Дмитрий Орлов, заместитель генерального директора Центра политических технологий, главный редактор "Политком.Ру"
"Время МН", 8 октября

Столь разные события, как скандальные выборы губернатора Красноярского края и заявленная Борисом Березовским в газете "Завтра" готовность к сотрудничеству с коммунистами (и не только они), говорят в пользу этого тезиса. Вытесненные Владимиром Путиным в 1999-2000 годах на периферию политической сцены, прежде всего в регионы (большинство бизнес-групп) и за границы России (Березовский и Гусинский), олигархи, их представители и лоббисты вновь контролируют многие рычаги власти и инструменты давления на нее - теперь уже институционально, а не на основе неформальных договоренностей. Персональный состав бизнес-элиты по сравнению с финалом ельцинской эпохи изменился весьма незначительно. Институциональность - вот главная черта новой олигархии.

Михаил Восленский заметил в своей знаменитой "Номенклатуре": Сталин мог истреблять не устраивавших его партфункционеров и поодиночке, и пачками, и тысячами. Суть номенклатурного режима, его норм и правил от этого не менялась. Суть олигархического режима, созданного Борисом Ельциным и его окружением, не изменилась от весьма вялого "равноудаления" образца 2000 года. Диктат корпораций почти задавил инициативы Владимира Путина и правительственных либералов по реформе налоговой системы, которая позволила бы взрастить мелких и средних собственников, сделать их основной опорой нового режима. Подобно тому как номенклатура как класс была заинтересована в брежневской "нормализации", ельцинская олигархия как класс заинтересована в стабильности по Касьянову. Эпоха незаметной, но поистине всепроникающей "тонкой настройки" дает удивительные плоды.

В августовском рейтинге 100 наиболее влиятельных политиков службы Vox populi-T, например, 35 представляют крупнейшие бизнес-группы или являются их представителями. Анатолий Чубайс (6-е место), Вагит Алекперов (15-е), Михаил Ходорковский (16-е), Роман Абрамович (18-е) входят в первую двадцатку. Этим крупнейшим предпринимателям России, кажется, вовсе не нужна институционализация. Их главные институты - собственные корпорации и собственные миллиарды. И тем не менее лидеры бизнеса пытаются укрепить свое положение в российской элите, улучшить имидж в глазах иностранных инвесторов и населения, борясь за прозрачность структуры и финансов своих олигархических групп.

"Прозрачность" - это "институционализация оправдания": олигархи пытаются показать, что сомнительные пути происхождения их активов и неочевидные, особенно для международных аудиторов, итоги приватизационных аукционов и конкурсов искупаются нынешним стремлением к эффективности бизнеса. В стремлении к прозрачности в наибольшей степени (и вполне реально) преуспел, конечно, глава "ЮКОСа" Михаил Ходорковский. Остальным везет меньше: "ЛУКойл" и "Сибнефть", обнародовавшие недавно отчетность по стандартам GAAP, не согласовали параметры заключенной между ними крупной сделки.

Расхождение составило около 200 млн долл., что наверняка навело потенциальных инвесторов на серьезные размышления. В 2001 году "Сибнефть" заплатила немногим более 133 млн долл. налогов. Между тем ее прибыль составила почти 1,4 млрд долл. Как могли реально уплаченные налоги составить менее 10% прибыли при действовавшей 35-процентной налоговой ставке? Так что "прозрачность" - это еще и пиаровский ход в ответ на обвинения в создании специфических налоговых и ценовых схем, например знаменитых "трансфертных цен" в нефтяной отрасли.

Из трех моделей взаимодействия с губернаторами, выделенных Центром политических технологий, - олигархического монополизма, олигархического плюрализма и олигархического регионализма - в последнее время стремительно укрепляется первая. Олигархический монополизм в регионе - опасный институт. Его реализация означает, что полный контроль федеральной интегрированной бизнес-группы (ИБГ) над регионом, прежде всего сырьевым, намного более привлекателен для этой группы и приемлем для местных элит, чем согласование интересов нескольких ИБГ и тем более компромисс с бизнесменами регионального происхождения. Следствие стремления к глобальному контролю - местные "олигархические войны". Красноярские выборы показали это со всей определенностью: бизнес-группа, стоящая за Александром Уссом, не захотела пойти на логичный компромисс с победителями даже после очевидного поражения главы законодательного собрания.

Вообще консолидированная в регионах сила "семейной" бизнес-группы ("Сибнефть", "Русский алюминий", "Руспромавто", Уральская горно-металлургическая компания, "Евразхолдинг", группа МДМ) сегодня чрезвычайно велика. "Альфа"-ТНК, "ЛУКойл", "ЮКОС", "Газпром" - "Сибур", РАО "ЕЭС России", "Норильский никель" - "Интеррос", "Межпромбанк", "Северсталь" уступают по темпам и качеству экспансии в регионы детищу Романа Абрамовича. Однако и их роль возрастает и стремительно институционализируется, особенно с учетом Совета Федерации, все более отчетливо превращающегося в консилиум лоббистов.

В ельцинскую эпоху уход самого олигарха в губернаторы и вообще в политику часто свидетельствовал о проблемах в бизнесе и утрате рычагов влияния. Сегодня пост губернатора - это для крупного бизнесмена наилучшая страховка от разного рода рисков, контроль над региональными ресурсами, широкие возможности для маневрирования и торговля креслами региона в Совете Федерации.

Вновь укрепляется влияние олигархических групп на партии. Пока "окучивается" политическое гетто. СПС поддерживает целая коалиция ("семейная" по происхождению, но отнюдь не исчерпывающаяся "семьей"), а Борис Березовский явно готов делать ставку на коммунистов. Вновь институционализирована роль олигархов в СМИ - от НТВ до ТВС, от 3-го канала до Ren-TV.

Концентрация ресурсов бизнес-групп напоминает 1997 год, канун войны "младореформаторов" с олигархами. Она менее заметна, но намного более эффективна и технологична. Эти ресурсы накапливаются в том числе и для стремительно надвигающегося избирательного цикла. Олигархи возвращаются.