"Известия", 14 ноября

Дипломат по образованию, бизнесмен по призванию, Фаттах Шодиев считает, что сила бизнеса в диверсификации, а государств - в интеграции. Рецепты для борьбы с кризисом, пришедшим с Запада, в беседе с Михаилом Егориным он рекомендует искать на Востоке.

вопрос: Фаттах Каюмович, в названиях многих компаний, акционером которых вы являетесь, присутствует слово "Евразия", а вас и ваших партнеров по бизнесу называют "евразийцами". Где лежат корни евразийства и что для вас оно означает?

ответ: Когда мы только начинали работать в Казахстане, политическая идея евразийства, сотрудничества на евразийском пространстве была провозглашена президентом Нурсултаном Назарбаевым. Эта идея была близка нам по духу, и мы решили поддержать ее. Кроме того, мы унаследовали хозяйственные связи, базировавшиеся на территории евразийского пространства, и понимали, что для того, чтобы выжить, нам надо укреплять региональное взаимодействие. Отсюда все и пошло - Евразийский банк, Евразийская группа и так далее. Впоследствии, когда мы выходили на IPO в Лондоне, мы назвали нашу компанию - Eurasian Natural Resources Corporation (ENRC). Несмотря на то что эта компания уже вышла за рамки регионального игрока, мы остались верны этой идее.

в: Может ли евразийское пространство в перспективе стать новым "центром силы" в противовес существующим?

о: Да, может. Происходящие в мире экономические процессы показывают нам, что будет очень сложно выживать поодиночке.

в: Но если Россия и Казахстан активно работают в этом направлении, то некоторые бывшие союзные республики не торопятся на деле поддерживать их усилия. Может ли быть так, что в условиях кризиса интеграционное взаимодействие усилится?

о: Я считаю, что интеграционные стремления России и Казахстана обусловлены не только экономическим фактором. Не зря народы этих государств называют братскими, слишком многое их объединяет, многие годы единства не могли пройти бесследно.

Россия - открытая страна, готовая всегда прийти на помощь. В Казахстане ценят это и интеграционные процессы между двумя государствами сейчас показательны для других стран - членов Содружества.

Думаю, что остальные государства будут вынуждены активнее включиться в процесс взаимодействия. Кризис, не будучи позитивным явлением, есть процесс очищения. Многое во взаимоотношениях наших государств будет пересмотрено, многое забудется, и правительства станут предпринимать согласованные меры. Работа в одиночку не принесет результата, учитывая наличие сложных хозяйственных связей, например, между Россией и Казахстаном, Россией и Украиной, Узбекистаном и Россией и так далее. Более того, это может обернуться для их национальных экономик еще большим ущербом, чем если бы они пошли на некоторые уступки в плане суверенитета, но выступили бы единым фронтом. Как, говорится, "один в поле не воин". Мудрость и трезвость политиков - вот, что может помочь.

в: Наверное, здесь еще нужно учитывать и тот фактор, что определенные силы активно противодействуют консолидации государств на постсоветском пространстве.

о: Речь идет о попытке ряда стран использовать даже нынешние кризисные явления для усиления своего господства и влияния в нашем регионе. Но я верю в мудрость политиков наших стран.

в: Еще в марте этого года в интервью одному из российских изданий вы фактически предсказали наступление масштабного кризиса. Вы сказали буквально следующее: "Мы на пороге большого системного финансового кризиса, катализатором которого выступил ипотечный кризис в США, но последствия будут серьезными и глубокими"...

о: Совершенно верно. Как видите, я не ошибся. Кстати, после того интервью мне позвонили и сказали: "Ты зачем пугаешь народ, мы прекрасно живем, никакие кризисы нас не коснутся". Я ответил, что будущее покажет. Вот мы и наблюдаем это печальное будущее. Из чувства деликатности я этому товарищу не напоминаю о нашем разговоре, а он один из тех, кто сейчас разгребает все это.

Этот кризис еще будет углубляться. Если сначала все говорили только о финансовом кризисе, то сейчас мы успешно вошли в рецессию, когда начинает падать индекс роста промышленного производства. Сейчас главное - чтобы эта рецессия не перешла в депрессию. Единственное, что внушает оптимизм, так это то, что действия практически всех стран имеют согласованный характер. То есть весь мир - США, Европа, азиатские страны - старается бороться с кризисом. Возможно, это смягчит падение, но не отменит его. Я думаю, что дно кризиса мы увидим весной следующего года, а затем начнем оттуда постепенно выбираться. Как долго это продлится? Я для себя прогнозирую - полтора года, начиная с сегодняшнего дня. Первой оправится финансовая система, а дальше начнет работать бизнес, будут налаживаться разорвавшиеся хозяйственные связи. Мир станет другим.

в: Будучи по образованию дипломатом-японистом, вы, очевидно, можете провести параллели между сегодняшним экономическим кризисом и какими-то фактами из истории Страны восходящего солнца.

о: Опыт Японии нужно изучать хотя бы потому, что эта страна уже 17 лет находится в рецессии. Они перепробовали все возможные и невозможные меры, направленные на стимулирование экономики, включая финансовые, регулятивные, налоговые и так далее.

Здесь конечно нужно помнить, что Япония, проигравшая войну, фактически была заново построена на деньги, которые она получила по плану Маршалла, что в значительной мере предопределило ее экономическое развитие. Плюс специфика страны. Японцы - крайне трудолюбивая и крайне организованная нация, которая готова к коллективному труду. В этом залог их успеха. А японский кодекс чести создает дополнительные предпосылки для успеха. Отношения между людьми - почитание, уважение, ответственность за исполнение обязательств - наложили отпечаток на эту нацию, благодаря чему она стала крайне успешной. Кроме того, у японцев есть еще одна национальная особенность - они всегда думают о будущем. Работают сегодня, но думают о будущем. Поэтому у японского государства есть мощные резервы, позволяющие ему снижать негативный эффект кризиса.

в: Каким вам видится будущее мировой финансовой системы?

о: Финансовая система восстановится, но она будет другой. Какой - я не берусь предсказывать, все основные критерии финансового устройства пересматриваются. Я думаю, что доллар продолжит играть роль межнациональной валюты. Никакая другая валюта пока не способна заменить доллар - ни евро, ни швейцарский франк, ни английский фунт. Китайская экономика, например, наполнена долларовым содержанием. Нельзя забывать тот факт, что между китайской и американской экономикой существует один триллион годового товарооборота, который обслуживается в долларах. Поэтому Бреттонвудское соглашение, может, и в измененном виде, но будет действовать.

в: Несмотря на необеспеченность американской валюты?

о: Роль доллара снизится, но в целом сохранится. Да, он сейчас не обеспечен, но при этом мы наблюдаем парадокс - доллар в цене, он дорожает. Почему? Потому что вымываются бумажки, не имеющие ценности, необеспеченные деривативы, которые навыпускали в мир предприимчивые американские банкиры. Что рынки требуют взамен? Другую оплату. Какую? Доллар. Никто не просит евро. Доллар нужен всем.

в: А что вы думаете о наблюдаемой во всем мире тенденции национализации финансовых институтов?

о: На сегодняшний день это единственный путь выхода из кризиса. Кто может взять на себя ответственность за состояние финансовой системы в прошлом? Только государство. За банками стоят интересы вкладчиков. Чтобы люди не потеряли веру в государство как гаранта безопасности своих интересов, оно вынуждено вмешиваться. И это справедливо. При этом все банки, которым оказывается помощь, имеют опцион на выкуп обратно своих активов. И это единственно верный шаг.

в: Не наблюдаем ли мы закат эры классического капитализма, не идем ли к социализму?

о: Никакой смены социально-политической системы не будет. Да, роль государства усиливается, раз оно вынуждено вступать во владение экономическими активами. Впоследствии оно вернет эти активы тем, кто способен ими управлять эффективнее. Думаю, что в будущем будут значительно усилены регулятивные и контрольные функции государств в финансовой сфере. Ведь и Бернанке и Гринспен признали, что американские финансовые власти осуществляли слабый контроль за выпуском ценных бумаг. Да, формально все было правильно, были залоги, была страховка. Но когда требования по возврату увеличились многократно, страховка не выдержала. Кто может помочь в этой ситуации? Только государство со своими активами и резервами.

в: Говоря о резервах, нельзя не сказать о так называемых суверенных фондах.

о: Я помню, когда президент Казахстана Нурсултан Назарбаев выступил с инициативой создания Национального фонда, чему тогда не было прецедентов на постсоветском пространстве, что только про это не говорили! И что это попытка увести деньги, и что их надо пустить в оборот, и многое другое. Вот теперь всем надо с низким поклоном пойти к президенту и сказать "Спасибо!". Если бы не было сейчас этого Национального фонда, последствия для экономики Казахстана были бы тяжелейшими. В Казахстане предпринимаются и другие антикризисные меры, например, создание Фонда стрессовых активов. Глава Казахстана, слава богу, умнейший человек, благодаря его умению предвидеть многие ситуации мы меньше ощущаем сейчас последствия мирового кризиса. Я также благодарен и правительству Казахстана, которое состоит в основном из здравомыслящих людей с инновационными идеями, способных верно реагировать на ситуации, которые нам преподносит кризис. Надеюсь, что оно займет прагматичную позицию и в отношении Налогового кодекса, в части, касающейся предприятий горно-металлургического комплекса. Иначе они просто не смогут выполнить свои инвестиционные обязательства, что пагубно отразится на экономике всей страны.

В России в свое время также был создан Стабилизационный фонд, что дает возможность принимать адекватные меры, направленные на поддержку экономики.

в: Считается, что в некоторых регионах мира сегодня сконцентрирована большая ликвидность, владельцы которой готовы прийти на пострадавшие рынки.

о: Сегодня реальные деньги есть на Ближнем Востоке и в Гонконге. Причем в Гонконге сконцентрированы не только местный капитал, но и китайский капитал как таковой, и так называемый этнический китайский капитал. Но я думаю, что собственники этого частного капитала ждут развития ситуации. По моему прогнозу в апреле следующего года кризис достигнет своего дна, и банки начнут продавать находящуюся у них в залоге недвижимость в связи с наступлением маржин-колов. Тогда наступит рынок покупателя. То, что раньше стоило 100 млн долларов, может быть выставлено на продажу за 20-30 млн долларов, и вот тогда придет время покупать.

в: Несмотря на неблагоприятную конъюнктуру рынка, вы отводите немалую роль финансовому блоку своего бизнеса, в частности работающему в Казахстане Евразийскому банку.

о: Евразийский банк - здоровый, прекрасно действующий даже в этих непростых условиях финансовый институт. Это организм, который вовремя и адекватно реагирует на новые условия. Банк очень надежный и является хоть и небольшим, но островком стабильности в нашем бушующем финансовом мире. И за его будущее я спокоен. Как один из акционеров банка могу заверить, что мы будем поддерживать наш финансовый институт. Тем более что в банке работает очень сильная команда. Верю, что банк сумеет извлечь из сегодняшней рыночной ситуации максимум пользы для себя и клиентов и выйдет из нее еще более мощным, чем прежде. Не вдаваясь в подробности, могу сказать, что в настоящее время Евразийский банк ведет переговоры о покупке иностранного банка.

в: В корпорацию ENRC входит много различных предприятий. Считаете ли вы какое-то из них "бриллиантом в короне корпорации"?

о: Мы создавали ENRC по крупицам. Это были отдельные предприятия, их консолидация происходила постепенно. Выделить какое-то одно из них нельзя, поскольку экономические условия менялись каждый год. В один год наибольшую прибыль приносил алюминий, в другой - хром, в третий - железорудное сырье. Собственно, это нас и привело к тому, чтобы объединить все активы в единую, диверсифицированную структуру. Диверсификация - это то, что ценят инвесторы. Есть компании монокультурные, целиком зависящие от какого-то одного металла. Упала цена на него - беда, компания падает.

Вообще сейчас сложно давать оценку компаниям. Все критерии оценки капитализации рухнули. Если раньше индикатором реалий экономики была фондовая биржа, то сейчас она не является таковой. Давайте посмотрим на примере ENRC. В марте, когда я предсказывал вторую волну кризиса, компания стоила порядка 40 млрд долларов, сейчас - 8 млрд. Разве мы стали меньше производить? Нет. По сравнению с прошлым годом прибыль компании увеличилась на 82%. В прежние времена это было бы стимулом для того, чтобы цена компании взлетела на таких блестящих результатах до 50 млрд долларов. Но капитализация продолжала падение. Или проблемы у компаний нефтегазового сектора экономики. Они что, стали меньше добывать? Нет. Добывали, добывают и будут добывать. Энергетика всегда была и будет тем аспектом, который интересует весь бизнес. И вдруг они проваливаются. Почему? Потому что на фондовой бирже рухнуло все. Нет больше критериев оценки деятельности компании. В каком они виде восстановятся? Не могу предсказать. Все критерии поменяются.

Кстати, тот факт, что мы сумели предвидеть наступление кризиса, дал нам возможность подготовиться к нему. Наши действия не носят компенсаторный характер, мы действуем с упреждением. Недавно представители лондонских банков сказали мне, что, на их взгляд, в мире сегодня существуют две абсолютно здоровые компании горно-металлургического комплекса - ENRC и BHB Billiton. Так что наша компания является здоровым организмом, у нас нет никаких долгов, мы не ждем никаких маржин-колов, плюс у нас есть подушка ликвидности, которая нам поможет в ближайшее время. В том числе мы полны желания и решимости оградить работников наших предприятий от любых проблем, которые могут возникнуть в связи с кризисом.

в: Что для вас бизнес? Наверное, это не только способ зарабатывать деньги?

о: Это мое любимое занятие. В определенный период это являлось просто возможностью прокормить семью. На другом этапе бизнес являлся средством достижения роста, развития, удовлетворения амбиций. Затем бизнес превратился в дело жизни, и я без него уже не могу.

С появлением мобильных коммуникаций в мире в экономическом развитии произошел гигантский скачок. Доступ к информации и процедура принятия решений очень упростились. Даже отдыхая, я половину дня провожу с телефоном, потому что мне нужно быть в контакте со своими предприятиями и принимать решения совместно с моими партнерами. Я не могу себе позволить уехать отдыхать, отключив связь, потому что можно вернуться совсем не в то место, откуда уехал. Бизнес для меня - это главное увлечение. Но это не хобби. Бизнес не может быть хобби, если вы строите действительно серьезный бизнес.

в: Наверное, и в бизнесе могут пригодиться дипломатические навыки?

о: Дипломатии учит сама жизнь. Ответственность, которой ты наделен, удерживает от скоропалительных, необдуманных решений. Тогда и появляется в поведении осторожность, дипломатичность. Ведь сказав одно неверное слово, можно разрушить весь бизнес. Поэтому приходится следить за тем, что ты говоришь, как себя ведешь и с кем общаешься. Это важно. Иногда можно разрушить бизнес одним только появлением не в том обществе.

в: В МГИМО вы учились со многими ныне известными людьми. С кем из них вы поддерживаете отношения?

о: Большая часть моих однокурсников состоялись как политики, дипломаты, бизнесмены, юристы. Многие из них хорошие, светлые люди, и я с ними продолжаю общаться. Из числа публичных людей я хорошо знаю Алишера Усманова. С ним я учился в одной группе, это мой старый друг, талантливый менеджер, финансист. Я поддерживаю отношения со многими выпускниками МГИМО, ныне занимающими высокие посты в государственных структурах: Сергеем Лавровым, Касым-Жомартом Токаевым, Константином Косачевым, Сергеем Приходько, Сергеем Ястржембским и многими другими. Я вообще горжусь своим институтом. При желании учиться там получают прекрасное образование.

в: Известно, что вы оказываете серьезную финансовую поддержку МГИМО...

о: 12 лет назад на одной из ежегодных встреч с выпускниками ректор МГИМО, работающий в этой должности и сегодня, кстати, выдающийся человек и один из самых молодых российских академиков - Анатолий Васильевич Торкунов - сказал мне, что у института большие проблемы. Бюджет был урезан, и институт начал терять самое ценное - специалистов. А между тем уникальный преподавательский состав всегда был гордостью и отличительной особенностью МГИМО. И вот эти кадры уходили, потому что не было возможности достойно оплачивать их труд. Тогда я и предложил моей alma mater помощь, пообещав вкладывать деньги в интеллектуальный потенциал МГИМО. Я создал фонд для оказания поддержки преподавателей и наиболее талантливой части студентов. И это все работает как система до сих пор. А в 2006 году мы создали эндаумент - совет попечителей МГИМО, куда вошли многие выпускники, обладающие реальными возможностями оказывать содействие родному институту, и сейчас мы уже выступаем единым фронтом.

в: У такого состоявшегося человека, как вы, еще остались нереализованные мечты?

о: Моей мечтой является экономическое процветание всех тех стран, с которыми связана моя жизнь, работа, судьба. Это и Казахстан, и Россия, и Узбекистан. Хочется работать и ощущать пользу, которую ты приносишь обществу, видеть плоды своих усилий. Мне не раз предлагали заняться политикой. Но политика - не мое дело. Я посвятил себя бизнесу. И мечтаю о процветании и успехе общества, в котором живу, успехе корпорации, в которой работаю, о счастье своей семьи и своих детей.

в: Изменили ли бы вы что-то в своей жизни, если бы вам представилась такая возможность?

о: К счастью, у меня не было в жизни поступков, за которые я бы краснел. Андрон Кончаловский в автобиографической книге "Низкие истины" высказал очень интересную мысль - "у каждого человека в жизни есть низкие истины, это то, что о себе знаешь, но что знать неприятно... то, что от себя гонишь". В моей жизни не было ничего такого, о чем бы я сожалел и хотел изменить.