"Профиль", 6 октября

Слава начал сочинять мелодии, когда учился играть на виолончели в музыкальной школе. Родители, кандидаты химических наук, поняли, что сын не пойдет по их стопам, но грустили недолго. Смирившись, они даже купили тапочки из толстого войлока, чтобы не мешать сыну, когда тот занимался в своей комнате.

Огорчала иногда соседка снизу. Она приходила в своем потертом шелковом халате и плаксивым голосом говорила, что ей мешают слушать Высоцкого. Ее шепотом уговаривали потерпеть и дарили сборники стихов из большой семейной библиотеки.

Слава, как и положено хорошему музыканту, рос мальчиком нервическим. Он мог вдруг порвать струны или неделю-другую не трогать виолончель, обидевшись на нее за что-то. Однажды за ужином, кинув в сторону матери вилку для рыбы, Слава сказал, что Ростроповича из него не выйдет.

- А кто же, Славочка, из тебя выйдет? - спросила мама с ласковой тревогой.

- Не знаю. - Слава мял салфетку. - Никто, наверно.

- Но ты хорошо сочиняешь. Может, попробуешь поступать на композиторское? У тебя получится.

В этом году Слава окончил Консерваторию, композиторское отделение. В качестве дипломной работы Слава написал симфонию соль минор.

Когда на поцарапанном рояле Слава сыграл первые наброски симфонии своему руководителю, седой профессор вздохнул:

- Черт бы тебя побрал, Славка! Ну откуда у тебя этот дар? Как ты придумываешь все эти темы? Я всю жизнь преподаю гармонию и совершенно бездарен! А ты вот так вот, трям-трям, и все! Просто Моцарт какой-то!

Слава покраснел, вспотел и задергал концы черного вязаного шарфа, которым обматывал шею даже летом. Профессор протянул руку вверх и похлопал Славу по плечу.

Работа над симфонией шла очень быстро. Мама и папа пили на кухне несладкий чай (чтобы не звенеть ложечками), прислушивались к страстным трелям из Славиной комнаты и счастливо улыбались.

Соседка снизу выключала свой катушечный магнитофон и произносила задумчиво:

- Не зря терпела!

Вскоре Слава понял, что набрал материала уже на три симфонии и даже на один концерт для фортепьяно с оркестром. Им овладело беспокойство. Все темы симфонии были хороши, Слава не мог выбрать. Он сидел перед пианино, морщился и что-то шептал. Наконец ударил по клавишам кулаком, охнул от боли и неделю не подходил к инструменту.

Однажды он услышал, как мама на кухне задумчиво тянет: "А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер!" У Славы появилась идея.

Слава спустился вниз, к соседке.

- Простите, - сказал Слава тихо. - Вы не дадите мне какие-нибудь стихи.

Соседка подвела его к книжному шкафу. Слава растерянно оглядел ряды книг, потом снял одну, в мягкой обложке. Это был альманах "Литературная Молдавия-65".

Слава вырвал страницу с одним из стихотворений и вернул альманах хозяйке.

За один вечер Слава написал песню. Из отходов симфонии соль минор. В качестве слов он взял небольшое стихотворение из альманаха - "Тень моей любви". (Слава в поэзии ничего не понимал, поэтому вырвал листок с тем стихом, которое хорошо ложилось на его мелодию.)

Песня получилась красивой и яркой, из тех, которые, как кажется, были всегда.

Когда первые радости от творения прошли, Слава снова затосковал: теперь он не знал, что с этой песней делать. Он не был знаком ни с кем из мира эстрады, и "Тень моей любви" никак не могла покинуть Славину комнату. Слава порвал ноты, но песня звучала и звучала у него в голове. Особенно громко по ночам. От песни необходимо было избавиться.

Поднимаясь однажды по консерваторской лестнице, Слава столкнулся с мэтром эстрады, который вел здесь вокальные мастер-классы. Мэтр взглянул на Славу и покачал головой:

- Что же вы, юноша, с хвостом ходите?

Слава обернулся. За ним волочился его черный вязаный шарф, который Слава по рассеянности запихнул в карман своего пиджака.

- Сразу видно гения! - улыбнулся мэтр.

Слава подобрал шарф и, вспотев, спросил у мэтра шепотом:

- А вы не знаете, кому я могу показать одну песню?

Мэтр взглянул на свои большие часы и сказал:

- Ну, пошли в аудиторию. Сыграешь.

Слава сел за фортепьяно, поправил шарф и исполнил мэтру песню. Тот помолчал минуту, потом сказал:

- Твоя песня?

- Нет. - Слава затеребил свой шарф. - Это моего друга. Он просто очень очень...

- Скромный? - улыбнулся мэтр. - Ну, бывает.

Мэтр достал свою визитку и на обратной стороне написал телефон популярной эстрадной певицы.

- Позвоните с другом, скажите, что от меня. Так и скажите. Бояться нечего. Я-то уж не пою, а ей репертуарчик надо улучшить!

Три дня Слава не решался позвонить. На четвертый он выпил полпузырька маминого корвалола и набрал номер.

- Слушаю, - ответила певица.

От испуга Слава довольно складно сообщил от кого и зачем звонит.

- Ясно, - дружелюбно сказала певица. - Приноси песню. Завтра, в три часа.

На следующий день, в два часа, он стоял у ее подъезда. Был холодный мартовский день, и Слава обмотал голову своим шарфом. В руках он держал ноты песни.

На нотах было написано имя автора. Но не Славино. Он подумал, что мэтр пошутил, что песня не так уж хороша и что на всякий случай надо прикрыться другим именем. Слава подписался первым же псевдонимом, который пришел ему в голову, - Максим Салатов. Так звали парня, с которым он сидел за одной партой в музыкальной школе. Максим был шалопаем и стал, кажется, пьяницей. Впрочем, точно о судьбе Салатова Слава ничего не знал.

Без пяти три Слава вошел в подъезд. Консьержка настороженно оглядела его обмотанную голову, но по опыту уже знала, что к звезде эстрады какой только народ ни ходит, и позвонила в квартиру певицы. Домработница ответила, что хозяйка отдыхает, а если что нужно оставить, то у консьержки. Слава протянул в окошко ноты, извинился и быстро ушел.

Тем же вечером ноты принесли певице. Она сидела в широком кожаном кресле, поджав ноги, и смотрела по телевизору свой концерт. Ноты она бросила на пол. Когда началась реклама, певица пробежала по нотам взглядом.

- Ни чего себе, - пробормотала певица.

Она резко поднялась и, пройдя по длинному коридору, оказалась в пустой комнате, где стоял только белый рояль.

- Соль минор, значит, - сказала певица.

Она проиграла песню. Потом еще и еще раз.

- Ишь ты, - сказала певица. - Просто Дунаевский какой-то. - Нюся! - позвала она домработницу. - Быстрей, глухая корова! Кто ноты принес?

Прошло два месяца.

Слава лежал на полу, укрывшись пледом. Симфония была закончена. Накануне профессор, выслушав ее окончательный вариант, обнял Славу и произнес:

- Вот так приходит земная слава. - И глаза его увлажнились.

Теперь Слава немного грустил. Но садится снова за инструмент ему не хотелось. Чтобы отвлечься от хандры, он приложил ухо к паркету и стал прислушиваться к звукам телевизора у соседки. Там шел эстрадный концерт. Неожиданно он услышал проигрыш своей песни "Тень твоей любви!". В одних носках он выбежал из квартиры, сбежал по лестнице и стал стучать к соседке.

- Пустите, пустите! - умолял Слава. - Там моя песня!

Соседка пустила Славу и подвинула ему стул. Слава сел прямо перед экраном.

- Это она, она, - улыбался Слава желтыми зубами.

Допев шлягер, певица произнесла:

- А теперь я хочу пригласить на сцену автора этой прекрасной песни.

На сцену вышел невысокий человек в зеленом пиджаке, который был ему явно велик.

- Наш новый гений! - провозгласила певица. - Максим Салатов!

Слава пригляделся и узнал одноклассника, бывшего шалопая. В его глазах запрыгали черные мушки, и он шумно свалился на пол.

Певица без особых трудов отыскала человека, чье имя было обозначено на оставленных нотах. Максим Салатов играл на синтезаторе в дешевом ресторане и много пил.

Когда его, пьяненького, привезли к эстрадной звезде, Максим не очень удивился: он всегда считал, что достоин лучшего. Увидев ноты, подписанные его именем, Максим не стал отпираться: песня-то хорошая.

"Тень моей любви" быстро стала общенародным хитом. Максим бросил свой ресторан, вставил зубы и купил подержанный "мерседес". Он даже пытался писать свои песни, но ничего не получилось. Зато ему очень понравилась светская жизнь. Теперь Максим пил только виски.

Слава же впал в глубокую депрессию. Он отказался от дипломной симфонии и не разговаривал с родителями. Спустя полгода, когда заплаканная мама привела к нему психиатра, Слава отмахнулся:

- Я уже нашел работу.

Слава стал играть в ресторане.

Он теперь неплохо зарабатывает и вкусно ужинает салатами и жареной картошкой. Все было бы вполне хорошо, если бы пьяные посетители ресторана то и дело не требовали:

- Эй, маэстро, а теперь давай "Тень моей любви"! Держи полтинник!