Константин Сыроежкин, "Континент", 30 октября

"Нет ничего неприятнее, чем этот патриотизм американцев на почве страха".
Алексис де Токвиль

С одной стороны, не подлежит сомнению, что любое государство не только имеет право, но и обязано видеть угрозы своей безопасности, и соответственно им строить стратегию по ее обеспечению, используя для решения этой задачи все доступные ему силы и средства. Но с другой - можно ли согласиться с положением, когда одно государство берет на себя право определять, по каким лекалам жить всем остальным странам, и даже наказывать ослушников. В этом есть нечто противное естеству человеческого общежития и напоминающее уже не один раз озвученные в истории человечества планы на мировое господство.

И как бы красочно и привлекательно ни выглядели эти планы, суть их всегда оставалась одна - попытка со стороны государства-гегемона или мифической надгосударственной силы легитимизировать свое господство, присвоив себе вместе с суверенитетом других государств и право решать за другие народы, на основе каких мировоззренческих ценностей им следует развиваться. Аналогичная идеология, на наш взгляд, заложена и в новой "Стратегии США в области национальной безопасности".

Право в силе

Заставляет задуматься уже начало документа: "Сегодня Соединенные Штаты обладают беспримерной военной мощью и колоссальным экономическим и политическим влиянием". Никто это положение и не оспаривает, но зачем же авторам стратегии понадобилось заострять на этом внимание?

Ответ становится очевиден, если попытаться суммировать все новации, предложенные в стратегии.

Во-первых, это утверждение, что США более не допустят "наращивание потенциальными противниками военной мощи в надежде превзойти мощь США или сравняться с ней".

Во-вторых, право действовать не только на своей территории, но и за ее пределами. Как утверждается в стратегии, именно "беспрецедентная мощь вооруженных сил США и их присутствие на передовых рубежах способствовали сохранению мира в некоторых наиболее стратегически важных районах мира". Следовательно, "для борьбы с нестабильностью и решения стоящих перед нами многочисленных задач в области безопасности США потребуются базы на территории Западной Европы и Северо-Восточной Азии и за их пределами, а также структуры для временного доступа при развертывании американских войск на дальних рубежах".

В-третьих, пресечение всяких попыток со стороны государств-изгоев - а к таковым, согласно изложенным в стратегии критериям, могут быть отнесены не только вошедшие в "ось зла", но и любые другие государства - "приобрести материалы, технологии и знания, необходимые для создания оружия массового уничтожения".

Наконец, право США на превентивные действия, включая вторжение на территорию суверенных государств, "даже если существует некоторая неопределенность относительно времени и места нападения врага", а также пресечение всяких попыток поставить под сомнение роль США как мирового арбитра, или, как это звучит в стратегии, их право "действовать самостоятельно, когда этого потребуют наши интересы и наши уникальные обязанности". Другими словами, сколько бы ни говорили США о своей приверженности достижению консенсуса и учету мнения как своих союзников, так и международных организаций, понятно, что, когда речь заходит об их национальных интересах, никакие компромиссы с Вашингтоном невозможны.

Вряд ли имеет смысл обвинять новую администрацию США во всем этом, было бы странно, если бы она не использовала "момент открывающихся перед Америкой новых возможностей". В конечном итоге, в мировой политике основным аргументом всегда была сила. Даже автор "Манифеста коммунистической партии" - одной из наиболее гуманистических программ завоевания мирового господства - подчеркивал, что "когда встречаются два равных права, решает сила". Почему же США, судя по тексту, считающие новую стратегию национальной безопасности не менее гуманной и рассматривающие самих себя как нового мессию, не могут прибегнуть к силе для ее реализации? Все вполне закономерно.

Другой вопрос, настолько ли гуманна предлагаемая стратегия и хватит ли сил на ее реализацию?

В поисках союзников

В политике национальной безопасности нужны две вещи: во-первых, враги, а во-вторых, союзники. Кроме того, необходимо учитывать еще одну цепочку: это - мощь государства, его вес в мировом сообществе, коррелирующий с имиджем в мире, наконец, внешняя политика, с которой сопрягаются категории роли и силы государства.

Что касается первой цепочки, то с врагами у США недостатка не ощущается. Первый эшелон уже обозначен - государства-изгои, входящие в "ось зла". Второй - государства, "скомпрометировавшие себя связью с террором". Третий эшелон - "слабые страны-неудачницы", к каковым можно отнести почти весь Африканский континент, большую часть Азии, часть Латинской Америки и Восточной Европы. Ну и наконец, главный постулат доктрины Дж. Буша-младшего: "кто не с нами, тот с террористами". Под эту категорию попадают уже все государства, кто в той или иной мере не согласен с политикой, проводимой Соединенными Штатами, а это не только государства-изгои или страны-неудачницы, но и Россия, и Китай, и Индия, и страны Европейского Союза.

Сложнее дело обстоит с союзниками. Настойчивое стремление новой администрации диктовать свою волю мировому сообществу находит все больше противников в мире. Дипломатическая война, развернувшаяся вокруг американской позиции по Ираку, продемонстрировала, что, за исключением Великобритании и далекой от предполагаемого театра военных действий Японии, у США союзников больше не осталось. Кстати говоря, несмотря на весь пафос, которым пронизана новая стратегия, становится очевидным, что это понимается и ее разработчиками; традиционным союзникам - и европейским, и азиатским - доверия больше нет, а где искать новых, не очень понятно.

Перед выборами Дж. Буш-младший обещал, что США будут "скромнее диктовать свою волю: если мы не хотим, чтобы нас ненавидели, надо прекратить говорить всему миру: мы делаем так, и вы должны делать так же". Однако уже через полгода New York Times была вынуждена констатировать, что Буш проявляет особую "заносчивость и неуважение к международному сотрудничеству". Он расторгает один договор за другим, саботирует их выполнение, так как они якобы не служат "американским интересам". А совсем недавно бывший канцлер ФРГ Гельмут Шмидт заявил: "Вашингтон взял курс на никем не ограничиваемую национальную свободу действий и, кроме того, объявил, что намерен считать врагом каждого, кто не стоит на стороне Америки в ее борьбе... Мы отнюдь не обязаны следовать любому повороту во внешней политике США и, в частности, поддаваться их давлению относительно увеличения расходов на вооружения. У нас есть все основания никоим образом не следовать примеру очень высокой и ежедневно растущей внешней задолженности америк анской экономики, или возрастающего государственного долга Америки, или ужасающим извращениям хищнического американского капитализма".

Еще сложнее отношения США с Россией и Китаем, несмотря на то, что в новой стратегии и той и другой стране уделено беспрецедентно много места. Проблема заключается в том, что существуют глобальные противоречия в подходах к мировой политике, и сколько ни говори "халва", во рту слаще не становится.

Достаточно напомнить, что Россия и Китай исходят из концепции многополярности мира, тогда как США стремятся создать под своим главенством однополярный мир.

Во-вторых, в вопросе о стратегических ядерных силах Россия и Китай добиваются сохранения сложившегося паритета, американцы же стремятся сломать его и получить одностороннее превосходство. Более того, присваивая себе право упреждающих ударов с использованием различных видов вооружений, Вашингтон тем самым по сути переходит к новой ядерной стратегии, превращая ядерное оружие в "обычное оружие", используемое для решения даже тактических задач.

И в этом контексте довольно устрашающе выглядит факт усиления американского военного присутствия в Центрально-Азиатском регионе и ставшие достоянием гласности планы об использовании находящихся в нем баз для нанесения "упреждающих ударов". Дело в том, что характерной чертой стратегического присутствия США во всех регионах мира является наличие у американских войск ядерного оружия, а основу оборонной стратегии ряда союзников США составляет опора на американские силы ядерного сдерживания. В ситуации, когда условия транзита ядерного оружия через свободные от него зоны четко не определены, этот факт выглядит угрожающе.

В-третьих, на пространстве бывшего СССР Россия стремится к реинтеграции с другими странами СНГ, а США, пытаясь предотвратить "возрождение советской империи", всемерно препятствуют этому процессу.

Есть и масса других "мелочей", о которых даже не стоит упоминать.

В отношении Китая в стратегии прямо заявлено о том, что он "идет устаревшим путем", что "социальная и политическая свобода - это единственный источник (его. - Авт.) национального величия". Вряд ли американские китаеведы не понимают, почему Китай следует избранному им пути. Следовательно, такого рода пассажи - попытка вмешательства во внутренние дела Китая под предлогом защиты "прав человека", "демократии" или "свободы религии". Есть и более весомые проблемы, связанные с "тайваньским вопросом", размещением в АТР систем ПРО США, концепцией стран-изгоев и т. д. Обо всем этом в новой стратегии говорится прямым текстом, и одно это затушевывает все похвалы в адрес Китая и намеки на необходимость сотрудничества с ним.

Понимая, что без опоры на ведущие страны Азиатского континента США в нем делать нечего, в стратегии сделан глубокий реверанс в сторону Индии. Как подчеркивается в документе, "по мнению администрации, у Индии есть потенциальная возможность стать одной из великих демократических держав ХХI века", и администрация пришла к заключению, что "прочные отношения с этой страной отвечают интересам Америки". Есть, правда, один омрачающий фактор - ядерная и ракетная программа Индии, но, с позиций нового мышления, обеспокоенность по этому поводу сегодня не главное, "сегодня на первом месте для нас - представление об Индии как о растущей мировой державе, с которой мы имеем общие стратегические интересы".

С чего бы вдруг такой резкий поворот от "союзнических отношений" с Пакистаном к "стратегическому партнерству" с Индией. По-видимому, первый, решительно осудив планы по "свержению Саддама Хусейна" и не справившись с возложенной на него задачей "зачистки" американских огрехов в Афганистане, вышел из доверия. Да и тот факт, что Индия является чуть ли не основным партнером России по военно-техническому сотрудничеству, вряд ли добавляет оптимизма Вашингтону.

Что касается второй обозначенной нами категориальной цепочки, то и здесь не все так просто. Основополагающая проблема заключается в том, что Америка сегодня обладает гораздо большей властью, чем нужно для всеобщего блага, в том числе и ее собственного, и именно это обстоятельство серьезно "подмачивает" ее международный имидж.

Что касается силы Соединенных Штатов, особенно военной, тут никто не спорит. Они получили новые военные базы в зоне Персидского залива и Центральной Азии; добились "взаимопонимания" с Россией и Китаем, безболезненно денонсировав при этом Договор по ПРО; ослабили и без того не слишком прочную систему коллективной безопасности в Центральной Азии; начав борьбу с международным терроризмом, обрели весомый повод для наращивания военных расходов и развития своего военно-промышленного комплекса, 400 млрд. долларов - это столько, сколько тратят на оборону все остальные 25 крупнейших держав, вместе взятые; продекларировав право упреждающих ударов, подтвердили, что и в новом столетии они не желают терять свое глобальное доминирование.

Но насколько полезны эти достижения для мира и для самих Соединенных Штатов? Вопрос, скорее, риторический, поскольку ответ на него очевиден. Миру опека со стороны США абсолютно не нужна, и им уже неоднократно давалось это понять. Но и для самих США их глобальное доминирование не несет ничего хорошего, кроме весьма опасных иллюзий. Одна из таких иллюзий, на базе которой, по-видимому, и строятся умозаключения стратегов из аппарата Белого дома, заключается в феноменальном американском патриотизме, выросшем на трагедии 11 сентября. Так ли это на самом деле, вопрос пока открытый, но фактом является то, что на этой основе возникла еще более опасная иллюзия - собственной непогрешимости и безграничности возможностей.

Однако при этом не учитывается, что в американском доме не все так хорошо, как того желалось бы. Экономика балансирует на грани рецессии. Внутренний долг, не говоря уже о внешнем, превысил все мыслимые пределы. Внешние ресурсы, питающие американскую экономику, при продолжении сегодняшней политики могут существенно сократиться. Доллар вот-вот перестанет быть единственной резервной валютой мира со всеми вытекающими отсюда последствиями. Около десятой части жителей страны не может свободно изъясняться по-английски, а число англосаксов в стране стремительно сокращается. Самое время вспомнить о причинах гибели великих империй прошлого.

Есть и еще одна проблема, о которой мы не устаем говорить. Речь о том, что пример, особенно плохой пример, бывает заразителен. То, что можно безнаказанно игнорировать резолюции ООН и не считаться с мнением мирового сообщества, сегодня наглядно демонстрируют даже не страна-изгой Ирак, а союзник США Израиль. Под звуки риторики о необходимости борьбы с международным терроризмом лидеры некоторых государств активно разбираются с оппозицией. Некоторые горячие головы уже обдумывают варианты использования новых американских подходов к применению ядерного оружия в отношениях с соседями. Что ожидает мир в дальнейшем, если согласиться с изложенной в американской стратегии логикой, предсказать нетрудно.

Фарисейство

"Не верьте данайцам, дары приносящим" - именно это древнее изречение приходит на ум, когда читаешь разделы "Стратегии...", посвященные международным альянсам, защите свободы и справедливости, экономической и информационной глобализации и свободе торговли, демократии и правам человека.

Противоречия начинаются с первых строчек документа. Заявляется, что цель стратегии - "помочь сделать мир не только более безопасным, но и сделать его лучше, чем сейчас", а основной путь ее достижения - "политическая и экономическая свобода, мирные отношения с другими странами и уважение человеческого достоинства". Но ведь именно благодаря политике США мир стал менее безопасным. Никто не оспаривает права США принимать такую стратегию национальной безопасности, которая отвечает их национальным интересам. Международное сообщество беспокоит другое: игнорирование США - страны, стоявшей у истоков формирования современной системы международной безопасности, - норм международного права, навязчивая идея об уникальности их роли, попытка навязать свои ценности другим странам и народам. В общем, все то, что подразумевает емкое понятие унилатерализм во внешней политике.

Как понимать заявленные в стратегии цели, если США покушаются на самое святое в системе международных отношений - незыблемость государственного суверенитета. И пример с Ираком здесь далеко не единичен. Не есть ли простое фарисейство утверждение стратегии о том, что "повсюду в мире люди хотят говорить то, что думают; сами выбирать тех, кто будет ими управлять; поклоняться своим богам...". Как это сочетается с концепцией "оси зла", списками государств, где не все ладно со свободой религии, регулярными докладами Госдепа о нарушениях прав человека в странах мира? Не есть ли это попытка унификации мира, его выстраивания по ранжирам, лишь удобная методика завоевания господства над ним?

То же самое относится и к проходящему красной нитью по всему тексту документа тезису о свободе, справедливости, равенстве и демократии. Трудно спорить с привлекательностью этих тезисов, но реальность такова, что все они - всего лишь политические идеи. Жизнь построена по иным законам, и нигде в природе вы не найдете подлинных свободы, справедливости и равенства. Эти тезисы хороши лишь для политических технологий, и главная их сила - в их привлекательности и разрушающем общество потенциале. Более того, как свидетельствует история, все проекты по завоеванию мирового господства строились именно на этих тезисах, и в этом смысле авторы американской стратегии отнюдь не оригинальны.

Аналогичную цель преследуют и столь любимые американскими стратегами идеи экономической и информационной глобализации. Если стратегия ставит под сомнение авторитет государства, более того, одной из ее задач рассматривается "ограничение абсолютной власти государства", становится очевидным, кто выигрывает от реализации этих идей, поскольку для "внутреннего пользования" она предусматривает обратную задачу - укрепление институтов государственной власти.

Не менее любопытно смотрится и трогательная забота американских стратегов о большей половине человечества, живущей на 2 доллара в день, необходимости свободной торговли, улучшения экологии и т. д. Как в этом случае относиться к концепции "золотого миллиарда"; интересам транснациональных компаний, подавляющая часть которых американского происхождения; отказу США подписать Киотский протокол; неприятию концепции Международного уголовного суда лишь на том основании, что граждане США не могут быть ему подсудны; регулярным "демпинговым скандалам" и экономическим санкциям, вводимым в отношении тех или иных государств; запретам на продажи того, что некоторые страны производят лучше всего? Ответов на все эти вопросы нет ни в сегодняшней политической практике, ни в обнародованной стратегии.

А жаль. Ведь если бы ее разработчики попытались дать эти ответы, им бы неминуемо пришлось вспомнить мудрое изречение Конфуция: "Прежде чем указывать на снег на крыше соседа, обрати внимание на собственное крыльцо". И как знать, может быть, в этом случае мир взглянул бы на Америку по-иному, и она действительно смогла бы сыграть свою консолидирующую роль, а не плодила по всему миру своих недоброжелателей.