Виктория Райхер, "Академия власти"

В моей постели, как правило, спят втроем. Если туда случайно попадают двое, к ним немедленно присоединяется третий. Или медленно присоединяется третий - в смысле, попозже. Но без третьего никак.

Если третий присоединяется не вовремя, третьего могут отнести в кроватку и попросить присоединиться попозже. Третий может согласиться, а может и нет (зависит от его настроения). Если третий не согласен - он присоединяется явочным порядком.

Третий иногда присоединяется один, а иногда - с четвертым. Чаще с четвертым. У четвертого, в принципе, хороший характер, наверное, лучший из всех представленных в моей постели, потому что четвертый всегда молчит. У него - точнее, у нее, потому что она явная девушка - длинные волосы из шерсти, два зеленых бантика (один почти оторван), мягкие руки-ноги и вечная улыбка на румяном лице. Наш третий очень любит своего четвертого, и, как правило, отказывается без него спать. Без меня наш третий тоже отказывается спать, поэтому в моей постели они спят вместе. Причем третий - на моей подушке, а четвертый - на моей голове, потому что во сне третий его отшвыривает подальше, а подальше там я. Я не в восторге от "спать с четвертым на голове", у меня и так масса всего интересного по бокам, но если отшвырнуть четвертого еще подальше, он может упасть на пятого, а на пятого ему падать нельзя: у пятого когти. Правда, пятый в моей постели спит не всегда.

Пятый спит в моей постели только нагулявшись. Нагуливается пятый обычно в районе четырех утра, когда и приходит ночевать в мою постель. Для того чтобы пятый вошел (у нас в дверях нет такой удобной качающейся дверцы, как, например, в Англии), я должна со своей постели встать и пятого впустить. Почему именно я? Потому что для того, чтобы встал кто-нибудь другой, этого другого надо разбудить: все, кроме меня, в моей постели спят крепко. Их не тревожит одинокий мяу под дверью, это мне он звучит набатом в уши и вытягивает из самого глубокого сна. Я осторожно раздвигаю второго и третьего, снимаю четвертого со своей шеи (внимание: не откладывать его, то есть ее, слишком далеко - если третий проснется, он быстро потребует ее обратно, и если она не будет доставлена третьему быстро, то третий пойдет разыскивать ее сам в темноте и обязательно вляпается в неприятности), встаю, пошатываясь, и бреду открывать пятому дверь. По дороге в мою постель пятый может намекнуть на пожрать, но это уже извините: пятому много лет внушается, что по ночам кормежки нет. Ну, или есть, но не говорите про это пятому.

Пятый добредает до моей постели усталым шагом и обессилено валится на ноги мне. Вообще-то иметь пятого лежащим на своих ногах довольно приятно, потому что пятый мягкий, теплый и урчит - но если на улице жара, то лучше пятому сразу не родиться на свет, потому что иначе не родиться на свет лучше мне. Я отклеиваю от себя разметавшегося во сне третьего, осторожно тесню широкомасштабного второго, пристраиваю четвертого в районе своей головы, но хотя бы, чтоб не сползала на нос, и пихаю пятого ногой. Пятый умен: он умеет понимать намеки. Пятый издает недовольный мр-р и отодвигается на сантиметр. Не надо его жалеть, это ненадолго. Как только я усну, он быстро придвинется обратно и обтечет теплой спящей массой мои усталые горячие пятки.

Слишком резко шевелиться в моей постели не рекомендуется: может опрокинуться одна из бутылочек, стоящих у меня на подушке. Бутылочек две: с водой и с молоком. Молоком изредка, просыпаясь ("пи-и-ить..."), балуется третий. Водой ("исе пить!!!") балуется третий же, когда ему не хочется молока. Можно, конечно, поставить бутылочки где-нибудь подальше, но тогда за ними придется вставать, а я, чтобы не вставать, соглашусь уложить в свою постель хоть слона. Слон, правда, еще не предлагался, но вот бутылочки - стоят. Иногда они все-таки падают, и тогда мне на голову в течение всей долгой ночи капают прохладные капли молока.

Если вам захочется засунуть руку под подушку в моей постели, делайте это осторожно. Под подушкой в моей постели лежат специальная мазь для режущихся зубов и соска на веревочке. Если просунуть руку еще дальше, обнаружится какая-нибудь книга (иногда две), пара бумажных салфеток и мобильный телефон. На телефон не обращайте внимания, это всего-навсего будильник, мы по нему узнаем, что настал тот решительный час, в который никто из нас не сумеет встать в данное конкретное утро. Рядом с телефоном может оказаться зарядное для него устройство: это значит, что оно упало со стола, или его скинул кто-то маленький и противный, а мне было лень лезть ставить его обратно.

Закладками в книгах под подушкой часто служат шариковые ручки, поэтому если ночью вам потребуется что-нибудь записать, вы можете с легкостью это сделать. Но берегитесь, если под подушкой вам попались очки: это означает, что мой засып произошел совсем уже спонтанно, и я могу каждую минуту проснуться, нашарить очки и зашвырнуть их на стол. Очки - это табу. Очки никогда не должны ночевать в моей постели. Очки просто не могут ночевать в моей постели, потому что они могут этого не пережить, а их кончины не переживу я. Во всяком случае, мне так кажется, когда я не сплю. Когда я сплю, мне уже ничего не кажется, поэтому если вы все-таки найдете очки под подушкой в моей постели, просто зашвырните их куда-нибудь повыше. Если они там останутся - значит, вы попали на стол. Если упадут обратно - значит, вы промахнулись. Попробуйте еще раз. С третьего раза очки в любом случае не возвращаются: либо все-таки долетают до стола, либо падают куда-нибудь туда, где вы их в темноте все равно не найдете, либо просыпается сознательный второй (видимо, очки упали ему на голову). Второй ворчит "ну как не стыдно", перехватывает очки и кладет на место. Скажите ему спасибо и можете спать.

Ароматизированность моей постели не являлась исходной деталью декора, просто так получилось. Если при утыкании носом в подушку вы ощущаете сильный запах чеснока, пошарьте вокруг: видимо, это неугомонный третий, когда днем учился чистить чеснок, заныкал одну дольку на всякий случай. Чеснок найти легко, он шуршит и нащупывается. Сложнее найти источник фруктовых запахов: вы никогда не можете быть уверены, пахнет ли это забытая между простынями апельсиновая долька, растоптанная чьей-то некрупной ногой виноградина, завалившийся между подушкой и стеной чернослив, или просто вам под нос попалась наша любимая американская книжка-игрушка "Мир запахов". Книжка гениальная: на каждой странице нарисована какая-нибудь еда, а если почесать картинку ногтем, еда издаст сильный запах себя. В принципе, книжка используется днем, а не ночью - но если забыть ее где-нибудь в моей постели, можно словить мелкий кайф в любое время. В книжке есть шоколад, пицца, клубника, бананы и прочие радости жизни. Тем, кому случайно скучно, есть, чем развлечься. Тем, кому и так весело, есть что почитать.

Помимо более или менее постоянных составляющих моей постели, есть еще случайные, или временные - которых еще не нашли и не выкинули вон. К ним по тем или иным причинам может относиться абсолютно все. Кубики лучше не резко отбрасывать (они стучат), а мягко укладывать на ковер. Детали от конструктора надо класть на стол, потому что иначе конструктор окажется разобран навсегда. В принципе, он и так всегда разобран, но так у вас, по крайней мере, остается надежда. Если вам в мягкую часть тела врезалось что-то острое, не пугайтесь: максимум, я забыла убрать маленькие ножницы. Ничего страшного, они в чехле. А если врезалось что-то тупое, можете быть уверены - это молоток. Я не знаю, как он туда попал. Я его никому не давала. Но если он уже там - не надо выяснять отношения глубокой ночью, просто переложите молоток под голову тому, кого вы подозреваете в проносе в мою постель молотка, и спите спокойно. Наутро кто-нибудь из вас обязательно оценит шутку.

Воздушные шарики, конечно, можно, размахнувшись, швырять в окно, но учтите: они могут вернуться. Если к вам в окно насильно вернулся воздушный шарик, смиритесь: значит, он тоже решил спать в постели. Осторожно положите его между плюшевым мишкой и доской для рисования, и постарайтесь не лечь на него во сне. Ему это может не понравиться, а вместе с ним - и тем из населяющих мою постель, чье мнение меня принципиально интересует в четыре утра.

Вообще, в четыре утра меня мало что интересует. Точнее, интересует меня, может, и много что, но оно уже не связано с большинством населения моей постели. Вымотавшийся второй, сопящий третий, тихий четвертый и вечноголодный пятый - а с ними все книжки, игрушки, бутылочки, кусочки, горбушки, детальки, частички, ракушки, катушки, уточки, выдрочки, мурзечки и пырзечки - успокаиваются на пару часов, до рассвета. Это время, которое можно провести как угодно - большой шанс, что никто не помешает. Можно поработать у компьютера, можно позаниматься своими делами, можно почитать, можно поесть. Такое хрустальное время - тишина, благодать и я всех люблю, главное, чтоб не шевелились.

Можно разгрести их всех и вписаться в сложную мозаику моей постели. А можно выйти на крыльцо, сесть на перила и долго сидеть там, вглядываясь в отцветающие краски уходящей ночи.