситуация в Казахстане радикально отличается от южнокорейской. Прямое копирование структуры и предпринимательской практики чэболь невозможно. Тем не менее эффективно реализованная в Южной Корее политика государственной поддержки крупного национального бизнеса не может не привлекать внимание любого государства, которое ставит перед собой задачи ускоренной экономической модернизации. Так, курс на развитие и модернизацию инфраструктуры в формате государственно-частного партнерства, объявленный Президентом РК в Послании "Нұрлы жол – путь в будущее", во многом созвучен той экономической стратегии, которой придерживалась Южная Корея.