Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, д.э.н., главный редактор журнала "Свободная мысль", kp.ru, 10 апреля

Обвал рубля произвел шоковое впечатление не только на российское общество, но и на зарубежных аналитиков.
Достаточно вспомнить, что укрепление курса, идущее с начала февраля, многие авторитетные наблюдатели заметили лишь в конце марта, а привлекательность обесценившихся российских активов до сих пор является неожиданной новостью для многих инвестиционных консультантов Запада.
Одно из следствий этого шока – напряженное ожидание девальвации в странах, интегрирующихся с Россией, в том числе в Казахстане.
Формально все логично: вслед за рублем должна упасть валюта и ключевого партнера России… но рассуждающие так путают политику с экономикой. В частности, не видят, что, несмотря на создание Таможенного, а затем и Евразийского экономического союза, Россия отнюдь не является доминантой казахстанской экономики. Крупнейшим партнером Казахстана является Евросоюз (в основном страны еврозоны), на долю которого в прошлом году пришлось 44,4% внешнеторгового оборота; доля нашей страны не составляет и половины этого. А отрицательное для Казахстана сальдо внешней торговли с Россией снизилось в январе-феврале 2015 года более чем на 14%, что заметно ослабило давление на курс тенге; начавшееся в феврале уверенное укрепление рубля ослабит его еще больше.
При этом валютно-финансовых оснований для девальвации тенге нет: международные резервы абсолютно достаточны, и последние полгода, в отличие от России, растут; некоторое их снижение в последнее время носит технический характер и вызвано удешевлением золота, которое составляет их большую, чем в других странах, часть (если по объему международных резервов Казахстан входит в число первых 50 стран мира, то по запасам золота – в первые 25).
Превентивная девальвация 2014 года создала запас прочности, который отнюдь не исчерпан и поддерживает курс тенге даже при падении цены нефти; дальнейшее значимое удешевление последней крайне маловероятно, даже несмотря на ожидаемое возвращение Ирана на рынок нефти.
Не случайно даже западные пропагандисты девальвации тенге мотивируют ее необходимость предельно расплывчато: некоей "угрозой рецессии". Между тем в 2014 году экономический рост Казахстана составил 4.3%, а в последующие, по апрельской оценке МВФ, достигнет 4,7% в 2015, 4.8% в 2016 и 5,8% в 2017 году. Целый ряд стран, включая США, Германию и Японию дали за такую "рецессию" очень много.
Принципиально важно, что, даже игнорируя реальность, проповедники девальвации тенге рассматривают ее как единственно возможный инструмент улучшения экономической конъюнктуры, не замечая, что Казахстан давным-давно выбрал принципиально иной путь развития, основанный не на спекуляциях, а на глубоких структурных реформах.
В этом году в республике началась вторая "пятилетка индустриализации". Казахстан всеми силами, с потрясающими тщательностью и старанием привлекает значительные производящие капиталы, в том числе из России, – а такая политика требует стабильной валюты, а не обесценения ранее сделанных вложений и утраты доверия в результате девальвации.
Но главное, что конкурентоспособность Казахстана основана на развитии производства, а не на валютных играх. Конечно, девальвация тенге подстегнула бы бизнес и принесла бы ему дополнительную прибыль, – но ценой ограбления людей и подрыва социально-политической стабильности, на что руководство страны идти совершенно не собирается.
Помимо развития реального сектора, конкурентоспособность Казахстана укрепляется за счет рационализации бюджета и методичного оздоровлении финансовой системы, ведущего к снижению просроченной задолженности.
Поэтому главным аргументом в пользу девальвации тенге представляется сегодня внешнее давление разнообразных спекулянтов, желающих поживиться еще одной страной, утратившей по их советам финансовую, а в перспективе – и политическую стабильность. Однако руководство Казахстана твердо исполняет свои обязанности перед обществом.