Сергей Кирджали, novchronic.ru

Современная культура большого города - культура содержанок обоих полов. Пока еще женщины удерживают пальму первенства, но количество альфонсов увеличивается лавинообразно: скоро догонят и перегонят, поверьте мне на слово.

Я достаточно общался и с женщинами-содержанками и с мужчинами-альфонсами, с первыми я даже спал, среди них попадаются вполне симпатичные экземпляры. Об альфонсах писать не буду: честно, слишком уж они гадки, а работать одними черными красками - недостойно художника. Пусть пишут женщины: они, наверное, могут этим существам посочувствовать, войти в их положение. Да и есть, я думаю, и среди альфонсов какие-нибудь симпатяги, чем черт не шутит - и то хлеб…

Содержанки больших городов разнятся, прежде всего, по возрастам: так как внешность и тело выступают в данном случае единственной легитимацией существования, чем старше это тело, тем труднее конвертировать его в деньги, в то, ради чего собственно и существуют содержанки.

Я не встречал среди этого типа существ женщин старше 35-ти лет: за этим порогом почему-то, если и есть дамы, ни копейки не зарабатывающие, то исключительно домохозяйки, к которым стоит относиться с глубоким почтением. Вести дом по-настоящему, со знанием и умением - тяжелый труд, без дураков. Существует много женщин разных возрастов, по тем или иным причинам, формально не работающих: супруги священников, например, или жены военных, которым где-нибудь в военном городке у полярного круга попросту не найти никакой работы. Но быть женой священника или военного (как и воспитывать ребенка, скажем) - это тоже своего рода работа, достойная и правильная.

Впрочем, женщины, сами зарабатывающие, тоже заслуживают уважения. Они честно добывают свой хлеб, свое право на удовольствие и причуды, заскоки и прочая и прочая. Выбор между "карьерой" и "семьей", о котором нам твердят в основном адепты содержанства, - фиктивен, и то, и другое - одинаково честный поступок.

Вранье начинается тогда, когда человек, который не делает ровным счетом ничего, пытается предстать честным, когда между содержанкой и проституткой обществом устанавливается жесткий водораздел, по одну сторону которого оказываются "нечестные" проститутки, по другую - "честные" содержанки. Содержанок уподобляют домохозяйкам, и это - еще большая ложь, потому что, повторюсь, вести домашнее хозяйство под силу далеко не каждой женщине, тут нужны особые умения и особая любовь к дому, очагу, мужчине.

Содержанка, как и проститутка, любит только себя, причем, если в проституции есть элемент внешнего принуждения (он, впрочем, не играет значимой роли - я неплохо знаю проституток, почти все из них давно могли "завязать", но работать вместо торговли телом мало кому в действительности хочется), то содержанка - роль совершенно добровольная, оттого еще более гадкая.

Содержанки младшего возраста - 18-23 года - обычно наименее чудовищны. Юные создания, еще без ботокса и силикона, еще свежачок, как говорят обычно мужчины за тридцать. Они уже почти всегда, к сожалению, беспробудно, вопиюще глупы, но это - простительная глупость: ну не требовать же от чау-чай описаний адронного коллайдера. С ними удобней всего спать: они могут еще не только изображать, но и испытывать удовольствие, иногда совсем неплохи в сексе. Из них получаются при грамотном руководстве вполне себе ничего любовницы года на полтора-два, при долгой эксплуатации содержанки этого возраста быстро портятся, ленятся и начинают требовать гораздо большего, чем стоят, изображая при этом, разумеется, неповторимую бесценность. Притом, впрочем, что найти девочку этого возраста, готовую стать содержанкой, настолько просто, что даже неприлично. В очередь выстраиваются. Уходят от родителей к мужчине. И последнее об этой категории: я, пожалуй, никогда еще не встречал людей, менее приспособленных к нормальной человеческой деятельности. Будьте готовы, что они в принципе не умеют и не хотят уметь ничего, кроме шопинга, солярия и маникюра. Все остальное - за гранью их разумения.

Содержанки среднего возраста - 23-30 - в принципе обучаемы и вменяемы, но гораздо более требовательны и потасканы. Они, чувствуя приближение потери товарного вида (читай потерю средств к существованию), начинают потихоньку играть ва-банк, разводя мужчину не на шмотки, а непосредственно на деньги, которые стараются откладывать. Ровно тем же, к слову, занимаются и проститутки, каждая из которых втайне мечтает "завязать". Запросы содержанки лет 25 и содержанки лет 20 отличаются разительно: первая уже чувствует суровую поступь более юных соперниц, вторая пока еще надеется, наивная, что ее двадцать - это навсегда.

Рубеж в тридцать лет - ключевой: за этим пределом любая женщина понимает, что количество молодых див превышает любые возможности обольщения и пластических изменений. Содержанки "за тридцать" обычно получаются из хороших жен и домохозяек, чьи мужья достигли того уровня, при котором позволить себе иметь ничего не делающую жену. Жены на эти правила игры соглашаются почти всегда, и тут уже начинаются игры с молодыми любовниками, отчаянная борьба с возрастом и унылые философствования на интернет-форумах о Боге, любви и остальных вещах, в которых положено разбираться тридцатилетней женщине. Содержанки "за тридцать" могут быть даже симпатичны: они все-таки хотя и уступают по тактико-техническим характеристикам молодежи, кое-чему обучены.

Я не знаю, чем содержанки отличаются от проституток (разве что количеством мужчин на единицу времени, но это - слабый критерий, и те, и другие все равно "ходят по рукам"), но я очень хорошо понимаю, почему эта разность так культивируется, почему быть содержанкой сегодня - часть моды, часть современного стиля.

Мы вступили в страшную нефтебессмысленную эпоху, когда очень многим (и мужчинам в первую очередь) начало казаться, что денег в стране так много, что можно не работать вовсе. Что колье или Дэу Нексия растут на дереве, что завтра денег будет еще больше, а колье - еще дороже. Вы смеетесь, но многие восемнадцатилетние девочки (да уже и мальчики) и в Москве, и в провинции думают именно так. Они уверены в том, человека человеком делает не труд, а макияж.

Я - неприятный тип, я очень хочу, чтобы они ошиблись.