"Известия", 1 ноября

Собеседник "Известий" - полковник милиции Николай Литвинов, заместитель начальника Воронежского института МВД России, доктор юридических наук. Литвинов входит в группу разработчиков федерального закона "О борьбе с терроризмом" и руководит единственным в России региональным общественным фондом "Научно-исследовательский центр "Антитеррор". Одна из его книг - "Террористические организации: формирование и деятельность" - была обнаружена в одной из афганских штаб-квартир бен Ладена. О том, каковы истоки и смысл русского терроризма, Николай ЛИТВИНОВ рассказал корреспонденту "Известий" Рауфу АХМЕДОВУ. Мы продолжаем дискуссию о методах борьбы с международным терроризмом, отдавая себе отчет, что некоторые слова эксперта могут вызвать неоднозначную реакцию и показаться чересчур резкими.

"Государство не видит проблему терроризма"

- Как вы оцениваете то, что случилось в Москве?

- C точки зрения сложности операции ничего особенного на улице Мельникова не было. Приехала группа террористов, получила оружие и взрывчатку по месту проведения акта. Базовый центр находился непосредственно в ДК. Изучить там все помещения, ходы и выходы труда не составляет. Не надо было проникать на охраняемый объект, вербовать кого-то, убивать, проходить через систему сигнализации. Короче, операция для начинающих. Но защититься от такого захвата исключительно тяжело. Зря пресса пытается найти крайнего: как допустили, куда смотрели, почему в центре Москвы и т.д. Да потому, что Москва - столица. Не очень много смысла захватывать людей в Урюпинске. А вот в столице мировой державы - это эффектно.

- Как могли совершить такую сложную операцию обыкновенные чеченские боевики, которые, судя по сообщениям прессы, были к тому же наркоманами?

- А не надо судить о терроризме по обколотым исполнителям. Мне довелось поработать в закрытых архивах, там, где с 30-40-х годов прошлого века никто и пыль не сдувал, и удалось выяснить много интересного. Дмитрий Каракозов, студент-недоучка, стрелявший в Александра II, был наркоманом. Но за его спиной стояли высокообразованные специалисты польского повстанческого движения. После неудачного восстания в Царстве Польском 1863 года эти люди приняли решение ликвидировать Александра II и разработали операцию. Наркоманом был и Александр Соловьев, тоже стрелявший в императора. Стрельбе из револьвера его учили в тире Семеновского полка, а сам теракт разрабатывал весьма грамотный организатор по кличке "Волк". Настоящее его имя - Георгий Плеханов, видный теоретик марксизма. Террор - дело интеллектуалов, которые всегда идут на полшага впереди спецслужб, будь то Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии, губернские жандармские управления, ФБР или ФСБ. И не надо требовать от спецслужб клятвенных обещаний, что впредь они не допустят того, что было в Москве и Нью-Йорке. Мы живем в цивилизованном обществе, а цивилизация очень уязвима.

- Вы считаете, что у террористов есть свои НИИ?

- Интеллектуальные центры - я бы так сказал. Это могут быть спецслужбы, генеральные штабы государств-заказчиков. Или мозговые центры экстремистских партий и международных организаций. Именно там обобщают опыт, планируют и разрабатывают новые теракты. А таинственный бен Ладен - это просто ширма, символ, его еще долго будут беречь, чтобы пугать домохозяек. Что интересно, изучением теории терроризма наиболее активно занимаются сами террористы, а государства, которые страдают от террора, эту проблему не видят.

- То есть как? В России ведь множество антитеррористических организаций. Начиная с того, что операция в Чечне называется антитеррористической, а у операции есть, например, штаб.

- Я имею в виду системное изучение проблемы. Подобные исследования если и ведутся, то каждым ведомством отдельно. Между тем терроризм в отличие от обычной преступности, которая спонтанна, есть регулируемый криминально-политический процесс. Изучать его надо, подключая теоретиков государства и права, криминалистов, историков, философов, филологов, психологов. Может показаться, что я ломлюсь в открытые двери, но это не так. Еще в 1991 году я предложил руководству ВНИИ МВД СССР, где работал научным сотрудником, приступить к разработке проблем террора. Мне сказали: "Ты что, дурак? У нас демократия на дворе, а ты со своим террором лезешь". Еще пример: написал рабочую программу спецкурса "Террорология", такого пока нет ни в одном вузе. По решению ученого совета год преподавал этот спецкурс у себя. Потом преподавание тихо закрыли. Тогда я направил служебную записку министру внутренних дел: такой спецкурс в институтах МВД нужен. Министр направил предложение в Главное управление кадров. Ответственный руководитель - полковник милиции В. Кудин заявил мне: террора у нас нет, МВД антитеррором не занимается, и вообще "перестаньте нести ерунду". Так что другого выхода, кроме как самому создавать научно-исследовательский центр, не осталось.

- Можете ли вы назвать страны, которые поддерживают терроризм на уровне своих правительств?

- Насчет правительств судить не стану, но то, что руководство спецслужб Саудовской Аравии, Турции, Пакистана участвует в этих процессах, для меня не представляет сомнения. Боевики проходят подготовку на территории этих стран.

"Лучше всего с терроризмом боролась дореволюционная Россия"

- После того, что случилось в Москве, неизбежен поиск рецептов, как не допустить повтора. На чей опыт нам равняться?

- На собственный. Россия часто страдала от террора, и наибольших успехов в борьбе с ним добилась как раз тогда, когда и всплеск экстремизма оказался самым страшным. Все ведь уже было: в 1905-1907 годах недели не проходило, чтобы в том или ином конце империи не убивали кого-то из чиновников. Представьте такую ситуацию сегодня - Россию уже разнесло бы в клочья. Один террор на железных дорогах чего стоил. Работая над монографией на эту тему, я пришел к выводу, что даже партизанам Белоруссии и Брянщины в Великую Отечественную не удалось довести "рельсовую войну" до тех масштабов, в каких она полыхала в годы первой русской революции (точнее, Гражданской войны). Терроризм - наиболее быстрый и эффективный криминальный способ управления обществом, государством и экономикой. Именно поэтому он так востребован. Можно долго дожидаться крушения самодержавия, а можно потратить несколько лет на развитие революционно-террористического движения и свергнуть монархию. Можно вести долгую политическую борьбу против представителей элиты, деятельность которых противоречит чьим-то интересам, а можно организовать покушение. Если бы Столыпин не погиб, могло бы не быть многих известных событий - начиная с октябрьского переворота 1917 года. Вот цена жизни одного человека и эффективность одного теракта.

Поиск организационных форм противодействия террору шел очень трудно. Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии не смогло справиться с террором, и его ликвидировали. Губернские жандармские управления тоже оказались бессильны: в архивах сохранились отчеты о попытке "перенацелить" жандармов на работу с революционным подпольем. Почему не удалось? А потому: "Как мы можем работать с теми, кто предает своих товарищей? Это низость!". На смену им пришли спецподразделения - охранные отделения, которые действовали на совершенно иных принципах. Именно они эффективно боролись с террором. Однако вскоре им запретили вербовку агентуры среди молодежи ("дабы не разлагать молодое поколение") и работу в воинских частях. А перед Первой мировой решением замминистра внутренних дел Джунковского охранные отделения и вовсе были распущены - за ненадобностью. Они остались лишь в Москве, Санкт-Петербурге и Варшаве.

На днях российское МВД отметило 200-летие, но у нас до сих пор не изучен и не обобщен опыт асов антитеррора - Георгия Судейкина и Сергея Зубатова. Спросите курсанта милицейского вуза, что он знает об этих людях: самый начитанный вспомнит разве что смутное определение "зубатовщина", данное еще Лениным. Пока мы не отмыли от грязи тех своих сотрудников, кто успешно боролся с терроризмом и кого террористы с ненавистью потом измазали ложью, особых успехов ждать не стоит. Но одно государство с террором не справится - нужна инициатива снизу. В 1905-1907 годах сами рабочие, крестьяне, интеллигенция создавали инициативные антитеррористические формирования и расправлялись с революционерами криминальными методами. Попросту "мочили" их везде, не доводя до сортира. Потомки тех революционеров-террористов до сих пор вздрагивают от слов "Союз русского народа", "Белая гвардия" и "Союз Михаила Архангела".

- Вообще-то от этих организаций пахло погромами и шовинизмом.

- А кто нам это внушал? Победившие большевики, то есть международная революционно-террористическая организация, с которой и боролись эти народные движения. Поймите, мы абсолютно не знаем того, что происходило на самом деле в тогдашней России. Террор был не только политическим, но и промышленным - когда фабрикантов так запугивали всеми этими "эксами", что они закрывали заводы, и тысячи рабочих оказывались на улице. Террор был и аграрным - когда разрушались помещичьи крупнотоварные производства. И в антиреволюционные союзы шли не только и не столько плакатные "охотнорядцы" в окровавленных фартуках, сколько обычные мастеровые, которым негде стало работать.

"Дайте Чечне русского правителя"

- Сегодня мы столкнулись в первую очередь с терроризмом чеченским.

- Чеченский терроризм серьезно отличается от классического, который опирался на идеи всеобщей свободы, равенства и братства. Кавказ - перекресток народов, а в горы, заметим, уходят не жить, а выживать. Кто? Скажем, те, кого в эпоху колонизации Америки - когда и стала складываться известная нам Чечня - называли то флибустьерами, то франтирерами. На Кавказе, как и у всех горцев, весьма сурово неписаное право - адаты. За тяжкие преступления объявлялась "канлы" - кровная месть, и нередко не одному человеку, а всему его роду. Спасение было одно: уходить в горы. А так как в горах нельзя ни сеять, ни пахать, единственный способ выживания - набеговое производство: грабежи соседей, а потом русских поселенцев, когда они появились на Тереке. Вся горская культура была направлена на восхваление таких "достижений". Поинтересуйтесь, записями каких песен торговали и торгуют на рынках нынешней Чечни... Восхваляются как герои и те, кто погиб на днях в Москве. А значит, найдется много желающих повторить такой "подвиг".

Кроме того, чеченские экстремисты руководствуются идеей строительства Великой Ичкерии от Черного до Каспийского моря. Но вот под силу ли им такая задача? Вряд ли. Единой-то нации нет. У чеченцев никогда не было и этнической элиты - дворян. А это значит, что они никогда и никому не подчинялись, между тем строительство государства - всегда подчинение большинства меньшинству. Во времена "президента" Дудаева по Чечне ходила шутка: "Каждый из нас сам себе президент". Вспомним имама Шамиля, который пытался приучить чеченцев к повиновению: уничтожал целые аулы и лично рубил головы. Итог этого государственного строительства выражен в словах этого горского правителя: "Правду сказать, для смягчения характера горцев я употреблял жестокие меры: много людей убито по моему приказанию, но без этого невозможно было обойтись. Другого средства управлять этим народом нет".

- Вообще-то у терроризма нет национальности, вам не кажется?

- Национальность у терроризма есть - есть история народов, историческая память и национальный менталитет. Поэтому мы все на Земле такие разные. Есть государствообразующие народы и есть народы-разрушители. Если уж человечество считает себя частью природы, то есть в нем и, скажем так, травоядные, и хищники.

- Где же выход, если не справились Шамиль и царские войска, если не справляется и нынешняя федеральная власть России?

- Нужно ввести в этом регионе прямое президентское правление. Вспомним события в Карачаево-Черкесии двухлетней давности. Когда противостояние между карачаевцами и черкесами достигло предела, сами горцы потребовали: дайте русского управляющего. Русский не будет отстаивать интересы карачаевцев или черкесов, они для него все равны. Он будет исходить из интересов дела.

- Этот сценарий годен только для Чечни?

- Чечня - не последний террористический очаг на территории России. Россия формировалась за счет присоединения народов, находившихся на разных уровнях развития, вплоть до родового строя. Прыжок из феодализма прямиком в социализм сыграл здесь злую шутку - началось "головокружение от успехов", когда многие национальные элиты, появившиеся методом ускоренного роста, стали оценивать роль своих народов в истории России не совсем, скажем так, адекватно. Отсюда - идеи "Великой Адыгеи", "Великой Балкарии" и других "великих". Но величие требует доказательств. Доказывать интеллектуальным либо экономическим путем долго и сложно. А вот доказать террором - это легко и быстро. И поскольку терроризм - явление регулируемое и развивается по определенным законам, следует провести экспертизу всех субъектов федерации, чтобы выяснить, насколько они заражены экстремизмом. И здесь дело не только в исламе, но и в национальных особенностях. Например, по сравнению с северокавказскими территориями мусульманский Азербайджан выглядит куда спокойнее - там живет древний народ с тысячелетней культурой, которая во многом гасит агрессивность ислама. Мусульманские батальоны, воевавшие в XIX веке в составе царских войск против Шамиля, состояли как раз из азербайджанцев.